Это тяжелое испытание даже для взрослого, а что говорить о детях?!

И через три дня происходит “изгнание из рая”. В следующий раз встреча состоится в лучшем случае через три месяца, а, может, и все девять.

Любящие родственники оставляют в утешение пакеты сладостей, но они отбираются старшекурсниками и сержантами под тем предлогом, что “хранить еду в тумбочке нельзя”.

И несчастные первокурсники возвращаются в холодную, потому что отопление уже отключили, казарму. И пройдет неделя, пока жизнь войдет в привычное русло.

Экранировать чужие эмоции у Ярослава пока получалось плохо.

Гримуар рекомендовал новичкам первое время использовать специальные амулеты. Для их изготовления требовались серебро, митрил, а также черный оникс. Разыскивать их Ярослав поручил Конфузику, который оказался незаменим в таких делах и даже нашел несколько лабораторий, оборудованных древним, но все еще пригодными для средней сложности магических манипуляций оборудованием.

Но следовало поторопиться: благоприятные часы для изготовления таких амулетов выпадали всего несколько раз в год. Ближайшей датой была суббота. Ярослав расчитывал, что сумеет улизнуть в лабораторию во время ПХД.

Мальчик отправился к КПП и забрался на стену. Отсюда открывался красивый вид на берег моря и прилегающие к нему кварталы.

Солнце медленно опускалось в золотистые волны, бросая последние красноватые лучи на деревья Якорного парка с его огромным колесом обозрения, мороженщиками, продающими вкуснейший пломбир и поездками в запряженных пони расписных повозках…

Меньше месяца назад Ярослав назвал бы все это “развлечениями для простонародья”, а сейчас был бы не прочь визжать от восторга с другими детьми, раскачивающимися на гигантской качели в виде драккара.

Из ворот появился грустный Архипов, прижимавший к груди большой красный пакет с надписью “Nirvana”. Символично, учитывая, что Ярослав готов был продать душу (не свою, конечно) за шоколадный батончик.

Он, как сам полагал, величественно спустился на землю и направился к товарищу.

— О, ты тут? Этот отель… Это просто дворец! Я такой красоты никогда не видел. И все такие вежливые. Только на “вы” и еще обращались к маме с папой “Ваша светлость”. Представляешь? Нам за столом прислуживали три официанта и этот, как его? Мажордом. У меня спальня была больше, чем наш дом! Одна кровать как моя комната. А ванная… Там небольшой бассейн был с массажем и пеной. Родители… огромное тебе спасибо от них, и от меня, конечно.

При упоминании родителей Архипов вновь погруснел.

— Спасибо не булькает! — Буркнул внутренне очень довольный Ярослав. — Шоколад есть? Как люди могут жить без шоколада?!

— Каком кверху. — Раздался знакомый ненавистный голос.

Опираясь на арку мальчикам глумливо улыбался Бакуничев.

— Давай сюда пакет, ушастик.

Лицо Ивана стало неотличимым от цвета пакета. Любое упоминание о лопоухости приводило его в ярость. Но перед ним был старшекурсник, к тому же — старший сержант. Который требовал законную дань. Он сделал шаг, но на плечо легла рука Ярослава.

— Слышь, как тебя? Бакланичев? Свали в закат? Я даже слово волшебное знаю: “пожалуйста”!

Теперь он мог любоваться скульптурной группой “два гипертоника с пакетом”. Впрочем, лицо Архипова быстро меняло насыщенный свекольный оттенок на благородный иссиня-бледный.

Обидно искаверкав благородную дворянскую фамилию Ярослав перешел все мыслимые и немыслимые границы. Это был даже не повод для дуэли. В стародавние времена в благородном обществе за такое без экивоков били канделябром. И Вотан сам это понимал.

— Повтори, что ты сейчас сказал?! — Бакуничев сделал несколько вращательных движений кистями.

— Увы, забыл визитку моего придворного отоларинголога дома. — Ярослав решил, что хуже уже не будет. — Воспользуйтесь дедовским методом — закапайте в уши мочу.

— Так и быть, мелкие. Дядя Руслан сегодня очень добрый. Поэтому, если вы оба сейчас встанете на колени, извинитесь и поклянетесь, что в течение года будете отдавать мне все сладости, которые притащите из увольнения — я не стану вас убивать. Ну?

— Вотан, пожалуйста! — Прошептал Архипов, прекрасно понимающий, что все, что они пережили от старшекурсников раньше, покажется “золотым веком”, если они с Ярославом не выполнят требование.

— Ни-ког-да!

Иван опустился на колени и поставил перед собой пакет.

— Товарищ старший сержант, простите нас обоих. Кадет Вотан, он… немного не в себе… Он не был в увольнении как все. Это я виноват, обещал принести ему угощение. Если хотите, избейте меня.

— Отличная мысль! Слышишь Вотан? Я передумал. Не надо извинений. Ты ведь аристократ? Значит, тебе положен мальчик для битья, отвечающий за твои проступки? Так что я тебя не трону, а изобью ушастика. Ты даже можешь уйти, если хочешь. Или посмотреть на это.

В душу Ярослава на миг прокралась мысль, что предложение разумно. И он не уронит достоинство и Бакуничев выместит злобу. Бакуничевы — влиятельный род, ссориться с ним не с руки. Не убьет же сержант первокурсника, в конце концов? Ну, изобьет. Может, даже пару костей сломает. Так на то и лазарет есть, чтобы лечить. А уж он потом, как нибудь компенсирует Архипову страдания. Купит сладостей в ближайшее увольнение и попросит Конфузика тайно пронести в замок. Это ведь даже не предательство, а просто выгодный обмен. Нужно всего лишь отвернуться и не смотреть. А потом можно даже отвести товарища к врачу. Иван поймет, что это был единственно возможный выход. Ему к боли и унижениям не привыкать, вон как смиренно стоит на коленях! Просто природный талант.

И тут он увидел, что держащий руки за спиной Архипов, показывает ему прогоняющий жест. Перед глазами его возник образ кадета, закрывающего его своим телом от трех десятков разъяренных товарищей. Его же, лежащего на полу с окровавленным лицом. Этот злополучный пакет, который он нес ему, потому что обещал угостить, как друга. Друга. Первый человек, назвавший его этим словом. И сейчас Архипов стоит на коленях не из трусости, а из желания снова защитить его. И гонит его прочь.

— Ты думаешь, мне жалко этого выходца с рабской планеты, годного только на то, чтобы пришивать мне подворотнички? — Лицо Ярослава стало холодно надменным. — Я — Вотан, Бакуничев. Мои предки вершили судьбы планет, когда твои еще с деревьев не слезли. И этот кадет, как и вся его планета, принадлежит мне. И я буду решать, что с ним делать. Считаешь, что стоит его избить? Я согласен. Только сделаю это сам. Встать, скотина, когда с тобой разговаривает наследник рода!

Ярослав дернул Архипова за воротник. Не ожидавший такого коварства Иван поднялся, глядя в землю.

— Что, не нравится хозяйская рука?!

Ярослав отшвырнул кадета в сторону, одновременно со всей дури врезав носком ботинка под колено Бакуничеву. Когда старшекурсник согнулся, Ярослав добил его ударом в пах.

— Бежим!

Хозяйственный Архипов подхватил пакет, и оба кадета рванули к спасительной казарме.

С детства Руслан Бакуничев мечтал стать композитором. И все основания к этому были. Он активно писал музыку и песни к школьным спектаклям. А некоторые из них даже попали в престижные музыкальные чарты и стали хитами.

Ярослав Вотан немало бы удивился, узнав, что парочка его любимых композиций созданы его недругом.

К сожалению, часто “громкая” фамилия не помогает, а мешает, если не калечит судьбы. Бакуничевы — род потомственных военных. Его отец и нынешний глава рода — Василий Бакуничев недавно вышел в отставку в чине вице-адмирала и, благодаря женитьбе на внебрачной дочери Неомира Вотана, получил пост в Государственном совете. Старший брат Руслана и наследник рода — Владимир служил в космическом десанте в самых неспокойных точках Империи и стремительно рос в званиях, став к 28 годам подполковником.

Казалось бы, можно предоставить младшему сыну самому решать свою судьбу? Но Василий Бакуничев решил не отходить от традиций семьи. Единственное, что было позволено Руслану — выбрать кадетский корпус “по-душе”.