– Зря тебя починили! – зашлась Сова в праведном негодовании. – Ты ж теперь всех перекричишь, с тобою по-человечески поговорить уже нельзя! Что ты понимаешь в любви, старый сморчок? Как охрип при царе Горохе, так и забыл, какая она бывает, любовь-то… – Сова вдруг закручинилась и притихла.

– Ну, ты это… Ты прости меня, старика, – заволновался Соловей, – ну ляпнул не подумав.

И замолчал.

– Так, – подвел итог Лёва, – никаких разборок ночью, тем более магических! А то выгоню всех в параллельный мир – там им энергетику портите! И никаких пьяных слезливых выходок тоже не потерплю! Дом, ты слышал меня? Как только начнут нарушать правила общежития – гнать их отсюда безжалостно!

Дом завздыхал, заскрипел и кивнул всем, чем мог кивнуть.

Образовалась немая сцена.

Лёва, – осторожно позвал друга Отрывкин, – а ты это… как, а? С тобой всё в порядке? Ты чувствуешь себя хорошо?

– Да нормально я себя чувствую, – несколько раздраженно ответил Лёва. – Среди ночи магичить не надо, орать не надо, честных львов будить не надо.

– Та-а-ак, – начал понемногу заводиться и Отрывкин, – в собственном Доме решать, что, когда, как и в какой форме, буду я! Вопросы есть? Нет? Кому не нравится – на выход! С вещами!

Всех построив, Отрывкин с гордо поднятой головой ушел в спальню. Дверью, впрочем, хлопать не стал.

Оставшиеся призадумались.

Нет, никто всерьез не принял слова Отрывкина об уходе в ночь насовсем.

Но то, что Дом послушал Лёву, несколько нервировало и настораживало. Особенно аксакалов от магии, Сову и Соловья. Они стояли в сторонке и о чем-то шушукались.

– Больше двух говорят вслух, – несколько обидчиво сказал Лёва. – Давайте уже вываливайте ваши гипотезы на мою многострадальную голову.

– А что тут вываливать-то? – удивился Соловей. – Ты – второе «я» хозяина. Ну ладно, друга, – поправился он. – Вот и у тебя магические способности просыпаться стали.

– Успокоил. Ты еще скажи, что я в человека смогу превратиться, – грустно сказал Лёва.

– Не скажу, потому что не сможешь. Твоя ипостась человека – вон она, на втором этаже, дрыхнет, поди. Так что не судьба. Быть тебе Лёвой до конца дней своих. Или до тех пор, пока магия не покинет Отрывкина, – уже себе под нос пробормотал Соловей.

– А вот отсюда поподробнее, – хорошо слышащий Лёва решил уточнить. – Магия может исчезнуть? А как же я?

Соловей отвел глаза, а Сова сразу сориентировалась в обстановке:

– Где тут у вас спиртное хранится? Сейчас самое то выпить!

Лёва, несколько притихший, ни о чем не спорил и не говорил вообще.

Сова прошуршала по буфету, нашла пару бутылок вина и коньяк, одобрительно клацнула:

– Ну, давайте помогайте. Что прилипли к своим местам? Встали, посуду достали, холодильник вон стоит.

– Да чего уж, – сплюнул Соловей и защелкал, засвиристел.

Стол моментально накрылся всякой вкуснятинкой, хрусталь сверкал, фарфор отсвечивал, бутылки выстроились по рангу.

Раздался скрип лестницы со второго этажа.

– Без меня, да? – с обидой сказал Отрывкин. – А я, значит, и ни при чем вроде. У моего лучшего друга проблемы, а я дрыхнуть без задних ног должен? Не пойдет! Либо вместе, либо на фига мне ваша магия! – закончил он.

Все выдохнули.

Стол заманчиво искрился и благоухал, все дружно устроились за ним кому как удобно было.

И тут Отрывкин произнес:

– Давайте так: либо команда и все вместе, либо никак! И никаких секретов! Ты, Лёва, не волнуйся, надо будет – я ради тебя эту магию в бараний рог скручу, чтобы жизнь людям не портила.

– Спасибо, Олег, – тихо сказал Лёва, – спасибо.

– Всё, никого не хороним, а, наоборот, отмечаем, – завелась Сова. – Первый тост за дружбу!

И началось развеселое застолье, где все друг друга понимали, уважали и любили.

В конце концов, команда они или нет?

Утром похмелья не было.

Все противопохмельные меры были приняты накануне вечером, и чтоб без последствий – пожелание Отрывкина.

Команда пораньше встала, что удивительно с учетом, что ложились на рассвете. «Опять магические штучки», – подумал Олег.

Умылись, позавтракали, оделись (кому это надо было) и сели в библиотеке, которую переименовали в штаб, – думать, как и чему учить Отрывкина. Первым по старшинству взял слово Соловей.

– Появилась у меня интересная мысль, – начал он. – А надо ли учить Отрывкина? Магия у него самобытная, человек он не вовсе отрицательный, как практика показывает, – только начал разгоняться Соловей, но сразу прилетела плюха от Лёвы:

– Не заговаривайся! Сидит тут в тепле и уюте, а не на мокром кусте, без бронхита – разливается трелями! «Не вовсе отрицательный», – передразнил Лёва Соловья. – Да был бы вовсе, то из таких, как ты, пироги пек бы по старинным дворянским рецептам! – закончил тираду Лёва.

На этой фразе Соловей упал в обморок. Неудачно: клюв набок свернул.

Все сразу засуетились, принялись чинить Соловья. А тот глаза не открывает – прикидывается обморочным. Ну когда еще столько внимания и теплоты получишь? Соловей уж забыл, когда его в последний раз так жалели и из-за него переживали.

– Ну ты, слушай, ну ты прости, – гудел Лёва, – ну нельзя ж так близко к сердцу-то. Ну, Сова, ну что копаешься? Не видишь, клюв набок, поправить надо! – не мог остановиться Лёва.

– Раз такой умный, сам и лечи, – огрызалась Сова. – Сначала до инфаркта доведет, потом командует! Не видишь, клюв как штопор стал. Тут думать надо, – расстроенно закончила Сова.

– Так, – подвел итог Отрывкин, – вы мне сейчас моего любимого педагога ухандокаете ни за грош. – И он неожиданно забормотал: – У собачки боли, у кошечки боли, а у моего Соловушки не боли. – Побрызгал Соловья теплой водичкой, сказал: – С гуся вода, с Соловушки хвороба!

Клюв у Соловья принял обычную форму, да еще и заблестел полировкой (уже упоминалось, что полировка для клюва – особый шик), а сам он отряхнулся от воды, встал на лапы, выдал замысловатую трель и сказал со слезами на глазах:

– Вы самое лучшее, что могло произойти в моей жизни! Вы – мои друзья, вы – моя команда! Даже не думал на склоне лет, что со мной такое может случиться. Спасибо вам!

Все заулыбались, довольные, что с Соловьем всё в порядке.

– А дальше слышится «но». Большое и четкое, – произнес умница Отрывкин.

– Но научить мы тебя ничему не можем, – убито закончил Соловей. – Ты всё знаешь на интуитивном уровне. Более того, ты уже сам настолько продвинулся вперед, что никакой эмоции не позволишь навредить кому бы то ни было. А значит, всё, что тебя окружает, с каждым днем будет становиться лучше, чище. И люди тоже. Все в этой округе уже улыбаются друг другу и здороваются. Просто так. А случись что, любой незнакомый человек поможет. Так что наша миссия выполнена – или ты сам ее выполнил – и делать нам здесь нечего. Пора прощаться, – совсем уж тихо закончил Соловей.

– Здрасте, приехали, – возмутился Отрывкин. – То команда, друзья до гроба, а теперь – «расставаться пора». Вы с ума, что ли, сошли? Первое: Дом большой, места хватит, и он нас любит.

Дом одобрительно заскрипел крышей.

– Тихо-тихо, а то весь шифер слетит от усердия, – улыбнулся Отрывкин.

Дом притих.

– Второе, и последнее: мы команда и мы нужны друг другу. Как друзья, как помощники, как собутыльники, наконец.

Тут Сова оживилась:

– И правда, ну что это мы… Только вчера в дружбе клялись, а сегодня – «до свиданья, дорогая, не скучайте без меня»? Так дела не делаются. Да мало ли что кому понадобится? А стакан воды принести?

Все наконец-то заулыбались.

– Голосовать будем? – спросил оживившийся Соловей.

– Нет, – рявкнул Лёва так, что с Соловьем опять чуть оказия не приключилась.

«Нет», – отчетливо сказал Дом (чем сказал – неизвестно).

– Нет, – твердо сказал Отрывкин, которого друзья отныне будут называть Олегом.