— Это Флегетон — река из кипящей крови. В ней захлебываются души насильников и убийц.

— Так мы уже почти на месте? — спросил я, набирая в пригоршню черного прибрежного песка — смесь угля с пеплом. Рядом со мной устало опустился на песок лодочник, которому, наконец, удалось спровадить вампиров.

— Здесь иногда бывает очень жарко, — сказал он, указывая на полную пригоршню гари. — Сгорает все, что может гореть. Аид — царство огня и пепла. Адский пламень очищает все, даже смертные грехи.

— Ты как? — обеспокоенно спросила подошедшая Айа.

— Отравился знатно, — ответил я, стараясь не делать резких движений. — Но вроде лучшеет…

— Зато шестой круг остался позади, — довольно произнес Харон. — Бродить по тлеющим могильникам, то еще удовольствие!

Когда я более-менее пришел в норму, Харон призвал всех опять грузиться в лодку. Берег на метр от воды был покрыт пузырящейся желто-зеленой субстанцией, которая сплошной пленкой накрывала поверхность бурой жидкости, заполнявшей реку.

— Не поскользнитесь, — предупредил лодочник, — это гной. Скользкий, зараза, — добавил он, — и прилипучий — вовек не отмоетесь.

— И это по всей реке так? — спросил я.

— Не, дальше почище будет — гноя меньше, — ответил лодочник. — Это здесь, возле болота его столько скопилось. А по мне пускай бы и дальше его было много…

— Это почему! — воскликнули мы с Айей в один голос.

— Сами увидите, — загадочно ответил перевозчик. — А теперь давайте в лодку. Только осторожнее, эта гадость еще и ядовитая — разъедает кожу почище соляной кислоты. — Лодочник вытянул вперед руки, демонстрируя воспаленные незаживающие язвочки. — Брызги, — горестно пояснил он. — Уж сколько лет прошло, а излечиться не могу.

Первым, осторожно переступая ногами по скользкому гною, в лодку залезла богиня, после — я. Харон же, кряхтя, оттолкнул посудину от берега и резко запрыгнул в нее. Лодка даже не покачнулась, когда перевозчик оказался на корме. Чувствовалось, что это происходит у него на уровне рефлексов, наработанных за столетия жизни.

— Ловко! — не удержавшись, воскликнул я. — Профессионала за версту видать.

— Поплавал бы ты с мое, — польщено ответил Харон, осторожно, чтобы не разбрызгать ядовитое желе, работая веслом.

Наконец посудина отдалилась от берега и поплыла по течению. Харон перестал грести, используя весло как руль. Постепенно пленка гноя на поверхности потока становилась все тоньше и тоньше, и, наконец, исчезла совсем. Лишь иногда мимо проносились желтые желеобразные сгустки, да берега пузырились гнойной пеной. Скорость увеличивалась, лодка стремительно летела по бурлящей, закручивающейся в водовороты крови.

Температура окружающего воздуха повышалась. Поток парил, кровь клокотала. Пахло словно на большой скотобойне в жаркий июльский полдень. Местами на поверхности потока пробегали маленькие язычки пламени. А в одном месте из центра кровавого водоворота вверх ударил настоящий огненный гейзер.

— Чего это? — Я дернулся прочь от огненного фонтана. — Так и лодка загорится!

— Флегетон еще называют огненной рекой, — отозвался кормщик. — А за лодку не беспокойся — не горит, проверено временем! — гордо добавил он.

Неожиданно из кровавой жижи появилась рука и мертвой хваткой вцепилась в низкий борт лодки. Неустойчивая посудина покачнулась, потеряла ход и завертелась в дымящемся водовороте. Вслед за рукой показалась облепленная сгустками свернувшейся крови человеческая голова.

— Спасите! — истошно закричал пришелец, пытаясь забраться в лодку. — Заклинаю всеми богами! Спа…

— Ну, вот еще! — невозмутимо ответил кормщик, с силой опуская тяжелое весло на голову незнакомца.

Раздался глухой стук, кожа на голове пришельца лопнула и повисла лохмотьями. Их тут же сорвало потоком кипящей крови и унесло в неизвестном направлении. Незнакомец заверещал, забился, едва не перевернув лодку, но не подумал отцепиться. Харон вновь поднял весло, к лопасти которого прилипли длинные спутанные пряди волос, и ударил острым ребром по руке незнакомца. Весло легко перерубило хрупкие пальцы, которые ссыпались на дно лодки. Пришелец вскрикнул и захлебнулся в кипящем потоке. Его голова исчезла под водой. Он выныривал еще несколько раз, тщетно ища опору, но быстрый поток утащил его далеко от лодки.

— Уф! — Харон отер выступивший пот. — Все могло закончиться не так уж и хорошо! Вот за что я и не люблю Флегетон — тут тебе расслабиться не дадут! Только и знай, вовремя отбивайся от желающих прокатиться на халяву! Вы тоже не зевайте, — посоветовал Харон пассажирам, — если еще увидите таких пловцов… От, паразиты!

Харон резко крутанул веслом, огибая по большой параболе следующего пловца. В последующий час он показывал немыслимые чудеса в управлении своей утлой посудиной. Утопленников становилось все больше и больше. То тут, то там средь кипящих бурунов появлялись различные части тела мучеников. Бедняги кричали, призывая путешественников смилостивиться, взять их на борт, чтобы этим хоть как-то облегчить им страдания. Харон неизменно пытался их обрулить, и если не получалось, действовал своим страшным орудием. Спутники неистового лодочника уже давно потеряли счет разбитым головам и отрубленным пальцам бедолаг, приговоренных безвременно мучиться в кипящем потоке Флегетона. Наконец, поток несчастных стал иссякать. И когда за очередным поворотом показался далекий лес, Харон облегченно воскликну:

— Лес Самоубийц! Наконец-то!

— А нам-то от этого, какой кайф? — спросил я.

— Попутчиков меньше, — радостно сообщил лодочник, — здесь эти звери не водятся.

— Свято место пусто не бывает, — не разделил я радости кормщика.

— Это самое спокойное место в Аиде, если не считать Лимб, — пояснил лодочник. — Главное держаться подальше от деревьев и не жрать ядовитых плодов.

Дальнейший путь через Лес Самоубийц, как и предсказывал лодочник, не принес больше никаких сюрпризов. Лодка спокойно плыла по Флегетону на достаточном расстоянии от живых деревьев, которые тянули к ней свои ветви-руки. Сначала путники резко дергались, когда какое-нибудь строптивое растение выбрасывало в их сторону удлиняющиеся ветки. Но Харон знал свое дело — ни одно дерево не смогло дотянуться своими ядовитыми колючками до живой теплой плоти.

Наконец деревья поредели и уступили место бескрайней пустыне, раскинувшийся во все стороны насколько хватало глаз. Песок здесь был раскален докрасна, словно на гигантской жаровне. Любое движение болью отдавалось в обожженной коже. Я из остатков одежды соорудил на голове некое подобие чалмы, чтобы защитить уши. Скоро последовала и Айа, только лодочник остался в чем был, играючи перенося жар раскаленных песков.

— Ну вот, — отирая струящийся по лбу пот, сказал я, — болотная баня осталась позади, началась сауна.

На раскаленном песке корчились люди. Некоторые из них, обгоревшие до черноты, лежали неподвижно. Но большая часть народа билась в конвульсиях словно большие рыбины, которых изощренный повар решил приготовить живьем. Но больше всего путешественников поразил пожилой мужчина, который среди всей этой стонущей и бьющейся в муках тусовки сохранял хладнокровие. Заметив приближающуюся лодку, он лениво поднялся с песка, потянулся, и приветливо помахал путникам. Затем он вразвалочку подошел к реке, попробовал ногой воду. Зябко передернул плечами, заорал и нырнул в кипящий поток. Проплыл мощным кролем несколько метров, вышел на берег и вновь, словно на элитном пляже, развалился на песке. Я протер глаза: среди мучающихся людей, увиденная картина казалась нереальной.

— Сильный мужик, — с уважение произнес лодочник. — Ведь мучается не меньше других, а какая выдержка! Просто зависть берет. Нужно на обратном пути завести ему кусок нетающего льда Коцита. Несмотря ни на что, этот человек достоин уважения!

С Хароном согласились все без исключения.

Но вот и жаркая пустыня осталась позади.

— Мы прошли седьмой круг, — сообщил лодочник. — Вы же сюда стремились? — спросил он.