– Оно, конечно, правильно, – кивнул Оса, – да картину тоже поглядеть охота.

– А че за место? – поинтересовался Лешка.

– Есть лаз на чердак кина «Жемчужина», оттуда – ход в конуру, что рядом с механиком, а в ней – оконце в залу. Сидишь, и перед тобой экран как на еланочке. Хочешь – кури, хочешь – песни пой и фильму гляди. Истинно, не брешу.

– Покажешь? – отрываясь от лещины, попросила Мила.

– Угу.

– Я тож кой-чево нынче разнюхал, – подал голос Балтика. – Один потрох домашний [79] протрепался, будто пионеры в поход собрались, накупили жратвы: крупчатки всякой, колбас, сахару, чаю. Вот бы нам, Леха, ихний склад прихватить [80], а?

– Разведай, где схаверили [81] провиант, – оживился Лешка. – Дело стоящее – теплынь наступает, пора к реке перебираться, запасы потребуются.

Он развалился на куче венков и мечтательно поглядел в потолок:

– Летом уйдем за город, соорудим шалаши, купаться будем, рыбалить. Силков на куропаток в лугах наставим. Знатно! Опять же Сенька Резвый, майданщик [82], работенку обещал нам подкинуть. Курорт!.. Димка, а где гитара?

Димка промочил горло и достал из-за большущей картины довольно приличную «семиструнку».

– Давай нашу, а? – попросил Лешка.

Димка легонько пощипал струны, закрыл глаза и затянул:

Тяжелый удар в дверь не дал допеть песню. В склеп ввалилась толпа мужчин, впереди – суровый военный, за ним – милиционер в белой гимнастерке.

– Всем сидеть! – скомандовал военный.

– Облава! – взвизгнул Балтика. – Атанда! [83]

Беспризорники вскочили на ноги и забегали по залу. Димка и Оса прыгнули к окнам и, подтянувшись, ускользнули в проемы, кто-то побежал вниз по каменной лестнице.

Андрей схватил пробегавшего мимо мальчугана и повалил на пол. Мальчишка извивался, дико кричал, царапался и лягался. Рябинин придавил его голову коленом, и мальчик затих.

– Ваня! – позвал Андрей остолбеневшего Скрябина. – Вяжи его кушаком.

Скрябин встрепенулся, высвободил из брюк ремень и связал руки беспризорнику. Оставив пленника на Скрябина, Андрей спустился вниз.

В полутемном помещении метались по углам детские и взрослые тени. Слышался девичий плач. Комсомольцы матерились, беспризорники от них не отставали. Наконец пленников собрали у саркофага под надзором милиционера Коли, предъявившего для убедительности «наган».

– Шестеро! – подходя к Андрею, бросил Самыгин.

– И один наверху, – мрачно добавил Рябинин.

– Остальные утекли через окна, – подал голос «хоровик» Шитиков.

Сверху раздался голос Непецина:

– Не все убежали. Мы поймали троих, но один все же ушел напрямик через могилы. Сколько у вас?

Ему ответили. Непецин приказал вести пленников наверх. Андрей посмотрел на унылые фигурки беспризорных, затем взглянул на саркофаг графа и тяжело вздохнул.

На свежем воздухе детей выстроили в шеренгу. Они стояли понурив головы, некоторые плакали. Беспризорных повели к выходу с кладбища. Девчушка лет семи заревела. Плакала она о конце вольной жизни, проклиная в душе своих мучителей, и жалела себя, слабую и беззащитную.

Андрей тоже проклинал себя, хотя и пытался убедить, что в детдоме ребятам будет лучше, чем в графском склепе. И все же чувство горького стыда и жалости не проходило.

Отряд отконвоировал пленников к детприемнику, находившемуся недалеко от порта. Комсомольцы передали детей местным охранникам и врачам и уселись покурить на крыльце под вывеской:

Р.С.Ф.С.Р.

Наркомат внутренних дел

Городской приемный пункт беспризорных детей.

Санобработка и распределение

Комсомольцы вспоминали недавнюю облаву. Самыгин жаловался на укушенную руку, Крылов прикладывал платок к ободранной щеке. Непецин стоял в сторонке, ожидая окончания перекура.

Андрей разглядывал его: на вид Непецину – под сорок, напряженный, готовый к новым действиям.

– Отдохнули? – наконец спросил Непецин. —

У нас впереди еще одно задание. – Он указал в сторону порта: – В затоне имеется притон беспризорных. Подъем!

Затон – место зимней стоянки и ремонта речных судов. Рядом – кладбище исходивших срок барж и кораблей.

Миновав пирсы и доки, отряд вступил в царство ржавого металла. В лучах заходящего солнца громады кораблей выглядели зловеще. С реки веяло свежестью, вдалеке уже мерцал огонек бакена, в кустах посвистывали вечерние птицы. Непецин остановил людей перед огромной баржей.

– Здесь, – шепотом проговорил он. – Двое постерегут снаружи, остальные – за мной.

Андрей и милиционер Коля вызвались остаться на берегу. Они спрятались за металлическим баком у ведущих на палубу сходней. Отряд осторожно поднялся на борт и рассредоточился по барже. Вскоре из трюма послышались вопли и плач.

Вдруг Андрей и Коля увидели, как на правом борту появилась худощавая фигурка. Помедлив мгновение, человечек прыгнул в воду и поплыл к берегу. Минуту спустя с баржи свалился второй беспризорник.

– Пусть доберутся до суши, тогда и брать будем, – бросил Коле Андрей. – Твой первый, мой второй.

Милиционер кивнул.

Первым на причал вылез мальчишка лет одиннадцати, мокрый и грязный. Он подался влево, но дорогу ему преградил Коля. Беспризорник увернулся и припустил бежать. Коля засвистел в свисток и затрусил следом.

Второй беспризорник плыл медленно, отплевываясь и фыркая. Наконец он достиг берега, с трудом вскарабкался на причал и тут увидел Андрея. Не раздумывая, мальчик стремительно рванул вдоль берега. Андрей поразился такой прыти и побежал вдогонку.

У беспризорника было преимущество – не меньше семи саженей, да и бежал он резво, так что вскоре расстояние увеличилось. Андрей закусил губу и ускорил бег. Паренек лавировал между грудами сваленных цепей, вытащенными на берег баркасами и погнутыми якорями, старался запутать следы и оторваться, но Рябинин не отставал. Впереди показалась высокая кирпичная стена с узким отверстием. «Ежели он шмыгнет в дыру, мне его не достать – я в эту щель не пролезу», – прикинул Андрей. Однако бегун повел себя странно – не добежав шагов десяти до спасительной щели, он круто повернул к реке. Беспризорник пронесся мимо остова баржи, выскочил на берег и прыгнул на борт полуразрушенного парохода. Рябинин последовал за ним.