— Да так, — Макс бросил на меня быстрый взгляд. — Он мне просто не пришёлся по душе.

— Ааа, ну, тогда это, конечно же, веская причина.

— Железная.

Соколов, на первый взгляд, не мог попасть под подозрение как тот, кто втягивает людей в подпольные игры: пусть и не такое, как у Антроповых, но его семья нажила состояние, так что парень мог бы жить и не задумываться, откуда деньги берутся до конца своих дней, уж не знаю, сколько ему уготовано. Но нет. У меня складывается впечатление, что эти дети богатых родителей не могут жить без приключений, ищут то, чего у них ещё нет. И Александр Соколов не стал исключением.

Игорный бизнес изначально для него был способом пощекотать нервы, подростком он так же, как и Матвей, любил поиграть, но при этом не попал под зависимость. Годы шли, интересы мальчика менялись, но голова у него работала, поэтому временное увлечение рискованным проектом переросло в нечто более серьёзное, то, что открывало ему возможность получать огромные деньги, не делая ничего. Кому, как не ребёнку, с пелёнок видевшему чем живёт «высший свет», знать, как привлечь людей этого круга? Отсюда и пошла идея элиты, закрытого клуба для избранных со своими правилами и секретностью.

Если бы не болезнь Антропова, лечением которой обеспокоились его родители, то всё и дальше шло бы по накатанной колее. Но случилась неприятность: Матвей не делился секретом, где же он пропадал столько времени, и его знакомые списали всё на лечение от зависимости, вот только не угадали от какой. Поэтому о том, что парень оказался ограничен в средствах, Соколов узнал слишком поздно — его партнёр уже поставил должника на счётчик и действовал в этой ситуации по привычной схеме. Итог: казино накрыли, а часть доверенных людей посадили. Оставить это без последствий было невозможно. Были подозрения, что рано или поздно, станет известно, что одно казино — это ещё не всё, и тогда Антропов-старший повыдёргивает все корешки, что были спрятаны под землю, когда рубили денежное дерево.

Чего я действительно не ожидала, когда стало понятно через кого мы выйдем на подпольное заведение, так это того, что тем, кто совершил тот наезд, окажется сам Соколов. Это стало не то что неожиданностью — шоком. Зачем? Для чего? Дикое и абсурдное поведение для меня. Таким образом показать тем, кто в теме, что с тобой шутки плохи и не стоило таким образом избегать уплаты долга? Это же так ужасно, низко, не правильно и вообще отвратительно… А, главное, что теперь он не боялся разоблачения и продолжал жить своей богатой жизнью. Сволочь.

Всё закрутилось с бешеной скоростью, стоило нам найти Соколова. Когда я увидела его лично, пусть и на расстоянии, сразу поняла, что этот человек в чём-то виновен: за ним по пятам следовал Виктор — тот самый призрак, с которым я познакомилась у постели Матвея. Заметив меня, Витя удивился и обрадовался одновременно. В разговоре с ним стало понятно, что после смерти Матвея он решил найти его убийцу, действуя нашими же методами — проверка ближайшего окружения Антропова — обнаружение того, что Александр связан с играми, побудило его за ним последить прежде, чем найти меня. То есть, с подсказкой провидца или без неё, но мы бы в скором времени узнали о Соколове.

С таким помощником у нас не было причин заниматься наблюдением самим — всё же призрак может проникнуть куда угодно, в отличие от живого человека. О любом новом факте Виктор сразу же сообщал мне. Так и выяснилась правда о том, кто оказался настоящим убийцей: Соколов в разговоре с партнёром поднял эту тему сам, самодовольно заявив, что теперь никто не посмеет его так подставить, раз даже Антропов-старший ничего не смог разузнать о смерти сына, копая совершенно в другом направлении, а значит, не такой уж он и всемогущий.

Доказательства на него нашли — теперь было известно, где копать, осудили, посадили, а через неделю похоронили — среди заключённых на ровном месте завязалась драка, и кто-то пырнул Александра самодельной заточкой. Откуда она взялась в тюрьме, почему пострадал именно Соколов, выяснить следствию не удалось, и дело быстро замяли, даже его семейство заткнули. Да только я догадываюсь, чьи руки дёргали за ниточки. Не оставит такой человек в живых того, кто отобрал его ребёнка.

Казалось бы, что, раз дело, которое убило множество моих нервных клеток, закрыто, то можно выдохнуть спокойно. Но я не забыла о том, что Макс просил моей помощи в каком-то личном деле. И, так как теперь это не помешает расследованию, я наконец услышу, вокруг чего он создавал такую таинственность.

Вечером, после того, как от Соколова было получено признание вины, мы традиционно встретились за кухонным столом.

— Еще один виновный, благодаря нашим стараниям, понесёт наказание, — чуть ли не торжественно провозгласил Скиф. — Ты рада?

— Безмерно, — с нотками сарказма произнесла в ответ. — Пора уже и домой, а то наши на работе слишком расслабятся в отсутствие начальства.

— Как раз об этом, — я поняла, что сейчас услышу его просьбу, — помнишь, я говорил тебе, что хочу, чтобы ты помогла мне кое в чём?

— На короткую память пока не жалуюсь, — вместо прямого ответа поддела его.

Усмехнувшись моему умению вести беседу, начальник продолжил:

— Как я уже говорил, это довольно деликатная просьба, и я не хочу, чтобы о ней кто-либо знал кроме нас, — многозначительно сообщил, словно бы я та ещё болтушка.

— Не беспокойся, я не собираюсь кричать об услышанном на каждом шагу, — закатила глаза от этого предостережения. — Или составить контракт и подписать его кровью?

— Нет уж, спасибо, мне и на работе психов достаточно, не хватало и самому к ним примкнуть, — моё предложение о добровольной жертве отклонили. — Просто этот случай касается моей семьи.

При всей той открытости и дружелюбии, которое Скиф демонстрирует со своими подчинёнными, о своей семье он разговоров избегал, сворачивая беседу в другую сторону, отшучиваясь, либо отмалчиваясь. И я считаю, что это правильно: чтобы не случалось между родственниками — это должно оставаться в семье, не стоит выносить сор из избы, как говорили наши мудрые предки, ни к чему хорошему это не приводит.

Но, что скрывать, когда Макс самостоятельно решил затронуть эту тему, мне стало интересно, каких скелетов и по чьим шкафам нам придётся искать.

— Ты же в курсе, что я из семьи военных, и не просто каких-то мелких чинов, а довольно известных людей, — начал издалека. — Но и дед, и мой отец, не просто так вскарабкались на такие вершины, когда-то о подобной власти им можно было только грезить.

— И как же получилось, что мечты воплотились в реальность? — озвучила повисший в воздухе вопрос.

— Моя мама помогла, — ответ оказался прост и лаконичен, но не то, что за ним стояло. — Знаешь, почему не захотев повторять их судьбу, я согласился на работу с людьми, подобными вам?

— Если ты и упоминал об этом, то я пропустила мимо ушей, — не смогла припомнить такого.

— У тебя действительно с памятью всё в порядке, — успокоил меня. — Просто я не испытываю к вашим способностям неприязни.

— На это ведь есть определённая причина, не так ли? — он постепенно подходил к чему-то важному. — Какая?

— Моя мать была такая же: она, как и Курпатов, смотрела в будущее и в отличие от простых людей, правда его видела.

Это оказалось не то что неожиданностью, а вообще чем-то невообразимым. Нет, правда, никогда бы не подумала, что кто-то в его семье мог иметь необычные способности. Теперь становится более понятным спокойное отношение к тому, во что нормальные люди не верят или не понимают. Из слов Максима можно сделать вывод, что мать Скифа активно использовала свой дар и не скрывала это от семьи, наоборот, помогала, чем могла. А значит, этот мужчина с детства смотрел на то, как самый родной человек делает нечто из ряда вон выходящее, и для него это стало приемлемым.

— Ты умеешь удивлять, — облекла свои чувства от услышанной тайны в несколько слов. — Но, постой, ты говоришь о ней в прошедшем времени, неужели… — продолжить я не решилась.