«А вот со вторым тиммейтом по литрболу — заминка. Алот, конечно, верный друг, но слабоват печенью — свалится от пары рюмок крепкого. Паллежина, во-первых, женщина, и мужской солидарности не проявит, а во-вторых, я ее бешу. Текеху, выпив, захочет пойти по бабам, а я — не в настроении. С Майей все ясно, и к поиску утешения в ее объятиях я не готов, и вряд ли буду готов когда-нибудь. Фассине не хочу по мозгам ездить своими проблемами — она, на деле, девушка добрая, но в общение с разумными умеет слабо, и способна на два варианта действий максимум — нафырчать на меня, или поплакать со мной в обнимку. Рекке душевный тип, выпить любит и умеет, и вроде бы есть в нем что-то исконно-посконное, но мы так и не сблизились толком за это время. Ватнир — бро ненамного меньше Эдера, особенно учитывая все наше сходство характеров, но у него самого проблем по горлышко, плакаться ему о чем-то — лицемерное свинство. Идвин начнет прикалываться и флиртовать, чем вгонит меня в еще большую тоску. В команде полно хороших разумных, стойких к зеленому змию — один Беодул чего стоит, но пить с ними — терять остатки капитанского авторитета. Так что остается Константен, с которым мы успели съесть пару пудов соли пополам с не одной собакой, и который способен хлестать врер чиору банками. А еще, у него имя почти русское, за что ему бонус плюс пять к скиллу выпивания.»

Кьелл закончил почти одновременно со стуком в дверь.

— Вы вовремя, — встретил он на пороге двух друзей, но тут же раздраженно сморщился. — А, нет, важное забыл. Не в службу, а в дружбу — сбегайте на камбуз за закусками. Что угодно холодное и готовое к употреблению подойдет — вяленая рыба там, солонина. Сами смотрите.

— Закусками? — непонимающе спросил Константен. Гламфеллен молча отступил в сторону, указывая на выстроившуюся на столе небольшую батарею бутылок: округлые и светящиеся эссенцией — с врер чиорой, большие, зеленого стекла — с ромом, и одинокая, мутная и квадратная — с кукурузным спиртом из Дирвуда, редкость для Дедфайра, отысканная Гинтелем в дальнем углу кладовой. Дварф понимающе закивал, и двое будущих собутыльников направились в сторону камбуза, вскоре вернувшись с парой подносов разнообразных мясных и рыбных продуктов. Устроив их в компанию к бутылкам, товарищи расселись за столом.

— Зная тебя, подозреваю веский повод, или хотя бы причину, — глубокомысленно заметил Эдер.

— Да, Кьелл, что случилось? — не отстал Константен. — Праздник, что ли, какой-то?

— Скорее, поминки, — сумрачно ответил бледный эльф, наполняя рюмку Константена врер чиорой. — Эдер, тебе дирвудскую кукурузовку лить? Специально для тебя купил.

— Странно было бы отказываться от такого знака уважения, — хмыкнул блондин. — Лей, конечно. Ну, а все-таки, с чего пьянка? Вроде никто не помер недавно. Что-то в Некетаке стряслось?

— Угу, — кивнул гламфеллен, наполняя питьевую емкость друга эорским аналогом виски. — Мои нежные чувства были отвергнуты. Давайте, что ли, за любовь? — и, подавая пример, выпил содержимое своей рюмки залпом. Травяной алкоголь, отдающий свежестью корицы и лакричной сладостью, мягко скользнул по пищеводу, даря внутренностям приятное тепло.

— Ох, соболезную, Кьелл, — горестно крякнул Константен, приканчивая свою рюмку и отирая бороду и усы. — Что случилось-то? Или не хочешь говорить?

— Да нет, как раз за этим вас и пригласил — поплакаться, — задумчиво ответил эльф, наново наполняя свою рюмку. — Давайте за друзей, — приподнял он емкость в тосте.

— Мы с тобой, командир, — кивнул Эдер. — Пусть в подобных боях все посложнее, чем с иным драконом, — троица дружно выпила.

— Ну, по тебе не скажешь, — засмеялся гламфеллен. Врер чиора потихоньку начинала действовать, наполняя голову пьяным добродушием, и отодвигая в сторону все горести. — Вон как ты с Ирреной устроился. Твоя каюта уже чуть ли не семейным гнездышком стала.

— Ха! — воскликнул Константен. — Представь, Кьелл, вчера она прямо на палубе выговаривала ему за пепел от белолиста на простынях. Такими выражениями сыпала — заслушаешься!

— Да, она такая, — добродушно хмыкнул дирвудец. — Прямо огонь. А ведь когда нанимал ее, глядела испуганным олененком. Да и прочим морякам слово сказать боялась. С того самого дня в Порту Маже она переменилась, просто не узнать.

— В этом есть доля моей вины, — улыбнулся Кьелл. — Помните тот сайферский прием, что я применяю на матросах, чтобы они резвее бегали?

— Ты и на нас его кидаешь частенько, в пеших походах, — склонил голову дварф. Эдер тоже согласно покивал. — А что с ним?

— Он — моя придумка, — хихикнул гламфеллен. — Я опробовал его первый вариант на Иррене, когда мы плыли на шлюпке к Порту Маже. Ты еще назвал ее тогда криворукой растяпой, Эдер, помнишь? Так вот, вместе с силами ей прибавилось то ли храбрости, то ли аппетита, и она чуть ли не сразу на тебя набросилась, — Кьелл рассмеялся.

— Что ж тогда наши разнополые матросы друг на друга не бросаются? — непонимающе спросил Константен.

— Я разобрался, и отключил тот эффект, — ответил бледный эльф. — Там все дело было в тонких фракциях эссенции… не буду забивать вам головы. Давайте лучше еще по одной — за изобретательность, — друзья выпили.

— Даже не знаю, что об этом думать, — почесал пшеничного цвета бороду Эдер. — С одной стороны, ты промыл бедняжке мозги. С другой, сайферские штучки так долго не держатся, разве нет?

— Эффект моего воздействия закончился даже до того, как мы высадились на берег тогда, — авторитетно заявил Кьелл. — Я самую малость эссенции ей влил. Так что не волнуйся за искренность своей вайлианской драгоценности — если я чего и сделал, так только подогрел то, что уже там было. Можно сказать, она выпила для храбрости, и начала к тебе приставать, — хихикнул эльф.

— Ну если так, давайте еще раз за друзей, — ответил на это блондин. — И за их помощь, особенно нежданную, непрошенную, и ненужную, — друзья выпили снова. — А как у тебя с Фассиной, Константен? Все нормально? Она частенько к тебе бегает вечерами, а при всех — фыркает, как лошадь, что нашла в своем сене колючку.

— Это у нее нервное, — добродушно улыбнулся дварф. — Она столько лет общалась с недоумками-импами, идиотами-покупателями, и никуда не годным учителем, что вел себя похлеще иного рабовладельца, что и забыла, как разговаривать с нормальными людьми. Все у нас хорошо, даже подумываем о будущем, том, в котором будут обещанные тобой, Кьелл, златые горы. Они же будут?

— А как же, — успокаивающе кивнул тот. — Хрен знает, когда, но будут. В крайнем случае, как заборем Эотаса, продам джонку, и раздам деньги вам всем. Сам осяду здесь, в Некетаке, и буду учить молодежь, как бить разумных кулаком во всякие места. Эдера, вон, в помощь возьму, он в этом деле спец, — гламфеллен пьяно рассмеялся.

— Закуси, командир, — протянул ему сушеную рыбу блондин. — А то отключишься, так и не поведав нам о своей беде.

— Хм, и точно, — эльф впился в рыбешку зубами. Вновь нахлынувшая от слов друга тоска и избыточный хмель схлестнулись в смертном бою, и взаимоуничтожились, слегка протрезвив его. — У нас с Онеказой было свидание сегодня днем. Все шло лучше, чем я мог себе представить. Знаете, когда мы с вами бродили по Мертвой Льдине, я, как оказалось, умудрился с ней пообщаться, телепатически. Сегодня она почти слово в слово пересказала мне мой тогдашний вопрос к ней.

— Я слышал о таком, — вставил Константен, нахмурившись. — Это называется связь душ, или что-то вроде того. С разумными, у которых она приключилась, творится всякая дичь, обычная для легенд. Мстительные драконы, обиженные боги, и все такое.

— А про Видящих в твоих легендах было? — заинтересовался Кьелл. — Может, мы такому более подвержены?

— Не знаю, — развел руками дварф. — Это так, сказки, что мне матушка на ночь рассказывала. Боги знают, есть ли в них хоть капля правды.

— А, ну ладно, — пожал плечами эльф. — Так вот, о чем я? Ага. Мы поговорили, поцеловались разок, и она попросила меня убрать ментальную защиту, которую я все это время, оказывается, держал. Тоже сюрприз, да. Я убрал, и она меня прогнала. Вот беда, — он махнул очередную рюмку, наполнил емкость снова, и опрокинул и ее тоже, не чувствуя вкуса.