Что происходило с пациентами, некогда лежавшими здесь?..

Я полюбопытствовал, подняв с пола электронную записную книжку. Стряхнул с неё пыль. Включил.

В этой палате (№ 34) работы у медиков было невпроворот. Новых пациентов вносили сюда почти каждый день. Иногда по два-три человека, а иногда и больше. Соответственно, отсюда выносили столько же — вперёд ногами. Многие быстро умирали. Видимо, здесь изучали самые поздние стадии болезни. Привозили сюда людей, находившихся при смерти, поэтому тут побывало так много пациентов. Список исчислялся тысячами. Одних вносили полумёртвыми, других выносили мёртвыми.

На выходе я столкнулся с Грейс, вернувшейся из соседней палатки.

— Вот смотри, что я нашла! — Она протянула мне такую же записную книжку, какую только что нашёл я. Её экземпляр был нерабочим. Видимо, сел аккумулятор.

Я показал ей свою находку.

— Давай переставим аккумулятор отсюда туда.

— А в твоей что?! — спросила Грейс.

— Да так, — сказал я, поколебавшись. — Подтверждение словам того чокнутого мужика, который принял нас за наблюдателей Евросоюза.

Во второй записной книжке содержались похожие отчёты о медицинских исследованиях пациентов из палаты № 32.

— От такой работы спятишь, — заметил я. — Где они только находили время на ведение отчётов? Одних — вноси, других — выноси в мобильный крематорий. Тысячи. И это только в двух палатках! А их тут сколько?!

— Зря теряем время! — Грейс указала пальцем в электронную книгу. — Тут сказано, что образцы для исследований относили в главную мобильную лабораторию. Нам надо найти её. Там наверняка найдутся и тесты для нас.

Мы осмотрелись на широкой дороге, разделявшей два палаточных ряда. Всё вокруг белым-бело. Палатки расположены относительно друг друга на расстоянии если и не вытянутой руки, то протянутой ноги. Возле каждой из них стояли, гордо глядя в небо, солнечные элементы. Значит, электроника в лагере работала на солнечной энергии. Кое-где в тени палаток безрезультатно ждали своих водителей компактные грузовички, которые, по всей видимости, исполняли обязанности катафалков. Оба ряда палаток тянулись вдаль, как казалось, до бесконечности, и сходились своими линиями где-то за пределами видимости. Сколько таких палаточных рядов в лагере — неизвестно.

— Грейс, скажи… — произнёс я. — Если бы ты организовывала этот лагерь, где бы расположила главную лабораторию?

Грейс в задумчивости огляделась.

— В центре. Если она смещена далеко от центра, то образцы из некоторых палаток пришлось бы тащить через весь лагерь, а это непродуктивно.

— Кто бы ещё подсказал, как найти здесь центр, — хмыкнул я. — Не хватает радужных маршрутных разметок ди си эй.

Грейс решительно указала вперёд.

— Прыгай в джип. Поедем прямо.

— Садись за руль ты, — среагировал я. — Твоя очередь.

— Моя… что?! — удивилась Грейс, повернувшись ко мне.

— Ты везла нас к отцу, а я привёз сюда, — пояснил я. — Теперь твоя очередь. Разделение ответственности и труда, о которых ты мне говорила.

Она вытаращилась на меня.

— Страхи лечатся просто, — спокойно прибавила Грейс, тронув моё плечо. — Просто садись за руль…

***

Фобия автомобиля завелась у меня в подростковом возрасте. Мой старший брат был весёлым и добродушным придурком. Как-то раз я всю ночь провёл в гараже с ним и отцом, наблюдая за процессом прочистки деталей двигателя внутреннего сгорания. Ночь была холодная. Меня сильно прохватило сквозняком. Я заболел. Через день слёг с высокой температурой. Не смог поехать с братом на вечеринку в соседний город, а должен был по уговору зажечь с гитарой на сцене. Очень переживал по этому поводу и после его отъезда весь вечер в полубреду воображал себе, как еду с ними, как играю на этой вечернике. Лишь обрывками помню, как ночью вышел во двор, направился к дороге и зовущему меня брату… Отец рассказал, что схватил меня, вернул в дом, уложил в кровать, накидал сверху покрывал и снова позвонил доктору. Мой брат меж тем пропал. Исчез вместе со своей дружной компанией по пути на вечеринку. Спустя пару дней я пошёл на поправку, а о брате и его компашке не было вестей. Полиция приступила к активным поискам. Прочесали вдоль и поперек дороги в окрестностях. И ничего. Начали искать через новости и соцсети.

Поступил звонок от водителя грузовика. В ту ночь он ехал по пустынной дороге, а навстречу промчалась на сумасшедшей скорости машина, похожая по описанию на нашу. Он проследил за ней в зеркало заднего вида. Машина каким-то странным образом исчезла прямо у него на глазах! Он не понял, куда она делась, и предположил, что там, на сложном повороте, могла случиться авария. Полиция проверила указанную точку. Поворот действительно ужасающий. Дорога буквально упиралась в высокий бордюр, за которым в мелкой низине раскинулся лесной массив, и заворачивала вправо почти под прямым углом. Полицейские не обнаружили никаких следов аварии, но на всякий случай прочесали лес в радиусе пятидесяти метров от дороги. Ничего не нашли. Покинули место. К вечеру того же дня получили данные от сотовых операторов. Всё-таки нашли пропавших по пеленгу. Полиции пришлось вернуться в то самое место, где на дороге об аварии ничего не говорило, а среди деревьев в лесу машину не увидели. На самом деле машина, врезавшись в бордюр, улетела прыжком в лес на шестьдесят с лишним метров! Так всю весёлую компанию моего брата, включая его самого, по частям вытаскивали из того, что осталось от машины. Девчонку, сидевшую на заднем сидении, вообще перебило пополам. Так и вытащили спасатели две её половины с кишками наружу. Про остальных лучше не вспоминать…

Мне не стоило в ту пору лезть в компьютер отца и смотреть оперативные видеозаписи городских служб с места аварии. Не для слабонервных видео! Но, что сделано, то сделано. В чём-то это изменило меня и мою будущую жизнь. Во многом, пожалуй.

Люди отреагировали на жуткую аварию как-то так:

«Хорошо, что погибли они и никого больше с собой не утащили!»

«Не надо было садиться за руль под кайфом или под чем они были»

«Какая скорость должна быть у машины, чтобы она, ткнувшись колёсами в бордюр, подскочила как на трамплине и улетела на шестьдесят метров по прямой в лес?..»

«Ребята учились вождению в игре GTA!»

Так болезнь спасла мне жизнь. После случившегося я стал осторожнее, чем надо, медлительнее, чем надо, более замкнутым, чем надо, и заполучил неискоренимый страх автомобиля. То, что во мне было тем или иным образом придавлено, в натуре Грейс наоборот с избытком вырывалось наружу. Видимо, поэтому нам друг с другом в целом было удобно — чего не хватает во мне, с избытком есть в ней, чего не хватает в ней, лишка найдётся во мне…

***

Несмотря на свою фобию, я снова в разгар стрессовой ситуации сел за руль джипа покойного Молблана. Мы поехали прямо, не отвлекаясь ни на что, кроме поиска медлаборатории. Как она выглядит? Вдруг как одна из этих палаток? Попробуй, найди.

— Когда менять кислородные баллоны? — спросила Грейс.

Я бессмысленно взглянул на наручные часы и дал ответ, единственно возможный в данном случае.

— Тогда, когда начнём задыхаться.

Мы ехали в глубь лагеря уже минуты три. Грейс оживлённо указала пальцем в лобовое стекло.

— А вот это не лаборатория ли?.. Никогда такого не видела!

Мы объехали по кругу странное сооружение, остановились перед ступенями входа.

Мобильная лаборатория — огромные белоснежные фургоны, соединённые в единую систему помещений. Фургонов было шесть штук. Соединялись они друг с другом по кругу, примерно под углом сорок пять градусов герметичными переходами. Образовывали вместе замкнутое пространство в виде шестиугольника. На крышах размещалось видимо-невидимо солнечных элементов. Внутри образованного фургонами кольца находилась параболическая антенна, вздымавшаяся на значительную высоту относительно уровня крыш. Её, скорее всего, доставили сюда грузовым вертолётом. Неподалёку стояли в ряд грузовики…