Разборки между бандами стали обычным явлением. Они происходили спонтанно и без предупреждения, подобно громким вспышкам, которые раскалывают тишину ночи. А на следующий день вместо одной разбитой группы появлялся десяток новых. Они брали себе громкие имена и яркую символику, которые не успевали запоминать, и исчезали, сменяясь новыми — еще более громкими именами и новыми знаками отличия.

Риу боролся.

Солдаты пытались образумить не на шутку разошедшийся криминал и охотились на них, как на диких зверей. Маги могли бы повлиять на ситуацию, но все они были заняты поисками средств избавления от черных крыс и лекарства от чумы. Без их поддержки красные проиграли эту битву с самого начала. При появлении солдат банды объединялись и нападали вместе, давая серьезный отпор. Поэтому солдаты перестали вмешиваться. С пойманных на горячем бандитов прямо на месте взимали минимальный штраф в размере одного медного и отпускали на все четыре стороны.

Риу сдался.

Когда законы улиц пришли на смену законам страны, не осталось места людскому. И людям не осталось места. Черные крысы заполонили город. Кишели дома, амбары, лаборатории, мастерские, дворцы, канализация и всевозможные дыры. Умные, изворотливые твари, в два раза, а то и три, крупней своих серых сородичей с удовольствием пожирали себеподобных и даже собак-крысоловов. Вскоре они обнаглели настолько, что набрасывались на скот и здоровых людей. Их не останавливали ни виброзаслоны, не действовали яды, а ловушки не справлялись с таким количеством грызунов. Солдаты, охрана и слуги, облаченные в специальные костюмы, день и ночь преследовали, отлавливали, травили и забивали крыс, сжигая их трупики в специальных ямах. Только на смену одной убитой твари приходили полчища новых.

Это было это их время и их город. И они не собирались останавливаться, пока не приберут всю Империю к своим лапам.

Но Риу надеялся.

Отчаявшиеся люди, измученные солдаты, озверевшие бандиты и перепуганные нобилеты днями и ночами молились Всесвету и ждали чуда. Чуда, которе должен явить их всесильный Император. Но Дейон Десятый и самая сильная армия в мире под командованием Главного Прокуратора Сциора Суга оставили Сенторию на растерзание Черному Мору и не собирались возвращаться.

И лишь двое удерживали Империю от катастрофы. Прокураторы Релдон Вим и Свен Грис не щадили ни себя, ни своих людей, бросив все силы и средства на то, чтобы справиться с эпидемией.

Риу разделили на тридцать участков. В каждом из них открылись изолированные карантинные лечебницы. Для Зеленого Города Релдон выделил собственный дворец. Причем не только для нобелей, но и для любых заболевших — рабов, наемников или солдат. Лекарям за риск и за тяжелые рабочие условия приказали выдавать оплату в десятикратном размере.

Положение давно стало критическим, и рук не хватало. В тюрьмах тоже бушевала чума. Надзирать за ними оказалось некому. Поэтому выпустили всех заключенных для работы в крематориях. Им пообещали свободу и прощение, если они после этого выживут. Половина тут же сбежала и пополнила ряды многочисленных банд, но остальные воспользовались шансом получить новый старт, а также питаться и лечиться за казённый счет. А в случае смерти их родным полагалось хорошее содержание до конца жизни.

Затем вышло распоряжение нанимать переболевших чумой нищих и бродяг в особые дружины для поддержания порядка на улицах. Им выплачивали весьма солидное жалование по меркам низов, поэтому они убирали улицы не покладая рук. Но несмотря на все усилия огромный город утопал в грязи.

Мара не боялась бандитов, чумы и крыс. Но она уже не видела Релдона много дней подряд. Оставшись наедине с собой и страхом потерять его навсегда, она все время плакала, свернувшись калачиком на огромной кровати. Он запретил Маре покидать его покои, чтобы она не заразилась. Релдон даже не писал писем, чтобы нечаянно не передать заразу через бумагу. С одной стороны, Мару переполняла радость из-за того, что он заботится о ней. А с другой, ей была невыносима сама мысль о долгой разлуке или его смерти. И для нее все потеряет смысл, если Релдона не будет рядом.

Если она засыпала, то ее настигали кошмары, в которых он умирал в муках, покрытый ужасными язвами. В этот раз Релдон бредил и звал ее. Сквозь сон Мара так отчетливо слышала его голос, что проснулась и вскочила. Больше терпеть она не могла. Мара тосковала, боялась и ничего не могла с собой поделать, ей необходимо хотя бы мельком увидеть Релдона. Она выбралась из комнаты и пробралась к его кабинету. Увидев его в окне, она расплакалась от счастья.

Релдон осунулся, похудел и выглядел ужасно. Но это был ее любимый и самый прекрасный человек во всем мире!

Она провела у окна несколько часов, пока Релдон не ушел куда-то по делам. Следовать за ним Мара не стала, и так испытывая огромное облегчение от того, что понаблюдала за ним издалека.

Обычно еду приносили слуги и оставляли возле двери. Но сегодня Мара пропустила и завтрак, и обед, поэтому отправилась в столовую, чтобы хоть что-нибудь перекусить перед возвращением в комнату. По дороге она с удивлением рассматривала изменившуюся обстановку. В это крыло, больше всего пострадавшем от разрушений после ухода северян и Императора, она еще ни разу не заглядывала. Избавились от большей части мебели, огромного количества статуй и ваз, заставлявших ранее все пространство. И эти перемены ей не нравились. Осталось меньше подходящих укрытий и позиций для внезапного удара. Дворец казался голым и уязвимым, словно не успевшая с утренним туалетом знатная дама, застуканная гостями в ночной сорочке и расплетенными волосами.

Необычная деталь привлекла внимание Мары. На месте парадного портрета Дейона Бешеного теперь красовалось огромное полотно из двух грязно-коричневых прямоугольников на черном фоне с серой полосой между ними. Она уставилась во все глаза на чуждое безобразное нечто.

— Всесвет, какая мерзость, — не удержалась она от комментария, сморщив аккуратный носик.

— Просто ты не видишь, — усмехнулся Релдон у нее за спиной.

Мара вздрогнула. Хоть бы ей только послышалось! От волнения и страха сердце пустилось вскачь, и она медленно развернулась. Релдон не выглядел недовольным. Он развел руки, приглашая ее в свои объятия, и она бросилась к нему.

— Что тут видеть? Экскременты на черном фоне, — промолвила Мара, смотря на него с обожанием и прижимаясь к нему всем телом. — Это вызывает только отвращение и брезгливость.

— Полотно писал художник-визуал. Он воспринимает в сотни раз больше цветов, чем ты.

— А ты видишь?

— Конечно, — прошептал он ей на ухо и погладил по волосам.

Мгновение назад Мару не интересовала непонятная мазня, а теперь в ней зажглось любопытство. Релдон умел удивлять даже в мелочах.

— И тут что-то действительно есть?! — спросила она, присматриваясь внимательней к фактуре полотна.

— Испражняющийся Бешеный в парадной мантии перед Большим Советом в полном составе.

— Тогда недурно. Настроение передано великолепно.

— Художника казнили почти двадцать лет назад и сожгли все его работы. Жаль, Империя потеряла такой талант.

— Но откуда тогда картина?

— Этот экземпляр хранился у Суга. Думаю, что он причастен к смерти автора, посмевшего запечатлеть его с такой абсурдной прической, — хмыкнул Релдон и ткнул куда-то в середину холста.

Мара улыбалась, представив, как получит силу великана и по-новому взглянет на мир. Тогда она, наконец, сможет по-настоящему понять своего загадочного мужчину и увидеть то, что ей не дано. Релдон же расценил эту улыбку по-своему верно, увлекая ее в свои покои.

Лежа в его объятиях, Мара забыла про голод, пока Релдон перебирал ее длинные волосы, вызывая мурашки по всему телу.

— Я очень не хочу отпускать тебя в город. Но у меня есть для тебя задание.

— Ммммм… какое? — она потянулась и заставила себя сосредоточиться на деле, а не на приятных ощущениях.

— В Морском порту стоит судно «Счастливый случай». Его каратин заканчивается через четыре дня, но команда не должна сойти на берег. У меня есть подозрения, что их маг или капитан поставляет Сугу информацию. Доказательств нет, поэтому я не могу послать расправщиков, поэтому нужна особенная деликатность. Только будь предельно осторожна.