Я знал, что происходит, но не мог в это поверить… Пока не увидел вспыхнувшую на короткий миг татуировку Охотников. Ту самую татуировку, которую Борден вырвал вместе с моей рукой на Славии, забрав частичку силы.

Когда боль постепенно начала отступать, а испарина покрыла лоб, я уселся обратно на кресло и тяжело задышал. Мои губы тронула широкая улыбка, а взгляд устремился к звёздам и ночному небу. Сила… Часть моей силы, что забрал себе чёртов Эмиссар Неназываемого, вернулась. Стремительно и беспощадно, принеся с собой отрезвляющую боль, но это была она. Невероятно, немыслимо и до безумия невозможно, но ошибки быть не могло. Я уже и забыл за всё время, которое живу в этом мире, что такое… ощущать себя по-настоящему целым.

— Брат Сандр… — прошептал я, чувствуя отголосок энергии того, кто одолел Бордена. — Молодец… Так держать…

Да, это действительно был слабый и едва-едва ощутимый отклик, но он взбодрил меня. Напомнил, что мы, Охотники, сражаемся не против людей, а за людей. Во имя Кодекса! С Кодексом в душе!

— Похоже, — моя улыбка переросла в оскал, — мне пора догонять молодняк. Раз Неназываемый вновь начал действовать, то медлить больше нельзя!

На следующее утро… Московский Центр Охотников…

Подув на горячий кофе, князь Багратион Владимир Львович с хлюпом сделал глоток. За окном его кабинета раздавался голос заместителя, что проводил утреннее построение личного состава на плацу. Назывались имена тех, кого приставят к награде за особые заслуги, а также шло перечисление погибших на благо империи. Да… Это была дань в память о традициях, а подобные построения случались раз в несколько недель.

Окинув взглядом кучу бумаг на столе, глава Центра не сдержал тяжёлого вздоха и приступил к работе. Порой на него накатывали прошлые воспоминания, и ему хотелось бросить всё, схватить свою секиру и ринуться в какой-нибудь Разлом. Там ему было спокойно, и он чувствовал, что не просиживает задницу в кресле в кабинете, отчего та становилась чуть ли не квадратной.

Неожиданно в дверь постучали, а когда мужчина разрешил войти, в кабинет забежала взбудораженная секретарша.

— Аллочка, что такое? — приподнял бровь Багратион. Он очень редко видел свою работницу в таком состоянии.

— Владимир Львович, тут это… Вот это… — не могла женщина найти слов. — Белов… Вы сказали докладывать вам любую информацию о нём!

Услышав фамилию талантливого новичка, с которым у Тихомирова были проблемы и в которых Багратион хотел разобраться в ближайшие дни, он насторожился. Неужели парень погиб? Это было первой мыслью, что промелькнула в его голове.

Секретарша быстро подошла к столу главы и положила бумаги, которые тот шустро взял в руки и зачитал. Глаза мужчины забегали по тексту, и чем дольше он в него вникал, тем шире становилась его улыбка.

— Вот… хитрый шельмец! — громко засмеялся князь. — А строил из себя невесть кого! Как давно пришла информация?

— Двадцать минут назад, — поправив чёлку, ответила Аллочка. — Пока обработали для архива, пока закрыли сводки…

— Ладно, неважно, — Багратион вновь засмеялся. — Ох, хорош парень! Вот она! Удаль молодая! — помахал он листами с отчётами и начал кого-то передразнивать. — Слабак, недисциплинирован, идёт против приказа! Трижды Ха! Где сейчас Тихомиров⁈

— На построении, Владимир Львович, — напомнила женщина и кивком указала на окно кабинета.

— А, ну да, — стушевался князь и почесал затылок. — Как освободится, направь его ко мне! Пусть сам почитает и посмотрит! А то, видите ли, важным себя почувствовал! Хочу увидеть, как его морда скуксится!

Алла приняла приказ главы и покинула кабинет, находясь в странных чувствах. Редко она видела Владимира Львовича в таком расположении духа, зная, что работа в кабинете его угнетала. Успехи молодых ребят радовали его сердце, но в редкие моменты, ведь в большинстве своём приходили лишь известия об их гибели.

Поддавшись эмоциям, женщина улыбнулась и посмотрела на копию документов, которые должна будет отнести в архив.

Ф. И. О: Белов Дмитрий Борисович.

Возраст: 19 лет.

Класс Охотника: Пятый.

Количество официальных выходов: 1.

Количество закрытых Разломов:…

Ещё вчера и в течение довольно долгого периода времени значение в графе закрытых Разломов оставалось неизменным. Но сегодня, с самого утра, начало приходить всё больше уведомлений от аналитиков. Их штаб буквально разрывался и терялся в догадках, а среди сотрудников всё чаще звучал вопрос: «Кто такой этот Белов и как ему удалось за утро закрыть уже три Красных Разлома⁈»

— Удал длакона! Ки-йа! — воинственно выдал Славик и, пародируя мастеров кунг-фу из фильмов, вдарил лапой по башке сороконожки-переростка.

Тварь сдуло, и она улетела к своим товаркам, а я ловко запрыгнул на загривок малого и толчком отправил себя в полёт.

— Гримлок, на шесть часов!

Зверюга издала рёв, от которого задрожала земля, и начала смещаться. Нас окружили, заваливали толпой и давили насекомые, но мы не чувствовали, что проигрывали. Отнюдь! Мы побеждали и мочили жуков направо и налево!

Приземлившись в толпе тварей, принял на Жёсткий Барьер плевок скарабея, размером с минивэн. Кислота ударилась о Барьер и стекла на пересохшую и потрескавшуюся землю, плавя её.

На моём лице растянулась улыбка, энергия забурлила в теле и вырвалась на волю, порождая Барьеры Молний. Два… Четыре… Восемь…

В воздухе запахло озоном, он начал дрожать и свистеть в ушах, а небо внутри Разлома заволокло тучами. Молния искрила и трещала, а Барьеры напитывались силой и постепенно меняли свой цвет с синего на фиолетовый.

— Кто не спрятался, — мой громкий хохот звучал в буйстве стихии, — я не виноват!

БАХ!

Барьеры взорвались, множество разрядов молний ударили во все стороны волной. Они сжигали и разрывали насекомых, испепеляя крепкий хитин и проделывая в особо больших жуках огромные дыры.

Запах палёной плоти ударил в нос, но я не мог сдержать улыбки. Это чувство… О Кодекс, как же я рад! Безмерно рад, что часть моей силы вернулась! Что кусочек пустоты внутри меня наконец-то закрыт и больше нет этого зудящего чувства!

— Чувствую, если мы встретимся с Сандром, — продолжал я улыбаться и ударом ноги раскрошил пасть ещё одной сороконожки, — то надо будет отдавать долги!

Пусть меня и поджимало время, а дела требовали внимания, я не мог отбросить желание пойти в Разлом и проверить свои силы. Хотелось действовать, рвать и метать, ощутить, каково это… стать прежним! Это был четвертый Разлом, который мы со Славиком и Гримлоком закрывали за… А сколько сейчас времени? Ай, да похер! Главное, что записку оставил, и Лилит предупредит старика, куда я отправился!

Тем более, что Славику и Гримлоку тоже надо было погулять! Дома они засиделись, а хорошая битва была давно! Вон, как отрываются! Насекомым вообще кисло, а некоторые из них убегают в ужасе!

Сделал шаг и лёгким усилием обновил Гибкий Барьер. Ошмётки тел и зелёная кровь жуков стекли на землю, оставив одежду чистой. Хреново только, что у меня нет молота. Но! У меня есть меч деда, который я любезно одолжил из его кабинета и не спрашивал разрешения!

«Райнер, запад! Я чувствую запах! Приближается ещё одна волна!»

Гримлок был нашим сенсором. С его обонянием это легко, особенно с насекомыми. Мускусный запах нескольких видов чувствовался им особо остро. Ящер подсказывал, откуда именно придёт следующий удар.

Славик, как и я, почувствовал вибрацию. Сидя на заднице и пожёвывая лапу жука, он ковырялся в ухе.

— Опать эти жу-жала! — фыркнул малой, вытащив добычу из пасти и выкинув на землю. — Ни вкус-на!

— А ты думал они на вкус, как печеньки? — хмыкнул я, подойдя к нему и похлопав по большой лапе.

— Ну а вдлуг? — пожал он плечами и встал. — Плотивные жу-жала!

Кристалл Разлома должен быть уже близко. Об этом говорило не только увеличивающееся количество жуков, что пытались нас сожрать, но и более плотная энергия Разлома. Хоть и медленно, но мы приближались к конечной цели.