— Хорош трындеть — жрать пошли! — предложил Леня. — Нажирайтесь сразу вволю: и за обед, и за ужин!

— А чем угощать будут? — полюбопытствовал я.

— А всем, что со вчерашнего дня осталось, но вид уже имеет не очень презентабельный, — просветил меня Леня. — Все, что выглядит бэмэ в продажу пойдет.

— Так эт че мы, голимые помои трескать будем? — возмутился Патлас.

— Сам ты, помои! — слегка наехал на Алеху Леня. — Где-то заветрилось, где-то подплесневело, где-то подсохло… Такой хавчик свои по домам растаскивают…

— Ага, собак, да свиней кормить, — не сдаваясь, продолжал бурчать Патлас.

— Ну, я же не заставляю, — пожал плечами Леня. — Не хочешь — не ешь! Нам больше остается! Да если бы на киче такой хавкой кормили — это не кича была бы, а рай земной!

— Хех, — печально вздохнул Патлас, шлепая по темному коридору следом за провожатым, — попадешь к вам в дом, научишься есть всякую гадость!

Мы зашли в небольшую кундейку, в одной стен которой обнаружилась небольших размеров шахта — под встроенный пищевой подъемник для готовых блюд. Рядом с шахтой стоял стол и несколько облупленных стульев.

— Для чего это? — заглянув в шахту, спросил Патлас. Ну не может он жить, чтобы куда-нибудь не влезть.

— Из кухни в ресторан готовую жрачку трелюют, — сообщил Леня. — Ща и нам подавать начнут.

И действительно: подъемник загудел, и в дыре показалась спускающаяся платформа лифта, заставленная подносами с едой. Хавчик действительно оказался неплохим: наваристый борщец, густо заправленный сметаной, правда, слегка подкис, или сметана «немного того» — превысила свой срок годности; нарезанный кусками подсохший хлеб скрутился пропеллерными винтами и был несколько черствым, а в некогда толченой картохе попадались странные хрустящие комочки. Однако, всего было много, хавчик был разогретым, да и на вкус не был откровенным дерьмом. Да, немного залежалый продукт, но так-то жить можно. Даже Патлас на время завалил хайло, активно работая ложкой. Что и говорить, нажрались мы от пуза! Когда еще будет возможность так сытно перекусить? Хрен его знает.

Едва не икая от обжорства и поддерживая руками раздувшиеся животы, мы выползли из подсобки на божий свет и с наслаждением закурили.

— Жить — хорошо! — выпустив струю сизого дыма, произнес избитую истину Леня.

— Ага, а хорошо жить еще лучше! — поддержал его такой же избитой фразой из известного фильма Патлас. — По пивку бы сейчас, — мечтательно закрыв глаза, произнес он. — Опять жара сегодня…

— Слушайте, пацаны, а искупаться? — неожиданно вспомнил я. — Третий день на море, а в это самое море ни ногой…

— А че, дело! — согласился со мной Алеха. — Мы с Верблюдом как раз на море со шмарами искупнуться ехали, когда нас мусора повязали. А я так хотел под хвоста в воде кому-нибудь засадить! Лень, ты когда-нибудь в море трахался?

— Бля! Кто о чем, а лысый о расческе! — осуждающе произнес я, взглянув на пускающего дым друга.

— А хули, — пафосно заявил он, — я весь открыт для новых ощущений! Нехуй прозябать, надо брать от жизни все! Лучше сдохнуть молодым, чем влачить серое никчемное существование!

— Сдохнуть молодым… — Я криво усмехнулся, а в моей груди что-то остро кольнуло. Я почувствовал, где-то в глубине души, что Алеха только что предсказал свою судьбу — он действительно уйдет из этого мира вечно молодым, вечно пьяным… Я почувствовал эмоции моего незримого «соседа», который точно знал, что будет именно так… Однако, я почувствовал и кое что другое: что наше будущее и наша судьба ни незыблемы, и не прописаны нестираемыми чернилами где-то там в божественных книгах… Мы сами создатели своего будущего, и только от нас зависит, каким ему быть. И как отголосок воспоминаний моего всезнающего я, в моей голове зазвучала мелодия, какой я до этого не слышал:

Я мог бы выпить море,

Я мог бы стать другим -

Вечно молодым, вечно пьяным.

Я мог бы стать рекой,

Быть темною водой,

Вечно молодой, вечно пьяный.

Вечно молодой…

Я мог бы стать скалой,

Но уже другой

Кто-то молодой, кто-то пьяный.

Хочет стать рекой,

Быть темною водой,

Вечно молодой, вечно пьяный.

Вечно молодой…

Вечно молодой, вечно пьяный

Вечно молодой, вечно молодой…

Вечно молодой,

Вечно молодой,

Вечно молодой…

(https://www.youtube.com/watch?v=HAkUqtuP0qQ)

Я печально посмотрел на Патласа, понимая, что этого человека если и можно изменить, то для этого потребуется приложить чудовищные усилия. Его неуемная «левая» энергия всегда фонтанировала со страшной силой, в результате чего он постоянно влипал в нехорошие ситуации. Такую бы энергию, да в правильное русло — цены б ему не было. Мой «сосед» тоже «шевельнулся», словно соглашаясь с моими мыслями. Я вздохнул и неожиданно для себя продекламировал:

— Сигарет, никотин,

Сигарет бьет по легким и мотор.

Алкоголь, «Распутин»,

Алкоголь бьет по нервная систем.

Папирос, ганджубас,

Ганджубас бьет по головной мозг

Иммунитет-тет, дефицит-цит,

Дефицит бьет по половой систем

Буду погибать молодым. Буду погибать!

Буду погибать. Буду погибать, буду-буду!

Буду погибать молодым. Буду погибать!

(https://www.youtube.com/watch?v=-r6XAA8ZcE8)

Выдав это на одном дыхании, я остановился, а моя братва весело заржала.

— Не, по половой систем не надо! — отсмеявшись, произнес Патлас. — Она мне еще пригодится! А так — все верно — буду погибать молодым!

— А я вот не хочу молодым, — на полном серьезе произнес Леньчик. — Хочу до ста лет дожить — и это, как минимум!

— Вот это — правильный подход к жизни! — воскликнул я, протягивая Леньчику ладонь. — Держи краба! — И мы пожали друг другу руки.

— Да ну вас! — Патлас сморщился, словно проглотил червяка. — Бздите, словно два старых пердуна! Жизнь это… — он задумался, но так и не смог подобрать подходящее определение. — Это… это… это же ух! — наконец выдал он. — Это вечный праздник, а не, сука, серые будни… Ну вас — скучные вы!

— Лайдно, — произнес я, — завязывает с этой философией! Так мы купаться пойдем?

— А то! — в один голос закричали пацаны, которые тоже еще не были на море.

— Леня, где тут искупаться можно? — спросил я нашего старшего товарища.

— Да рядом, — произнес он, — хотя бы в Спортивной гавани.

— А то, что у нас плавок нет, никого не смущает? — произнес Леньчик.

— Да пофиг! — отмахнулся Патлас. — Мне и в семейках нормуль.

Сказано — сделано, и мы пошли в сторону моря. Идти действительно оказалось недалеко: мы дошли до Ленинской и свернули в противоположную от площади Борцов за власть Советов строну. Попялившись по дороге на самый большой Владивостокский кинотеатр «Океан», мы по широкой лестнице спустились на набережную. Легкий ветерок обдал нас прохладными брызгами из работающего фонтана, неплохо освежая — солнце, все выше поднимающееся по небосклону, неслабо так раскачалось. Мы свернули налево, оставляя за бортом виднеющийся невдалеке стадион «Динамо» и дошли до искусственной баржи, превращенной в уютную забегаловку с большой открытой террасой. Неподалеку от пришвартованной баржи на длинном пирсе, уходящем далеко в море, обнаружилась высокая вышка для прыжков в воду, выполненная в стиле корабельной мачты.

— Поныряем? — обрадовано потер руки Патлас.

— А с десяти метров не слабо? — ехидн усмехнувшись, подначил моего другана Леня.

Патлас взглянул на высокую площадку, и отрицательно мотнул головой, признавая свою несостоятельность:

— Слабо…

— Ладно, фраера, смотрите, как настоящие пацаны это делают! — Он быстро скинул с себя одежду, оставшись семейных труселях в красный горох. Вытащив из дырочки резинку, на которой и держалось это яркое чудо советской легкой промышленности, Леня натянул её, насколько это было возможно, и перехватил узелком. Пощелкав затянутой резинкой, он недовольно поморщился.