— Ты никогда не позволял подойти слишком близко, — Нинон протянул руку, чтобы прикоснуться к щеке Сциора, но затем одернул ее. Он заплакал, из-за чего цветные тени потекли, оставляя зелено-фиолетовые дорожки на щеках.

Многие поражались, как Сциор вообще его терпит. Да, Нинон был глуп, зато абсолютно предан ему. Из всего окружения только в верности этого чудака Сциор никогда не сомневался.

— Это такая пытка. Быть рядом, но никогда не иметь возможности признаться.

— Я знал.

— Еще хуже. Быть заранее отвернутым. И принимать это, потому что иначе нельзя.

— Пусть Всесвет подарит тебе цветные сны, — едва слышно прошептал Сциор благословение магов Света. — Прощай, Нинон.

— Ну, нет, — рассмеялся тот. — Теперь-то я тебя точно никогда не оставлю. Наконец, ты мой!

Его мокрые губы впились в рот Сциора, который тут же начал задыхаться, но никак не мог оттолкнуть крепко вцепившегося в плечи Нинона. Чужие руки шарили по телу, но Сциор был слишком слаб, чтобы сопротивляться.

— До следующего раза, — прошептал Нинон, лизнул его в щеку и исчез, фальшиво напевая свою любимую песню.

С его уходом продолжились визиты. Мать, которая обвиняла во всех неудачах сына и желала ему смерти. Отчим, который его избивал до полусмерти. Кассель Мигг, Леонис и его жена, враги и приятели — целая вереница из длинного списка ушедших навсегда.

Пока, наконец, не пришла та единственная, кого он ждал.

— Любимая…

Она стояла всего в двух шагах и молча смотрела на его распростертое на кровати безвольное тело. Такая невероятно красивая.

— Любимая… Мне так тебя не хватает.

Сциор мечтал вскочить и заключить ее в объятия. Не отпускать и провести Вечность с ней, никогда не проснувшись.

— Прости меня.

Она покачала головой и повернулась к нему спиной.

— Пожалуйста, не отворачивайся от меня.

— Ты не защитил меня.

— Я не смог…

— И ты не защитил его.

— Я старался…

— Ложь.

— Это правда! Я хотел ему помочь!

— Ты врешь. Признайся хотя бы самому себе. Ты его всегда ненавидел. Ведь ты сомневаешься, что он действительно твой сын.

— Нет, я верю, что он мой. Верю и жду каждое Северное Пламя, что он придет ко мне. И мы, наконец, объяснимся.

Только сын никогда не являлся. А им столько нужно сказать друг другу.

— Я тебя никогда не прощу за ту боль, что ты ему причинил.

— Любимая, так было нужно…

— Никогда, Сциор.

— Прошу тебя.

Даже сквозь терзания воспаленного сознания Сциор чувствовал влагу на своих щеках.

И тогда пришел он, сжимая в руках тот самый меч.

— Нет! — всхлипнул Сциор, пытаясь подняться.

Черные, как безлунная ночь, глаза брата горели ненавистью. Губы сжались в тонкую, напряженную линию, подчеркивая непримиримость его намерений. Челюсть выдвинулась вперед, мышцы на ней напряглись. Он всегда так делал, когда был чем-то недоволен. Хотя выглядел при этом нелепо.

Однако Сциора это не забавляло. Он трясся от ужаса даже перед мертвецом. Потому что ненавидел и боялся того, что последует дальше.

Брат подошел к любимой и ударил ее ладонью по лицу. Она упала и выставила перед собой руки.

— Не тронь ее!

— Вы думали, я не узнаю? — от его вкрадчивого голоса все внутри холодело от ужаса. — Неужели, вы считали, что сможете обмануть меня, унизить и избежать при этом наказания?

— Пожалуйста, убей меня вместо нее!

Брат нанес удар ногой, опрокидывая любимую на пол, чтобы затем пронзить ее сердце мечом.

— Нет!

— Твой ублюдок следующий, — он выдернул клинок и посмотрел на рыдающего Сциора. — А ты будешь смотреть, как я с ним расправлюсь.

Любимая застонала и пошевелилась. Тогда брат расхохотался, снова занес меч и вонзил ей в живот.

— Нет! Остановись! Забери меня, — умолял Сциор, срывая голос, пока раз за разом брат убивал любимую прямо на его глазах. — Забери меня…

Весь остаток ночи он вновь и вновь проживал свой самый жуткий кошмар.

Сеть орнаментов на стенах «Ледяного Шинка» напоминала острые грани морозных узоров на стекле и переливалась всеми цветами радуги, гипнотизируя и вытягивая силы у расправщиков и солдат, которые пытались пробиться внутрь. Головная боль и кровавые слезы — самые безобидные последствия при длительном воздействии подобной магии. Над таверной потрудились настоящие магистры. Такое плотное виброукрепление было только у клановых замков, Магистериума и Лионкора. Год за годом на них накладывали самые различные защитные контуры слой за слоем.

— Главный Дознаватель, погасители активированы.

Брон облизнул нижнюю губу и улыбнулся. Ведь среди тех, кто заряжал старинные контуры, был его давний соперник. Он узнал вибрацию Зандра Роктава. Неистовую, но пластичную и изящную. Уникальная «подпись» мага, как отпечатки пальцев, всегда его выдает.

Когда первый слой узоров застерли, светозащита потускнела, колючие разноцветные лучи разгладились, а их пульсация сбилась с ритма. Свист из отверстий на стенах стал немного тише. Активная линия обороны здания сократилась до десяти шагов. К ее границе тут же устремились солдаты, выставив перед собой щиты-отражатели. Затем красные замерли в ожидании, когда серые расчистят для них путь. Маги едва успевали заряжать рассеиватели и глушилки в руках механиков.

Они подобрались все ближе к темпоралям, вмонтированным в стены «Ледяного Шинка». Буквально в трех шагах от Брона один из синих захрипел и осел на землю. Затем второй и третий, а потом и серый.

— Стоять! — скомандовал Брон остальным. — Что с ними?

— Не могу подобраться ближе.

— Этот умер.

— Тоже мертв.

— Мы сейчас в резонансе? Потоки полностью глушатся?

— Так точно, Главный Дознаватель. Мы настроили ритм и частоту верно. Они пока не сменились.

Темпорали «Ледяного Шинка» меняли частоту, темп и ритм в хаотичном порядке. Приходилось постоянно корректировать настройки и перезаряжать глушилки.

— Ты! — указал Брон на первого попавшегося механика рядом.

— Главный Дознаватель, вы мне?

— Да, ты. Медленно иди вперед.

— Один?

— Да! — рявкнул он. — Переставляй ноги, только когда я скажу. Пошел!

Синий понимал, что идет на смерть, но не посмел ослушаться. Он крепко сжал только что заряженный темпораль-глушилку и сделал первый шаг.

— Дальше.

По команде он двигался мелкими шажками, а темпораль в его руках дрожал, слегка сбивая баланс. Ноги механика внезапно подкосились, и он кулем рухнул на землю. Глушилка разбилась. У охранной вибрации вновь сменилась частота, и маги поспешили перестроить темпорали.

Сообразив, что механики более ценные единицы, чем солдаты, Брон вызывал их с активной линии и заставлял идти вперед. И только на седьмом трупе он понял в чем дело. Когда они хорошенько протоптали тонкий слой снега, открылась причина того, что же их убивает.

— Плиты! Не наступайте на линии стыков. Пошли!

На линиях стыка между здоровенными булыжниками брусчатки были вмонтированы темпорали. Явно что-то из магии Смерти. Брон впервые видел подобную технологию. Когда все закончится, он прикажет разобрать «Ледяной Шинок» по камушку, чтобы изучить все охранные модули и механизмы.

Добравшись до стен таверны, началась самая сложная часть. Предстояло замкнуть вибрацию каждого контура, не давая ей распространяться. Маги изрядно попотели, подстраивая реверсивные отражатели к темпоралям. И только после этого смогли немного перевести дух перед тем, как приступить к дезактивации внешних знаков и позаботиться о возможном противнике внутри.

Одна часть механиков занималась тараном, а другая готовила молот. На одном из концов, которым бьют по поверхности, синие установили усилители, чтобы звук от удара о поверхность шел внутрь материала. Проходя сквозь него, оглушительная вибрация причиняла вред тем, кто окажется по ту сторону двери.

Пятеро серых послали импульс в таран и опустились на землю от нахлынувшей слабости. Их оттащили красные за активную линию к остальным отдыхающим и раненым.