Свет коснулся меня, когда самого «меня» уже почти не стало, я все еще падал вниз, продолжая тонуть в окружающем море тьмы. И когда сквозь пелену мрака, ослепительно вспыхнув, ко мне протянулась рука, я в нее вцепился, словно грешник в спасение, и она потянула меня вверх за собой в какие-то немыслимые выси…
Чтобы остановиться в белоснежной комнате, в которой не было ничего, кроме круглого стола и пары кресел друг напротив друга. В одном из них сидел молодой мужчина в белой рубашке поло, бежевых штанах и замшевых сандалиях, надетых на босые ноги. Слегка прищурив глаза, он с легкой улыбкой внимательно смотрел на меня.
— Присядешь? —указал он на кресло напротив. — Нам нужно поговорить.
— А вы кто? — слова срывались с языка, словно валуны из горного массива. Для меня было тяжело все: двигаться, мыслить, осознавать себя… Я был опустошен, словно меня пропустили сквозь мясорубку, перемоловшую само мое естество в фарш.
— Мы уже виделись однажды, просто в этом облике ты, видимо, меня не узнал.
На миг незнакомец исчез, и я снова увидел залитый солнцем зеленый луг и парящего в небесах восьмикрылого серафима.
— Эррубиэль⁈
— Рад тебя снова видеть, Рэн.
— Но как ты здесь… — я непонимающе смотрел на Гнев Паладиуса, правую руку Отца Света. Может это снова игры разума, какой-то бред или очередная игра демона, поглотившего меня? И сейчас белые стены комнаты, архангел, сидящий напротив — все это исчезнет, обрушится вниз, а вокруг возникнет клубящийся мрак. Я такого больше не выдержу.
— Тшш… успокойся.
Эррубиэль повел рукой, и меня окутало умиротворяющее сияние света, наполняющее теплом, изгоняющее холод пустоты, апатию и страх.
— Ты сам меня сюда принес, точнее, не меня, а отпечаток моей силы, давным-давно оставленный мной в Колыбели.
Длань Света… я вспомнил мужской кулак, словно вырезанный из янтаря, с искрами силы, вспыхивающими в глубине. Его, по словам нага, сумели найти во Дворце Богов — яслях силы, где юные небожители познают свои новые способности.
— Выходит, ты тоже бог? — я поднял глаза на мужчину, начав наконец осознавать, с кем я сейчас говорю.
— Тшш, не люблю я таких слов, — тот в ответ поднял перед собой руки в останавливающем жесте.
— Но зачем ты тогда служишь Паладиусу? — непонимающе спросил я.
На эти слова Эррубиэль пожал плечами.
— Сложно объяснить. Во Дворце Богов ты учишься лишь управлять силой, а у Паладиуса я учусь быть богом. И давай расспросы на этом закончим, Рэн. Время сейчас слишком дорого, чтобы тратить его на вопросы и ответы, не имеющие отношения к делу. Главное, что Бесформенный мертв, и ты очень нам с этим помог. Свет в моем лице благодарен тебе за помощь в этом деле, пусть тебе и пришлось очень нелегко.
— А в чем именно заключалась моя помощь? — осторожно уточнил я. После потока силы, согревшей меня, возможность мыслить снова начала потихоньку возвращаться.
Новый взмах руки. Без лишних слов перед моими глазами пронеслись образы всего произошедшего: вспыхнувшая на перчатке печать Паладиуса, Длань Света, взорвавшаяся в руке, поток силы, несущейся сквозь мое тело к метке на ауре, полученной в миг принятия дара после Суда богов и все это время прячущейся в тени печати Каратуана. Она стала мостом и маяком, открывшим путь силе, рвущейся вперед, внутрь Бесформенного, чтобы разлиться беспощадным Светом внутри него.
Мысли все еще тяжело ворочались в голове, запоздалое осознание навалилось, а перед глазами снова накладывались друг на друга картины: изумрудно яркая трава, залитая солнцем, блестящие фарфоровые осколки… бесконечный дождь, размокшая серая земля, разорванное тело любимой… Он не помог тогда, спокойно стоял в стороне и сейчас…
— Вы с самого начала планировали это… — красные круги затмевали свет белой комнаты, а сиплое дыхание с трудом прорывалось сквозь сжатые зубы, — снова использовали в качестве наживки, как тогда с Кали-мА. Клеймили меткой силы, подсунув ее под видом дара для ассирэя, обманув, что та останется лишь на звере, а затем скормили меня этой твари, словно заминированного барашка со взрывчаткой внутри. Вместо того, чтобы помочь в бою…
— Ну, на самом деле все не совсем так… — Эррубиэль виновато отвел взгляд. — Признаюсь, с меткой на ауре мы слегка схитрили, но остальное, скорее, дело случая и цепи независимых событий, причем созданных не нами. Мы сыграли свою партию уже в самом конце, когда появилась возможность. И все же, ведь самое главное — результат. Бесформенный мертв, а это даже важнее спасения Румии. Ты хоть представляешь, сколько эта тварь погубила миров? Ведь гибель физической оболочки ничего не давала, та была лишь временным вместилищем. Да, Врата на одном из миров закрывались, но он приходил вновь, едва демоны пытались захватить новый мир, зажигая Огненные врата. И с каждым боем, с каждым разом Бесформенный лишь становился сильнее, умнее и опаснее. Ваше счастье, что эта сущность не восприняла вас всерьез и была сильно истощена, делясь силой с Азамаем, отражавшим нападение вашего альянса со стороны Румии. Он должен был попытаться тебя поглотить. Ты — смертный, сильный воин, отмеченный духами и богами, лакомая добыча. И все же, прости, — Эррубиэль вновь опустил голову, — я представляю, насколько тяжело тебе пришлось. Но если бы ты его не отвлек своей борьбой, Бесформенный мог бы успеть окончательно разрубить связь между твоими душой и телом. И тогда бы все сорвалось.
— А если взорвать Длань снаружи, а не изнутри? — уточнил я, исподлобья смотря на… младшего бога Света.
— Потеря внешней оболочки, смерть тела носителя, гибель сильного архидемона и уничтожение Огненных врат. Само по себе неплохой результат, — пожал тот плечами, — но все же уничтожение Бесформенного важнее. Эта тварь эволюционировала, росла, набиралась силы и знаний за счет поглощенных смертных и иссушенных миров. По сути, она уже давно стала личинкой бога с перспективой стать Темным демиургом. А теперь пройдут века, прежде чем демоны приманят и раскормят нового Стража Врат, и тысячелетия — прежде чем тот опять превратится в серьезную угрозу…
Эррубиэль замолчал, переведя взгляд на стол, где возникли песочные часы, уже наполовину опустевшие.
— Рэн, время в чертогах разума можно замедлить, но нельзя остановить. Моя сила в Бездне ограничена, и долго здесь, пусть даже в виде образа, мне находиться нельзя. Я должен передать тебе предложение Отца: мы нуждаемся в таких, как ты, и предлагаем сотрудничать с нами. У Света найдется для тебя много работы, за которую мы готовы щедро платить. Если ты согласишься, метка на твоей ауре станет полноценной печатью, дарующей силу, а храмы Паладиуса во всех уголках вселенной будут открыты для тебя, в них ты всегда сможешь получить защиту и помощь. Наша сила, знания, лучшие воины и учителя будут рады помочь тебе и твоим последователям, наши арсеналы, мастерские и лаборатории — все, чем мы обладаем, станет доступно и тебе. Подумай над этим. Свой ответ ты можешь дать, войдя в любой из храмов Отца Света просто произнеся его вслух. Тебя услышат. А пока прими это.
Одним коротким рывком Эррубиэль встал из кресла, подошел ко мне и крепко взял за правую руку. Обхватив ее ладонями, поднес к своему лбу и на несколько долгих секунд замер, что-то тихо шепча. Я непонимающе стоял, глядя на происходящее, а затем меня словно ударило молнией, тело затряслось, а потом и вовсе выгнулось дугой. Потоки энергии, закрутившись по комнате, устремились ко мне. Моя рука, зажатая в цепких пальцах, начала светиться, трансформируясь и меняясь. С нее буквально стекала какая-то серо-гнилостная мерзкая грязь, тут же почерневшая и судорожно задергавшаяся на полу. А энергия все продолжала вливаться в мою руку, пока та не начала сиять.
— Ну вот и все, — уставший Эррубиэль, отстранившись, посмотрел на меня, затем перевел взгляд на комок грязи, что все еще дергался на полу, но исправно начал гореть под взором бога. — Я избавил тебя от метки Немерона, заодно даровав тебе Руку Света. Теперь в твоей руке он будет гореть вечно, одно прикосновение к цели, и ты просто сожжешь ее силой, дарованной тебе Отцом. Сила будет накапливаться со временем, и чем больше времени пройдет с последнего применения, тем больше ты сможешь выплеснуть ее за раз. Ограничения нет, если подождать достаточно долго, то сможешь одним ударом сжечь даже архидемона. Перчатки Хозяина недр скроют ее от чужих глаз. Как видишь, в отличие от Тьмы, Свету не свойственна жадность, и платить мы готовы щедро.
