Закончив с гимнастикой, Ярослав отправился в ванную и принял душ. Не холодный, к таким подвигам он готов не был, а комфомфортно горячий. После этого, облачившись в банный халат (между прочим, точно его размера), Ярослав прошествовал в малую столовую.

За столом его уже ждал Архипов, одетый в скучную кадетскую форму, вид которой несколько испортил Ярославу аппетит.

— Доброе утро и с легким паром! — Настроение у Архипова было замечательное, несмотря на то что он полночи читал новейший роман популярного, особенно среди кадет, Лександра Викома. Книга была в лимитированном подарочном издании, с иллюстрациями и автографом автора!

— Даже не знаю, следует ли мне гордиться тем, что в отличие от некоторых, не пренебрегаю гигиеной. Надеюсь, руки ты хотя бы вымыл?

— Не извольте беспокоиться, ваше чистоплотное высочество.

— А почему это, по-недоразумению называемое завтраком, такое убогое? — Спросил Ярослав у мажордома.

— Сир?

— Я спрашиваю, где яичница с беконом, апельсиновый сок и прочая нормальная еда?

— Сир, важность завтрака сильно переоценена, а то, что вы назвали — преступление против желудка. Это вам подтвердит любой патологоанатом. И, если будете есть такое, ваша встреча с ним состоится гораздо раньше, чем следовало бы.

Ярослав сильно сомневался, что булочки с корицей относятся к здоровой пище, однако отдал им должное. Выпечка в Облачном Замке была выше всяких похвал. Ходили слухи, что Эльзидар собрал здесь лучших кондитеров всех времен и народов и поместил их в поле стазиса, где они могли жить сотни, а то и тысячи лет, радуя обитателей Замка своими шедеврами.

После завтрака Ярослав с Архиповым пошли в комнату для игр, где одну из стен занимал монитор для новейшей модели игровой приставки “Эволюция 1394”, которая только что появилась в продаже. Увы, мальчикам не дали даже определиться с тем, во что играть: в особняк пришли портные со свитой помощников. Они принесли парадные мундиры для вечернего приема, также множество другой одежды, чтобы гости Замка могли чувствовать себя “как дома”. Мерки были известны заранее, но одежду следовало “подогнать” под владельца. Эта утомительная процедура заняла около трех часов, но даже Ярослав был вынужден признать, что мундир смотрелся на нем как влитой, придавая ему вид солидный и даже несколько грозный. И, конечно, качество ни шло ни в какое сравнение даже с той парадной формой, которую носили в Корпусе.

Едва ушли портные, как появился граф Чистоплюев собственной старшей камергерской персоной. Он принес умело стилизованное под рукописный текст приглашение:

“Возлюбленный племянник, приглашаю тебя разделить с твоим старым дядюшкой скромный обед.

В этот прекрасный день я желаю провести время вместе с тобой, чтобы обсудить некоторые важные вопросы, касающиеся будущего нашего рода.

Предлагаю тебе принять это приглашение как выражение моей искренней заботы о твоем благополучии и процветании. Приходи без опоздания, так как это не просто приглашение, но и ключ к твоему будущему.

С нетерпением ожидаю нашей встречи. Твой преданный дядюшка”

С виду, обычное вежливое письмо любящего родственника. Но если уметь читать между строк — предложение, от которого не отказываются.

Поскольку обед не предполагал официоза, Ярослав переоделся в домашнюю одежду: бархатную куртку и брюки изумрудного цвета. У крыльца их с графом ждал рикша со скучающим, туповатым лицом, запряженный в двухместную коляску.

Выглядел он, не в пример вчерашнему, мощнее и упитаннее. Судя по номеру, вытатуированному у него на руке и спине, принадлежал он к “конюшне” обслуживающей первых лиц государства. Коляска была более комфортной и предназначенной для перевозки весьма упитанных пассажиров. Во всяком случае, рессоры ее не скрипели, когда в ней утвердился камергерский зад.

Обсаженная кипарисами мощеная булыжником дорога шла по кругу и вверх, как винтовая лестница в замках. Из коляски открывался вид на широкие террассы с дворцами и парками, спускавшиеся к самому каналу.

Ярослав увидел во всей красе амфитеатр, сверкавший на Солнце, как огромная снежная шапка, чудом сохранившаяся среди зелени лета. Множество мелких, словно муравьи, фигурок суетились вокруг него, готовя обещанное Чистоплюевым “грандиозное представление”.

Вдали показался величественный белый дворец с островерхими башнями. Однако рикша побежал не по главной аллее, а свернул на одну из боковых, огибавших дворец с юга.

Особый нежный сладковатый аромат предупредил Ярослава о том, что они приближаются к розовому саду раньше, чем он увидел это прекрасное место.

За зеленой аркой открывался фантастический мир, где цвели тысячи разноцветных роз, создавая неповторимую игру красок.

Здесь были розы всех возможных цветов и оттеноков: от нежно-розовых и ярко-красных до золотистых и фиолетовых. При этом ни одна не вступала в дисгармонию с другой, это были настоящие живые картины.

Струи многочисленных фонтанов, разбросанных по саду, играли в солнечных лучах, создавая поистине волшебное зрелище. Мало того, чаши их были устроены таким образом, чтобы каждый фонтан имел свое мелодичное звучание.

Среди цветущих розовых кустов и фонтанов стояли классические статуи богов, героев и нимф из мрамора и бронзы. В глубине сада, на острове посреди большого искусственного пруда, была устроена беседка, соединенная с берегом единственным кованным ажурным мостом — идеальное место для приватной беседы. Вход на мост охраняли два гвардейца-милеса, словно змеи-горынычи из сказки.

Кряхтя, Чистоплюев вывалился из коляски только для того, чтобы раскланяться с Ярославом и снова занять место. Разговор двух высокородных особ не предназначался для чужих ушей.

Вода в пруду была кристально-чистая и прозрачная, как слеза младенца, в ней важно дефилировали красные и золотые карпы. Остров и беседку создавали настоящие ценители созерцательной медитации.

Самый могущественный человек Империи сидел в неглубоком полукруглом кресле за пустым столом. Увидев племянника, канцлер натужно улыбнулся и указал на второе кресло напротив.

— Любимый дядя… — начал было Ярослав, но канцлер лишь досадливо отмахнулся.

— Оставь эти манеры для официального приема. Хотя даже для него они невероятно фальшивы. Я прекрасно знаю твое ко мне отношение.

— Как и я ваше, дядюшка.

— Тем лучше.

Канцлер постучал ногтем по столешнице. Стол немедленно покрыла кипенно-белая скатерть, на которой возникли супница и тарелки.

— Давай без церемоний, ненавижу разговоры на пустой желудок.

Суп с фрикадельками был хорош, хотя на вкус Ярослава, шафран был лишним ингридиендом.

Едва тарелки опустели, как перед канцлером появился бокал с янтарной жидкостью, а Ярославу достался прозрачный сок.

— Березовый фрэш, как любит выражаться нынешняя молодежь. — Пояснил канцлер. — К делу, дорогой племянник. Я, как ты знаешь, очень стар. Жить мне осталось не много: лет 500–700, не больше. А Империи требуется наследник. И это должен быть маг из нашего рода, достаточно могущественный и правильно воспитанный. Как ты знаешь, если дочитал Кама-Сутру до раздела для магов, что мы с твоим отцом не можем произвести на свет законных и соотвтетствующих требованиям магии наследников, пока живы ты и моя дочь. Но если Моргана прекрасно вписывается в мои планы передать престол моим внукам, то ты до недавнего времени, нет. К сожалению, все мои попытки тебя убить окончились неудачей. Ты не удивлен, как вижу?

— Это так типично для нашей семьи, что даже не интересно. Будь я на вашем месте, тоже хотел бы вас убить, дорогой дядя.

— Можно подумать, ты этого сейчас не хочешь?

— У меня скоро экзамены за полугодие, некогда думать о пустяках. И что же, ваши планы изменились?

— Скорее, откатились к первоначальному варианту, оговоренному еще до твоего и Морганы рождения.

— Свадьба?! Да мы ненавидим друг друга.

— Для зачатия ненависть не помеха. Даже, пожалуй, придаст изюминку процессу. Помолвку объявим в день ее пятнадцатилетия. А свадьбу сыграем после достижения вами обоими восемнадцати. После рождения мальчика, хоть каждый по гарему себе заведите. Появления вместе на официальных праздниках несколько раз в год будет вполне достаточно для изображения счастливой семейной жизни.