Одежда на мистере Стивенсоне была мокрой от слизи, хоть выжимай. Я пошарил по карманам его голубого халата, но нашёл только мятый носовой платок, упаковку шприцев и бейдж с его именем. Осмотрев карманы брюк, обнаружил портмоне. В нём находились деньги, банковские карточки, водительские права, фотография светловолосой женщины с глуповатой улыбкой, но никаких электронных карт доступа.

Меня постигло огромное разочарование. Я вернул портмоне в карман Стивенсона, а фотографию вынул и положил ему на грудь, вернее на рёбра слева туда, где когда-то стучало и било фонтаном жизни его сердце. Запечатал беднягу в мешок и задвинул с ящиком обратно. При этом почувствовал себя донельзя обессиленным и, чтобы не свалиться на пол, опёрся на поверхность холодильника. Теперь осознал бессмысленность своей, казалось бы, многообещающей затеи о поиске ключа у умерших сотрудников. Повторно увидеть подобный тошнотворный ужас я не желал. Не находя в себе сил для продолжения поисков, я потопал к выходу с той мыслью, что нам с Грейс пора отсюда уезжать.

Грейс дожидалась меня возле лаборатории.

— Ну и где ты шатаешься?! — возмутилась она, когда я приблизился.

Я указал себе за спину:

— В морге обыскивал трупы медиков в поисках ключа.

— Какой кошмар! — ужаснулась она. — Ну ты даёшь, детка! Нашёл?

Я мрачно покачал головой и попросил не называть меня «деткой», а Грейс кивнула:

— Вот тебе утешительный приз за старания. — Она достала из кармана электромагнитную карточку.

Я с удивлением схватил этот ключ.

— Точно он?!

Грейс кивнула:

— Подходит. Уже проверила. Решила без тебя не заходить.

— А где нашла?!

— Одна из тех палаток наподобие склада, — показала она. — Там униформа, предметы быта, средства защиты, респираторы, противогазы с фильтрами и аптечки. Ну и в числе прочего набор таких карточек. То ли их выдавали новеньким, то ли забирали у стареньких. Не знаю. Пошли внутрь!

Грейс поинтересовалась, как выглядели мертвецы, но я не стал рассказывать о регенерирующей мёртвой плоти, сползающей с костей.

— Приятного мало, — кратко пояснил я.

А про себя подумал: «действительно, уж лучше сжигать тела кучами на городских улицах, чем оставлять подобную жуть в земле или где бы то ни было ещё»

Мы зашли в фургон и тут же оказались заблокированы в мелкой шлюзовой комнатке. Дверь за нами закрылась. Началась процедура дезинфекции. Под жуткое гудение весь воздух был выкачан в считанные секунды мощными насосами. Аж голова закружилась! В продолжение процедуры нас со всех сторон обрызгало какой-то жидкостью. Теперь со страшным свистом насосы принялись закачивать воздух в шлюз. Жидкая дрянь, облепившая наши костюмы, моментально высохла.

Нас с Грейс после такой напряжённой минуты шатало. У обоих кружилась голова. Не хотел бы я оказаться здесь без защитного костюма!..

Наконец шлюз разблокировал двери. Можно было пройти в два направления, влево и вправо. Одна дверь была с изображением колбы, микроскопа и компьютера внутри красного шестиугольника. На другой были изображены кровать, ложка с вилкой и душ внутри синего шестиугольника. Как мы поняли, влево — рабочая зона, а вправо — зона отдыха. Немного погодя и отойдя от головокружения, мы пошли влево.

Помещения, сформированные фургонами, были просторными. В первом же из них мы столкнулись с изобилием компьютерной техники и разнообразного оборудования. Принялись проверять компьютеры. Включали все подряд. Нигде не удавалось получить доступ к системе.

— Все запаролены! — возмутилась Грейс, опрокинув монитор на стол. — Даже если тут есть связь, нам ничего не светит.

— Ну и к чёрту! — бросил я, негодуя. — Надо искать тесты.

— Как они выглядят? — спросила она.

— Не знаю. Используй интуицию.

— Интуицией я никогда не отличалась.

— Зато я думал, что отличаюсь, но толку от неё никакого.

Двери в проходах между соединёнными фургонами открывались автоматически при приближении. Лаборатория выглядела удобным, комфортабельным местом работы, пусть и немного тесноватым. В пространстве нескольких автомобильных фургонов помещались места для работы и отдыха, стеллажи с приборами, компьютеры, электронные микроскопы, анализаторы биологических образцов, колбы с неизвестным содержимым, пробирки с какими-то жидкостями в холодильниках и многое другое. Глаза разбегались от изобилия всего того. На столешнице в третьем по счёту, осмотренном нами, фургоне лежал примечательный белый чемоданчик. Открыв его, я увидел шприцы-пистолеты, обычные шприцы, катетеры-бабочки, пробирки, антисептики, ватные палочки… Забрал с собой.

В четвёртом фургоне мы нашли пронумерованные приборы-анализаторы. Это были прямоугольные устройства высотой до пояса с пятью отверстиями для пробирок и сенсорной панелью управления. Рядом на стене были развешаны таблички с заметками о том, какие анализаторы нужно использовать в случае ранних стадий заболевания для выявления факта заражения, а какие в поздних случаях для глубокого анализа поведения вируса. Стадии разделялись согласно симптомам. У нас с Грейс стадия заболевания не могла быть старше, чем 0–6 недель (бессимптомная). Мы выбрали нужный анализатор.

Судя по характеристикам от производителя, прибор способен осуществлять анализ образцов сразу по пяти линиям. Он может исследовать одновременно пять образцов крови, но чем больше линий задействовано, тем медленнее происходит обработка данных. Устройство создано специально для выявления модифицированных фрагментов в ДНК.

Я раскрыл чемоданчик на столе, достал шприц-пистолет и показал Грейс.

— Мне казалось, что наличие вирусов определяется как-то проще, — высказался я. — Ладно. Смотри. Прижимаешь, щёлкаешь и готово. Кровь набрана. Извлекаешь пробирку с кровью. Помещаешь в это отверстие анализатора. Активируешь. Ждёшь результата.

— Давай начинать! — торопливо потребовала Грейс.

— Одно но! — вкрутил я. — Анализатор ищет не вирус, а по-особому переписанные фрагменты ДНК. Видимо только так можно на ранних стадиях выявить эту дрянь.

— Что ещё? — спросила она, притормаживая свою спешку.

— Если заражение случилось во время первых запусков машины времени, — произнёс я, рассуждая, — то я начал контактировать с этой дрянью раньше, чем ты. Ты до сегодняшнего дня была в Лондоне. И значит моя стадия болезни старше. Если я не заражён, значит, вирус-модификатор в нашу реальность попал именно из-за нашего с тобой путешествия.

— Какая разница? — возмутилась Грейс. — К чему усложнять? Есть два варианта. Заражены или не заражены!.. — Она выхватила из моей руки пистолет-шприц. — Сейчас будем брать кровь из вены! — И подёргала меня за руку: — Отстегни перчатку, закатай рукав. Смотри, как делаю я, а потом сделаешь мне…

— Ты окончила курсы медсестёр? — скептически поинтересовался я.

Она покачнула головой, зачем-то натягивая (с трудом) медицинские перчатки поверх перчаток защитного костюма.

— Нет! Смотрела сериалы про медиков! Жгут накладываем вот сюда… Ух! Тут нужен не жгут, а трос металлический, чтобы зажать через плотный материал костюма. А у тебя вены мечта наркомана. Раствором обрабатываем вот здесь…

Она профессионально забрала кровь из моей вены, если не считать того, что игла автоматического шприца при уколе промазала мимо вены дважды. Пробирку с кровью поместили в анализатор. Активировали. Устройство принялось жужжать, исследуя данные. Чтение и расшифровка ДНК с поиском модифицированных фрагментов, думалось мне, займёт немало времени.

На протяжении следующих двух минут я пытался найти вену на руке Грейс. Она интенсивно сжимала и разжимала кулак. Рука покраснела, а вен толком не видно. Я затянул на её предплечье жгут посильнее так, что она завопила. Вены быстро проявились, расширившись. Не без труда, трясущимися руками, но я наполнил пробирку пистолета-шприца её кровью с первого раза.

— Садист! — вскрикнула Грейс, когда жгут был снят, и принялась растирать руку. — Даже онемела!..