Черногоров позвонил и приказал принести кофе. Минут через пять появилась Зинуля, секретарша зампреда, голубоглазая, крепко сбитая красавица-брюнетка лет тридцати.

Все чекисты знали, что Зинуля, или, как ее называли в глаза, Зинаида Сергеевна, – любовница Черногорова с 1920 года. Поговаривали, что подобрал он Зинулю в Крыму, сумел опытным глазом рассмотреть в больной тифом девушке редкую красоту, вывез, отогрел и воспитал «для себя». Зинуля была искренне благодарна Черногорову, в чем не раз признавалась приближенным подругам.

Зампред взял в руки чашечку и полюбовался удаляющимся задом Зинули. Она знала, что он смотрит ей вслед, и перед дверью обернулась – улыбнулась, сверкнув ослепительными белыми зубами.

Отхлебнув кофе, Черногоров в который раз вспомнил о знаменитом разговоре с полпредом ОГПУ Медведем в сентябре 1922 года. Тогда на вопрос своего «шефа»: «Тебе эта сука не надоела?» – Черногоров выдал ответ, ставший афоризмом ГПУ: «Я бы ее, Платон Саввич, держал хотя бы за то, что она дивно умеет готовить кофе. Не говоря уж об иных талантах».

Через полчаса явился Гринев с доставленной гражданкой Савосиной. В кабинет вошла немолодая матрона с важным, презрительно-обиженным выражением лица.

– Что ж это, а? Товарищ начальник! Берут без мандату, без объяснений. Тащут, везут меня, больную женщину. А торговля стоит! Денек-то нынче воскресный, самый базар, – верещала, усаживаясь, доставленная.

Эту дамочку никому в городе не надо было представлять, – все, от мала до велика, знали Марью Ивановну Савосину, королеву базара. В воровском же мире называли ее «Мамочкой», ласково и уважительно.

Мамочка была когда-то обыкновенной торговкой мясом, однако в гражданскую судьба Марьи Ивановны круто изменилась. Поначалу стала она мешочницей – хлебной спекулянткой, затем приумножила капитал и уже сама не таскалась по поездам и толкучкам, а сидела на месте и считала барыши. Жулики приметили оборотистость и скрытность Савосиной и предложили ей другой «барыш» – продажу краденого. Так она и стала барыгой, причем самой крупной и известной. Свой бизнес Мамочка вела так ловко, что «уголовка» не могла взять ее с поличным ни на одном деле – Марья Ивановна выкручивалась изо всех перипетий. В двадцать первом попалась она Гриневу. Вышла Мамочка из особняка чекистов через неделю больная и измученная, но даже Гринев ничего от нее не добился.

Жила Марья Ивановна у милого ее сердцу базара с двумя невесть от кого рожденными дочерьми. Размерами и внешностью дочки походили на мамулю. Звали их в народе «десять плюс десять». «Кто свезет десятипудовую дочурку с места, тот получит в приданое от Мамочки десять пудов добра», – так пошутил когда-то покойный вор-карманник Проруха. Мамочкины дочки, Валечка и Танечка, были голубой мечтой всех городских жуликов. «Залечь бы в спячку на одно такое достояние, а другим прикрыться!» – мечтал, изображая груди дочек, вор-форточник Клоп. На эти слова Мамочка просила людей добрых передать Клопу следующее: «Была бы у Клопа умная башка да банкирская мошна али, на худой конец, мужицкая стать, – вот тогда б и я смогла! А так что? Сам – Клоп, и за душой – вша на аркане!»

Выслушав в качестве приветствия Мамочкину тираду о беззакониях, творимых властями над честными людьми, Черногоров коротко спросил:

– Выступила?

Савосина кивнула и принялась было перечислять свои беды заново, но зампред прервал ее:

– Быстро ответишь – быстро уйдешь.

Мамочка осеклась и приготовилась слушать.

– А что ты, любезная Марья Ивановна, можешь рассказать мне о Гимназисте?

Савосина задумалась:

– О Гимназисте? Не больше других – слухи да сплетки, что народ сплетает. Знаю верно – налетчик он, а уж кто таков – не ведаю.

– А Фрол?

– А что Фрол?

– Расскажи-ка о нем!

– Фрол-то… Он и есть Фрол, – пожала плечами Мамочка. – Так, зайдет – уйдет…

– Где живет его любовница? – напирал Черногоров.

– А где она живет? – с неприкрытым интересом переспросила Савосина.

– Так ты и скажи!

– Я не знаю, – уверенно ответила Мамочка.

Черногоров не отставал:

– Марья Ивановна, а где появляется Фрол?

– Неведомо мне, – отрезала Савосина. – В кабаки я не хожу, в карты не играю. Не могу сказать.

– Ну да ладно, – махнул рукой зампред. – Что ты слышала о налете на «малину Гнутого»?

– Ка-а-ком налете? Батюшки-святы, на Гнутого налетели! Да вы что, товарищ начальник! – запричитала Мамочка.

Черногоров понял, что на сей раз ГПУ знает больше базара.

– Иди, Савосина, торгуй, – бросил зампред, подписывая Мамочке пропуск.

Как только Савосина удалилась, заглянул Гринев:

– Деревянникова подавать?

Черногоров терпеливо поправил «подавать» на «приглашать» и кивнул.

Вошел пожилой мужчина в старорежимных усах а-ля генерал Алексеев.

– Здравия желаю, товарищ зампред! – поприветствовал хозяина кабинета Деревянников.

– Присаживайтесь, – указал на кресло Черногоров и добавил, скосив глаза в бумажку: – …Алексей Андреич!

Гость уселся и приготовился слушать.

– Позвал я вас для консультации, – приступил к делу Черногоров. – Вы считаетесь лучшим экспертом по психологии преступников…

– Так было, – согласился Деревянников.

– …Хотел бы услышать ваше мнение о Гимназисте и соображения, как к нему подобраться.

Деревянников внимательно поглядел на золотую чернильницу зампреда.

– На своем веку, а служил я в полиции с 1894 года, довелось мне повидать немало преступников, – задумчиво произнес Деревянников, – поэтому заявляю ответственно: нет хуже злодея, нежели злодей образованный, а уж налетчик – тем паче. В действиях Гимназиста виден почерк человека с образованием, дерзкого, умного, ведающего не понаслышке об опасности. Помнится, в ограблении инкассаторского броневика в феврале 1923 года наш герой продемонстрировал знания лучших традиций жанра: был просчитан до мелочей маршрут движения машины, Гимназист грамотно расставил своих людей. И сам сценарий, смотрите: грузовик со снегом перегородил проезд инкассаторского автомобиля на том небольшом участке, где меньше всего прохожих. В данном случае, как и во многих других, бандиты скрыли лица под масками, не сделали ни одного лишнего движения, работали спокойно и четко. И здесь речь идет не только о четкости и слаженности действий преступников – важен и высокий уровень конспирации их сообщества. К слову, у Гимназиста неплохой медвежатник!.. К чему я говорю все это? К тому, товарищ зампред, что это – самая профессиональная банда, виденная мной. Пример с броневиком показывает, что Гимназист прекрасно знает историю – в ограблении видны черты налетов начала века в России и Америке. Не исключено, что сам Гимназист мог быть когда-то криминалистом или судейским, кадровым военным или офицером полиции. Он – не бандит из народа, он – налетчик-аристократ, апаш в белых перчатках. И последнее. Думаю, Гимназист – не коренной горожанин. Он прибыл к нам из мест иных. О возрасте его сказать трудно, но, учитывая дерзкий характер предприятий нашего персонажа, – не старше тридцати пяти. Сообщество Гимназиста многофункционально, явственно четкое разделение ролей: стрелки, медвежатник, пулеметное прикрытие. Хочу особо сказать о пулеметах: даже если налет Гимназиста напорется на засаду, бандиты легко смогут подавить милицейский огонь, обычно пистолетный, из своих орудий. Случалось, что в нападениях банды Гимназиста были задействованы сразу два ручных пулемета! Как-то раз наряд милиции быстро подоспел на звуки выстрелов. И что вы думаете? Пять человек были буквально сметены шквальным огнем. Налетчики грамотно отступали – без паники, вели хорошо спланированную стрельбу. Они планируют отход, товарищ Черногоров, – дублирующий вариант у бандитов всегда в запасе. И еще, Кирилл Петрович: сопоставляя и анализируя ряд фактов, складывается мнение, что за целым рядом совершенных в губернии преступлений стоит единая направляющая сила. К примеру, нередко мы видим, как в роли наводчиков выступают люди очень далекие и подчас абсолютно незнакомые с исполнителями, – Деревянников замолчал и перевел дух. Лицо его было возбужденным, как у пытливого врача, встретившего случай редкой болезни.