При виде Ярослава офицер икнул, подскочил и прижал мальчика к груди:

— Дорогой мой человек! — Майор со счастливой улыбкой на лице медленно осел на пол. На столе стояла опловиненная бутыль семидесятиградусного рома.

В расположении ребят встретили как героев. Еще бы, не каждый день удается пережить такое приключение. С роботами и исчезновением в стене. Рассказ кадет дополнил картину произошедшего.

Увидев, что кадет закрыло плитой, дежурный офицер Ашихмин немедленно связался с Суровым и сообщил о ЧП, на что полковник сказал что-то вроде: “завтра разберемся”. Ашихмин принялся звонить остальному начальству, рассказывая, что два кадета исчезли в стене, в ответ ему пригрозили трибуналом, если продолжит пить на службе.

Ашихмин понял, что трибунала ему не избежать в любом случае. Ведь исчез не абы кто, а сын самого Неомира Вотана, поэтому решил застрелиться в лучших традициях романов, которые обожал читать. Но стреляться на трезвую голову было страшно, поэтому майор порылся в шкафах канцелярии и обнаружил запечатанную сургучом бутылку янтарно-желтого напитка.

Написав прощальную записку, майор налил и опрокинул первый стакан. Ром оказался невероятно приятным, крепость совершенно не ощущалась. Майор почистил и собрал пистолет и осушил еще один стакан. Опьянение не наступало. Ашихмина накрыло после четвертого стакана. Семьдесят градусов — это вам не шутки.

Сначала майор изливал свои обиды дневальным, а потом, когда желающие слушать исчезли, пустоте. Ашихмин пел грустные песни и от них же плакал, окончательно испортив и так не блестящий образец последнего письма. В таком виде его и обнаружили Ярослав и Иван. От избытка чувств и алкоголя, майор лишился чувств.

Странности в поведении полковника Сурового, которые заметили все без исключения, объяснялись вовсе не уходом близких людей. Если, конечно, это слово применимо к тем, кого начиная с 7 лет ты видел в лучшем случае два раза в год, а после 18 — раз в пять лет. Суровый предпочитал называть их “биологические родители”. На скромной церемонии собрались немногочисленные родственники, которые, в силу возраста, вскоре должны были последовать за покойными.

Полковник старательно изображал приличествующую ситуации грусть, глядя, как утопающий в живых цветах картонный гроб опускается на ленту, которая доставит его в крематорий, где через пару минут беполезные останки превратятся в полезное удобрение.

Вечером состоялась традиционная тризна, где Суровый слушал об исключительных достоинствах по-факту незнакомых ему биологических родителях от других незнакомых людей, с которыми его объединяло только наличие некоторого количества похожих участков хромосом.

После тризны огласили официальное завещание, по которому полковнику отходили личные вещи покойных, семейная библиотека, детские фотографии и тому подобная чушь, которую он немедленно распорядился отправить в переработку. Никаких квартир, земельных участков и прочего в завещании быть не могло. Государство обеспечивало своих граждан жильем, а после их смерти возвращало переданное во временное пользование имущество.

Суровый поспешил избавиться от назойливых родственников, сославшись на необходимость побыть наедине, и отправился на берег реки, которую помнил по немногочисленным визитам “домой”.

За прошедшие годы здесь многое изменилось. Берег был выровнян и “одет” в гранит и мрамор. Вместо тенистых ракит, где подростками они целовались с девочками — яркие фонари и скамейки, где по-прежнему обнимаются влюбленные парочки.

— Ну хоть что-то остается неизменным. — Усмехнулся полковник, бросая окурок в воду.

— А между тем, Тимур Максимович, перемены жизненно необходимы. — Раздалось за спиной.

Сделав невероятное усилие над инстинктами, Суровый заставил себя медленно повернуться.

Этого человека он видел среди гостей. То ли троюродный племянник бабушки, то ли дядя отца по материнской линии.

— Я бы хотел побыть один в этот грустный день. — Стараясь придать голосу печальный тон, сказал полковник.

— Полноте, Тимур Максимович. Я уверен, получи вы приказ расстрелять своих родителей, то не колебались бы не секунды.

— Да как вы смеете?!

— Просто познакомившись с вашим досье, полковник. Поэтому давайте отбросим маску скорби и поговорим о вашем прекрасном перспективном будущем.

— И что же вы можете мне предложить?

— Как насчет генеральского звания, которое вы давно заслужили. И перевода с опостылевшей службы на пост генерал-губернатора одной из планет с самыми широкими полномочиями?

— Вы способны это устроить?

— Не я, но приславшие меня люди. Очень высокопоставленные и влиятельные люди.

— И кого я должен убить?

— Фу, как грубо, полковник. Почему сразу “убить”?

— Я не ребенок, чтобы не понимать цену такого предложения.

— Вы правы, Тимур Максимович. Но в этом конкретном случае от вас требуется лишь не мешать, в крайнем случае — слегка ускорить естественное течение дел.

— Вотан, я полагаю? А вам известно, что я не могу предать своего командира, который вверил сына моим заботам?

— Разумеется, нет. А вот помочь командиру решить сковывающую его проблему — ваша обязанность, как боевого товарища, да и гражданина тоже.

— Каким образом смерть мальчишки поможет Неомиру?

— Самым непосредственным. Не знаю, известно ли вам, но маг не может вторично жениться и заводить детей при наличии законного наследника. При этом не важно, обладает ли наследник Даром. Единственное правило: он должен быть рожден в правильно проведенном магическом браке.

— И что здесь не так. Ярослав — законный наследник.

— Мальчишка не обладает Даром, а значит, сможет унаследовать только материальные активы отца.

— Если переживет его. Но маги живут гораздо дольше обычных людей.

— К сожалению, с ними тоже могут происходить несчастные случаи, как с императором Эльзидаром. Мы не можем рисковать. Магическое наследие передается только наследникам с Даром.

— Насколько мне известно, у генерала есть несколько внебрачных дочерей. Как это соотносится с вашими словами?

— Мы говорим о законных наслединиках. Дочери Неомира, кстати, вне магического брака у магов рождаются исключительно девочки, имеют спящий Дар, который, вероятно, пробудится в их потомках через несколько поколений. Но накопленное поколениями Вотанов магическое наследие может получить только зачатый в магическом браке ребенок, при наличии у него проявленного Дара, разумеется. Если Ярослав… покинет этот мир, генерал сможет вторично жениться и обзавестись правильным наследником.

— Почему вы считаете, что он этого хочет?

— Генерал стесняется магического уродства сына. Он практически никогда не общается с ним. С самого раннего детства мальчик живет отдельно от отца. Да и вы вспомните разговор с генералом относительно Ярослава?

— Верни мне хорошего солдата.

— Или труп. — Закончил за Сурового не то племянник, не то дядя, а, скорее всего, ни то ни другое.

— Вам и это известно?

— Нам многое известно, полковник. Наши люди находятся везде. Это на случай если вам вдруг придет в голову мысль поделиться с кем нибудь нашим разговором.

— Помилуйте, я не сомневаюсь, что мне не уйти отсюда живым и в случае отказа.

— Напрасно, Тимур Максимович, мы не убийцы, мы патриоты. Разумеется, вы можете отказаться. Мы все равно добьемся своего, пусть и немного медленнее. А вы неужели хотите до конца жизни проходить в полковниках и вытирать сопли малолетним де…тям, которых, будь ваша воля, с удовольствием придушили?

— И в чем будет заключаться моя задача?

— Я был почти уверен, что мы договоримся! Сущий пустяк. Нужно формировать ситуации, в которых к Ярославу будет формироваться враждебное отношение всех обитателей Корпуса без исключения.

— Это не сложно. Мальчишка сам делает для этого все необходимое.

— Верно, но важно, чтобы конфликт не затухал. Дети жестоки, но отходчивы. Ваша задача постоянно давить на больные точки ваших подопечных. Также было бы весьма желательно в некоторых случаях закрывать глаза на соблюдение техники безопасности и вещи, которые могут показаться вам подозрительными. И проследить, чтобы этого не делали ваши сержанты.