Великолепный план. Без изъянов.

Он прижал ее к стене. Ее дыхание стало прерывистым, но она не выразила никаких протестов. Он прижал ее руки над головой. И все еще никаких протестов. Осмелев, он просунул ног между ее бедер, заставив развести их в стороны.

И не смог подавить рвущийся на волю стон.

В ее глазах вспыхнули зеленые, голубые и розовые искорки, когда она спросила:

— Прелюдия начнется в лифте?

— Для тебя. Это моя специальность.

Кем она была, черт возьми? Удерживая ее взгляд, Уильям уперся длиной в ее сердцевину…

— Какое хвастовство.

— Не хвастовство. Я действительно великолепен.

К его удовольствию она качнула бедрами ему навстречу. Черт! Его пронзило удовольствие. Он начал тяжело дышать.

«Пора встряхнуться. Сконцентрироваться!» Что он планировал сделать? О, да. Как можно незаметней вынул пули из ее пистолета на кольце.

— Другие девушки должно быть хорошо тебя завели, — сказала Санни, затаив дыхание.

— Какие другие девушки? — сказал он и подмигнул.

Уголок ее рта дернулся от искренней улыбки.

— Ты очень, очень хорош в этом.

— В этом?

— В флирте.

Уильям опустил взгляд на ее грудь, наблюдая, как ее соски напряглись для него. Ошибка. Он не смог не потереться об нее снова. И снова.

— Скоро я осыплю твои маленькие соски поцелуями. Они, должно быть, ноют.

Со стоном она обхватила его руку, которой он удерживал ее запястья. Санни впилась ногтями в его плоть, и он вздрогнул от осознания. «Она уже близко, а я еще даже ее не поцеловал».

Мужская гордость подлила масла в огонь похоти.

«Какого черта ты творишь? Забыл о цели?» Уильям покачал головой…

— Ты ошибаешься, сандей.

С остекленевшими глазами она выдохнула:

— Ошибаюсь?

— Насчет меня и флирта. Я не просто очень хорош. Я великолепен.

Санни уставилась на его губы. Пристально всмотрелась.

— Я должна тебя предупредить. На самом деле я плоха в постели. Например, могу заморозить твои яйца на неделю.

На его лице появилась снисходительная усмешка, та самая, которая обычно заставляла пульс женщины биться сильнее.

— В постели не может быть плохо, милая. Не со мной.

Румянец на ее щеках исчез, и искорки в глазах погасли, ее ярость вернулась в мгновение ока.

— Ты переспал с достаточным количеством женщин, чтобы знать наверняка? — спросила она обманчиво сладким голосом. — Сколько же их было? Давай. Хотя бы приблизительно.

Решив быть чрезмерно честным, Уильям сказал:

— Бесчисленно.

У него было больше любовниц, чем у любого другого бессмертного, которого он знал. Факт, который не вызывал в нем вину или стыд. Но и гордости не было. Это просто было, он сделал то, что сделал.

В голове он вел отсчет этажей, мимо которых они проезжали. Через несколько секунд должен быть шестнадцатый. А затем еще через несколько секунд семнадцатый. «Нужно больше времени».

Не отпуская Санни, он нажал шестнадцатый, желая выиграть минуту или около того, прежде чем они доберутся до места назначения.

Лифт остановился, и двери открылись. Там никто не ждал.

Он наклонился, его губы зависли над губами Санни.

— Добавить ли мне еще одну в список?

Ожидая ее ответа… вдыхая ее аромат… «уже пристрастился к ее запаху?»

Еще сотрясла более крупная дрожь.

— Да, — наконец прошептала она.

Не теряя времени, он прижался к ее губам один раз, дважды, а затем уже скользнул языком в ее рот. «Черт!» Слаще амброзии. На вкус она напоминала силу и умиротворение, две его любимые вещи.

Пристрастился? Да. теперь никаких вопросов и сожалений. «Хочу большего. Нуждаюсь».

«Получу это». Со стоном отчаяния он углубил поцелуй.

Нет, нет, нет. Никакого углубления. Не с ней, еще рано.

«Я должен оставаться отстраненным, пока не пойму с кем или чем имею дело».

«Здесь и сейчас дам ей немного, чтобы получить больше».

Но… она не лгала или преувеличивала. Она плохо целовалась. Ужасно. Слишком сильно втянула его язык, царапнула зубами и прикусила нежное место, пустив кровь.

Немного ошеломленный он поднял голову, чтобы посмотреть на нее. Уильям ожидал увидеть возвращение румянца. Или улыбку, ясно указывающую на шутку. Но не увидел ничего. Ни намека на эмоции. Даже на прежнюю ярость.

«Неужели я теряю хватку?»

— Почему ты остановился? — спросила она не запыхавшись. — Ты так же плох в этом, как и я, так что мы идеально подходим друг другу в каком-то роде.

Он… что?

— Я не плох и докажу это, — поклялся он. И вновь наклонился.

Уильям целовал ее со всем мастерством, которое приобрел во время много векового блуда, питая ее страстью. Она вновь ответила на поцелуй, но оставалась напряженной и деревянной, словно отстраненной.

И все же он чувствовал… Нет, невозможно. Но вдруг? Молния вспыхнула в его венах, что он обычно испытывал во время приступов бешенства. Здесь и сейчас он держал свой норов под контролем. Тогда что послужило причиной? Санни? Потому что она его спутница жизни?

Ледяные пальцы страха поползли по его спине.

Затем произошло чудо. Она расслабилась, перестав всасывать его язык. Перестала кусаться и обмякла. Через несколько секунд его охватило острое желание. Ему казалось, что он жаждал ее вечно, и это только усиливало страх.

Дзынь. Двери лифта открылись на семнадцатом этаже.

Черт возьми! Все только начало налаживаться. Тот факт, что он должен был сам остановиться… Теперь в нем вспыхнул гнев, и рычание зародилось в груди. Уильям вздернул голову и проскрежетал:

— Какой номер?

Она закончат начатое, затем вернуться к их разговору.

— Последняя справа, — сказала ему Санни, еще больше запыхавшись.

Уильям переплел их пальцы, вывел ее в коридор и быстрым шагом направился к месту назначения. Она открыла ключом дверь и вошла первой пружинистой походкой.

Либо она хотела его, либо его что-то ждало за дверью. Готовый ко всему он вошел вслед за ней и быстро осмотрелся. Маленькая комната. Бежевые стены. Типовые художественные произведения. Двуспальная кровать с плюшевым белым одеялом. Никакого оружия. За исключением температуры. Она установила термостат на отметку «жарче, чем в аду».

На его лбу выступили капельки пота, внутри все закипело. Отлично. Рагу из Уильяма на подходе.

Позади него с щелчком закрылась дверь.

Санни развернулась, ее рот открылся и закрылся.

— Но я… она… я не понимаю.

— Чего ты не понимаешь?

— Ее здесь нет. Почему?

— Ее?

Раскроет ли Санни свою истинную цель сейчас или подождет, пока…

Она резко обернулась с поднятой рукой, кулак сжат, а пистолет смотрел ему в лицо. Ладно. Значит сейчас.

— Отлично, — сказала она. — Я сделаю все сама.

Ни разу за все столетия женщина не наставляла на него пистолет после поцелуя. После того как переспит с ним, да. Такое случалось один, или дюжину, раз. Он сбился со счета. Очевидно, у него отвратительное чувство такта. Многие женщины предлагали ему обратиться за помощью. И он бы так и сделал, если бы его волновало чужие мнение.

— Я знаю, кто ты, — рявкнула Санни. — Уильям Темный, также известный как Вечно Похотливый и Растопитель Трусиков. Сын Гадеса и брат Люцифера. Грязь! Сколько деревень ты с братом разграбил за столетия? Скажи! И не лги. Я пойму.

Он вздрогнул при слове «грязь».

«Маленькая сучка».

Но неважно. Своей вспышкой она успокоила его гордость, объяснив свое сопротивление его чарам, свой гнев и свою обиду. Она вела мысленную борьбу, пытаясь подорвать его веру в себя и заставить пересмотреть прежнее мнение, и все это для того, чтобы наказать его за якобы прошлые проступки.

К сожалению для нее Уильям преуспел в ментальных войнах. Он побеждал всегда.

— Сколько деревень я разграбил? Опять же бесчисленно. — Он прислонил плечом к стене в расслабленной позе. — А что? Я разграбил твою?

— Да! Нет! Тьфу. Возможно. Я жила в Реальности Мифстика.

Наконец. Информация.