— Стоп-стоп-стоп! — Кьелл поднял ладони в останавливающем жесте. — Идея хорошая, но проработай ее потом. Ты смотришь на проблему в рамках системы, но здесь сама система порочна и нуждается в переделке. Сейчас твоя информированность зависит от доброй воли ранга. Ведь есть же племена, что и вовсе не шлют к тебе посланцев?

— Экера, множество мелких племен. То же племя с Тикавара — одно из них, — пожала плечами Онеказа. — И каков выход?

— Разослать чиновников в каждое вассальное племя, — Кьелл присел обратно на свой табурет и задумчиво уставился на горизонт. — Пусть узнают на местах, чем живут племена и что у них за беды, выслушивают жалобы местных, контролируют дань и распределение благ, и пишут тебе доклады. А доклады можно собирать парой-тройкой быстрых вояджеров, постоянно ходящих по одному маршруту. Заодно пусть почту и новости развозят.

— Многие ранга могут посчитать это посягательством на свою власть… — медленно проговорила королева, глядя на него с непонятным выражением на лице.

— А это оно и есть, — усмехнулся эльф. — Маленький шажок к укреплению твоей власти над всеми этими мелкопоместными царьками. Для начала, информация. Потом, возможно, судебная власть. Твое слово ведь выше слова мелких ранга? Так почему бы твоим посланцам не рассматривать тяжбы, например? Дальше рано заглядывать, но это путь в одну сторону — к нормальной, правильной империи. Я не сам это придумал, если что — все она, мудрость моих других жизней.

«И википедии», подумал он тихонько.

С все тем же нечитаемым выражением лица Онеказа встала со своего кресла, подошла к Кьеллу и сжала его в крепких объятиях. Даже избыточно крепких, учитывая разницу в их конституции. Эльф только сдавленно хекнул — это проявление чувств застало его врасплох, — и погладил свою женщину по спине. Та отстранилась и, опустившись перед ним на колено, взяла его голову в свои ладони, и принялась медленно и нежно целовать его лицо — губы, щеки, лоб… Мужчина окончательно разомлел, прижмурив глаза и едва ли не мурлыкая от удовольствия.

— Ты — бриллиант с многими гранями, — тихо произнесла Онеказа. — Неужели каждый Видящий обладает сокровищницей знаний, подобной твоей? Или мне просто повезло с тобой? Почему владыки мира не спорят о владении столь ценными советниками?

Он не ответил, борясь с желанием немедленно наброситься на нее. Она поразила его в самое сердце этой неожиданной чувственностью.

— Ты преувеличиваешь, не так я и хорош, — наконец ответил он, хрипло и сдавленно. — Да и Видящие — редкие птицы. Двух одинаковых уж точно не найти.

Как-то само собой получилось, что они оба оказались сидящими на полу. Его руки перебирали ее волосы — когда она избавилась от короны, он совершенно не помнил, — и гладили нежные щеки женщины, а ее пальцы вдумчиво исследовали его торс.

— Ох, что же ты со мной делаешь, — судорожно выдохнул он после очередного прикосновения, пославшего легион мурашек вниз по его животу.

— Сам виноват — сидел передо мной полуголым весь день, — чудный голос Онеказы приобрел еще большую хрипотцу. Она немного неловко поднялась на ноги — Пойдем скорее.

— Да, нам срочно нужна комната с запирающейся дверью, — ответил Кьелл, вставая. Обняв ее за талию, он увлек женщину к лестнице вниз.

Сад на крыше дворца Каханга окончательно погрузился в безлюдную тишину.

***

На этот раз, Кьелл успел проснуться до того, как любимая женщина покинула их постель. Он поймал ладонь встающей с кровати Онеказы, и их взгляды встретились: просящий мужчины, и чуть виноватый — женщины.

— Задержись хоть на десяток минуточек, — попросил он, поглаживая пальцами удерживаемую руку.

— Не могу, ароха нуи, — ответила она. — Если я задержусь, то так и не выйду отсюда сегодня, не желая покидать твоих объятий, — она смущенно улыбнулась. — Ты выбрал женщину, что почти не принадлежит себе. Но вечера по-прежнему наши, — Онеказа наклонилась и быстро поцеловала его. — Дождись вечера, хорошо? — она подошла к платяному шкафу, и спешно принялась одеваться.

«Поцелуй, на котором можно выстроить мечту,” с улыбкой подумал Кьелл, проведя пальцами по губам, все ещё чувствующим лобзание любимой женщины. «Ну, в смысле, до вечера. Мечту-времянку.» Встав с кровати и натянув нижнее белье и штаны, он подошёл к Онеказе, с переменным успехом сражающейся с платьем, и, потянув, где нужно, и придержав, где следует, помог платью сесть, как надо.

— Застегни, пожалуйста. Там, сзади, есть крючочки, — повернулась к нему спиной Онеказа, и, глядя через плечо и вниз с толикой неуверенности, спросила:

— Ты ведь не в обиде на меня?

— Обижаться на то, что ты — добросовестна, самоотвержена, и не боишься сказать «нет» моим хотелкам? — приподнял брови гламфеллен. — Мне впору радоваться, что моя женщина такая замечательная. Хотя вечера жду не дождусь, конечно. — он широко улыбнулся. — Займусь пока делами — я, в отличие от тебя, совсем их запустил, — он застегнул последний крючок. Онеказа повернулась к нему, и, наклонившись, крепко обняла, зарываясь лицом в его волосы.

— Ароха ана ахау ки а коэ[2], — раздался её жаркий шепот у самого уха эльфа.

— И я тебя, милая, — ответил он, поцеловав её шею. Она отстранилась, чуть задержав ладони на плечах Кьелла, и, быстро развернувшись, вышла. Бледный эльф с мечтательной усмешкой покачал головой, и принялся искать свои сапоги.

***

На корабле Кьелл застал только вахтенных матросов и Эдера, который, опершись на фальшборт, пускал клубы табачного дыма из верной трубочки.

— Что ж не белолист? — спросил он, облокотившись на борт рядом с другом.

— Надоело, — поморщился тот. — Вконец опротивела эта муть в голове. Настолько, что я выкинул остатки своего запаса за борт. Ты где пропадал? — он выпустил дымное колечко. — Матросы болтали, ты заявился вчера в разодранной и окровавленной рубахе, ухватил гитару и был таков.

— Насчёт разорванной и окровавленной матросы преувеличили, — засмеялся гламфеллен. — Она просто немножко дала волю чувствам.

— Она? — весело приподнял бровь дирвудец. — И кто же эта счастливица?

— Я — редкостный однолюб, Эдер, — фыркнул эльф. — Для меня уже долго есть только одна женщина.

— Ого, — широко улыбнулся блондин. — Ну, поздравляю. Рад, что у вас наконец все сложилось. И что теперь, будешь жить во дворце и кушать с золота?

— Ну, она мне не откажет, наверное, — задумчиво ответил гламфеллен. — Но я подумываю все же найти свой угол в Некетаке. Кстати, раз уж ты мне напомнил, слушай новость, — он понизил голос, — завтра я объявлю всем нашим, что навсегда схожу на берег. Твоя задача — разобраться с Ирреной, кто с кем остаётся, и чем будет заниматься при этом.

— Неужто настал тот день, о котором ты пел всем тем несчастным, которых заманил в свою команду забесплатно? — с иронией глянул на него Эдер. — День славы, богатства, и почета?

— Ну, славы и почета у нас хоть отбавляй, — рассеянно ответил Кьелл. — А насчёт богатства… Сколько-нибудь найдется в корабельной казне. Попробую добыть сегодня ещё чуток, чтобы это богатство совсем скудным не выглядело.

— Ты много говорил о своём стяжательстве, — саркастично прищурился дирвудец, — а как дошло до дела, оказалось, что и не стяжал ничего толком.

— Да, беда, — согласно кивнул эльф. — Не, я вроде как стяжал вечную славу, и тому подобную чушь и ерунду, но её, как известно, на хлеб не намажешь, и в стакан не нальешь, — друзья, переглянувшись, рассмеялись.

— Что думаешь делать дальше? — спросил Кьелл.

— Даже и не знаю, — развел руками его собеседник. — В вопросах лидерства и планирования я привык полагаться на тебя.

— Раз так, надо позаботиться о моем названном братце, — ухмыльнулся гламфеллен. — Могу отрекомендовать тебя Онеказе. Думаю, она не откажется от службы разумного, который и дракону лицо начистить сможет. А что, — с воодушевлением продолжил он, — может, даже в матару тебя пропихнем. Оденешься, наконец, по местной моде — в юбку и бусы. Как, интересно?