Йохан смотрит прямо на него, хмурится, как всегда, когда что-то идет не по его задумке, и ждет. Силится понять, отчего не вышло. Расгард тяжело выдыхает.

– Ты больше не светлый. – Очевидная истина, которую, видимо, тот не до конца осознал. До сих пор. – Не их методы. Хочешь на изнанку?

Йохан мрачнеет и отворачивается, снова выставляя вперед руку. Ждет. Расгард ждет вместе с ним. Не понимает, что могло опять пойти не так, и не ощущает движений иного мира. Йохан оборачивается.

– Я не знаю слов.

Расгард не скрывает своего удивления.

– Анойго. – Йохан тут же разворачивается. Его слово – набор ничего не значащих звуков, – Йохан сам вплетает в них силу, интонации, подсознательно ведет за собой поток, правя и направляя его. Только вперед. В самое сердце чужого заклятья. Универсальный ключ, растворяющий все двери. Если хватит сил.

Йохан вскрикивает, отдергивая обожжённую руку, на ладони остается выгравированные символы, они въедаются в кожу ядом, проникают в кости, остаются там. Расгард наблюдает с интересом, ждет, пока символы не обретут своего истинного вида. Йохан возвращается к нему со стиснутыми намертво зубами. Его ладонь все еще дымится.

– Это печать. Доказательство, что ты имеешь право войти.

Йохан кивает, так и не разжимая зубов. Залезает молча, терпит. Расгард трогает, пока тяжелые ворота медленно отворяются. Запертый город встречает их непривычной тишиной узкой улицы без света. Она ведет прямо, у домов нет окон, только мёртвые проемы, ведущие из ниоткуда в никуда. Печать на ладони разгорается красным огнем. Расгард улыбается, когда город приветствует его по-своему, отлично от остальных: чуть склоняет крыши, выравнивает дорогу под копытами лошади. сомневается, кого из двоих вести вперед. Расгард скашивает глаза на молчащего Йохана. Тот бледен, зажимает руку, ожоги – всегда больно, даже если их нанесла сила, поэтому Расгард отдает городу короткий приказ. Стены расступаются, улица расширяется, становится светлее, блеск десятка фонарей непривычен, создает день из ночи, из пустоты появляются люди, площадь, снующие фигуры, торговые ларьки. Расгард жмурится, слыша стрёкот сотен протоков в иной мир. Сотни темных магов живут здесь. И живут давно. Они все недостаточно сильны, чтобы конкурировать с ним или Хвазадом, но их мощи достаточно, чтобы держать в страхе империю. Прекрасное место.

Йохан с интересом смотрит по сторонам, вглядывается в лица, недоумевает, и Расгард отчасти понимает его, но не хочет ничего объяснять, он ищет в толпе Хвазада, считывает отголоски сил, здесь не скрываемых, и наконец замечает. Тормозит лошадь, не въезжая на площадь, видит несколько одинаковых темных фигур, так же отметивших их прибытие, они направляются прямиком к ним, скользят по теням, и наконец вырастают рядом. Первая тень хватает лошадь за узду, Расгард не сопротивляется, остальные замирают вокруг. Йохан напрягается, и внимание черных фигур приковано именно к нему. Они расходятся почти спустя мгновения, тени исчезают, проверив выжженный знак на чужой руке, но словно не заметив Расгарда. Тот смеется им вслед и оборачивается.

– Ну как тебе тут?

Хвазад отталкивается от стены, выпрямляется, улыбаясь, чуть прищуривается и подходит к лошади, поглаживая ее по шее.

– Необычайное место. Не бывал в таких уже как пару столетий. – В его голосе поет другой мир, мягкий и податливый, спокойный. – Не думал, что нас осталось так много.

Он отворачивается, отчего и без того сказанные шепотом слова кажутся не громче шелеста ветра в ветвях, но Расгард их слышит. И он согласен.

– Не думаю, что нам здесь место. – Хвазад снова смотрит на них, улыбаясь, и Расгард в очередной раз согласно кивает.

– Уйдем. – Он спрыгивает на землю и берет лошадь под уздцы, Хвазад пристраивается рядом, тоже берет поводья. Вдвоем они ведут лошадь в город, мерный стук копыт угасает в здешней спокойной суете. Сероватые здания, по которым пляшут тени, служащие некоторым магам и домом, и порталом, магические фонари, выстроенные рядами вдоль бегущих куда надо магу улиц, где-то на границе слышимости журчит вода.

Расгард замечает, как вспыхивают желтым глаза Хвазада, и щурится. Ждет. Радужка принимает привычный цвет, и тот чуть тянет поводья на себя, уводя лошадь влево.

– Что там? – Йохан высовывается из телеги, вглядывается в дорогу, и не понимает, почему они что-то обходят.

– Тебе не понравится. – Хвазад смотрит на него с лукавым прищуром, а потом смеется. – Было бы слишком муторно вытаскивать тебя из слоев реальности.

– Так что там было?

Хвазад пожимает плечами.

– Дерево.

– Где? – Йохан оборачивается, пытаясь разглядеть проросшее сквозь ровную брусчатку дерево, но лишь недоуменно хмурит брови.

– Ты и не увидишь. – Расгард тянет гласные, и на секунду его сила вспыхивает темным силуэтом дерева позади. Йохан едва не вскрикивает, вцепляясь пальцами в деревянный борт телеги. Хвазад смеётся.

Они ведут телегу дальше, становятся частью толпы, нежась в чужой силе и скрывая собственную. Темная жизнь, слившаяся с другим миром кажется столь непривычной, что почти ломает разум, заставляя его сомневаться, а не иллюзия ли все это? Очередная засада, обман…

Хвазад рядом оглушительно чихает, и трет нос рукавом, Расгард с Йоханом почти одновременно вздрагивают.

– Ты чего? – Расгард выглядывает из-за лошади, отчего приходится тянуть шею вверх.

– Болотом пахнет. – Хвазад морщится, недовольно пряча лицо в воротнике. – Почему надо обязательно строить город на болоте?

Расгард вспоминает и хмыкает, отворачиваясь.

– Точно. Ты же не переносишь вахту. – Расгард замечает, как Йохан изумленно вскидывает брови. Оглядывается вокруг. – Твое счастье что темные ее почти не используют.

Хвазад хмурится, отшатываясь от чего-то видимого только ему. Расгард с упоением наблюдает, как горят оранжевым его глаза.

– Не тебе говорить.

Он пожимает плечами и ведет лошадь дальше.

– Я не умру, если мне в чай подсыпать иссохшую траву.

Хвазад выдыхает, опуская ворот – видимо вахтовые полянки остались позади.

– Смотря какую. Вот подсыплю тебе наперстянки, и что тогда?

Расгард хмыкает.

– Уж от одной чашечки такого чая не умру, только взбодрит да все.

– Ну-ну. Ты даже не смог меня под маскировкой узнать, как узнаешь о яде?

Расгард кривится, не желая признавать, что Хвазад отчасти прав. Реши он его отравить, Расгард вряд ли бы среагировал вовремя.

Хвазад отводит рукой преграждавшие дорогу ветки невидимых деревьев. Говорит абсолютно серьезно.

– Вот. А ведь я давал тебе подсказки.

– Я в курсе. Просто не хотел ломать твой план.

Хвазад смотрит на него.

– И как? Понравилось? – Он щурится и отчего-то улыбается. Расгард на секунду закатывает глаза.

– Мог бы подготовиться получше.

– Куда уж лучше? – Хвазад недоумевает, а Йохан настораживается. – Я ради тебя привел целый отряд светлых, разоблачил тебя, и ты недоволен?

– Не знаю, как ты смог привести лишь отряд, не сообщив при этом инквизиции, но благодарности не дождешься.

Хвазад смеется.

– Они сообщили инквизиции, прежде чем отправится на облаву.

Расгард хмурится, и останавливается. Лошадь замирает, Йохан вздрагивает. Повисает тишина.

– Так ты и был той инквизицией, которой все сообщили. – Хвазад улыбается, подтверждая предположение. – И не только, еще подделал указ Микеля, чтобы тебя, вернее Леса, взяли с нами?

– Да.

Расгард кривится.

– С каких пор ты проник к светлым?

Хвазад снова смеется, и ведет дергающую ушами лошадь вперед.

– Если ты думаешь, что я все эти столетия тихо мирно где-то сидел, ни во что не вмешиваясь и ни о чем не зная, то я в тебе разочарован, Рас. Не ты один меняешь личины.

– Но… – Расгард хмурится, пытаясь понять. – Ты же не умеешь?

Хвазад смотрит куда-то в сторону, чуть щурясь. На лице – привычная темная улыбка.

– За сотню лет и не такому научишься. Особенно когда даже после твоей смерти за тобой следят.