– Ты б ей глаза, что ли, прикрыл. А то неудобно как-то.
Отрывкин дунул на яичницу – и она стала обычной, только левая задняя лапка чуть подергивалась. Лёва вздохнул и начал трапезничать, причем с аппетитом.
Облизав блюдо, он напился молока, сказал спасибо и навострился на любимый коврик у камина. Но тут возмутился Отрывкин.
– Лёва, а как же наши занятия ЗОЖ, физкультура там всякая, пробежки?
– Тю, – сказал Лёва, – это всё до завтрака. А теперь какой ЗОЖ, теперь только релакс.
У Отрывкина были другие мысли на этот счет, и он пошел в библиотеку. Надо ли говорить, что посуда сама собралась в посудомойку, та включилась тоже сама.
Но Отрывкин этого уже не замечал.
Глава 10. Отрывкин способен на многое
Библиотеку собирал не только дед, профессор, преподававший на кафедре молекулярной и клеточной биологии и участвовавший в программе «Геном человека». Книги еще и от прадеда остались. Кстати, оба предка обожали фантастику и оставили очень приличное собрание книг по этой теме.
Само помещение было обычное, но очень уютное. Впрочем, как и всё в этом Доме. Необычными были только витражи, заменяющие простые стекла: на них не было сюжетов, но само сочетание цветов давало достаточно света. Он будто отражал весь спектр – это было неожиданно красиво: то на полке перламутровый отблеск мелькнет, то необыкновенная гамма из пастельных тонов накроет низкий журнальный столик и кресла с диваном вокруг, то какие-то фиолетово-сиреневого оттенка густые тени лягут по углам, – в общем, свет в библиотеке жил по своим законам и подчинялся только закату. Да и то умудрялся выделывать фортели похлеще всяких лазерных шоу.
Отрывкин вошел в библиотеку и, шарахнувшись от ослепительно-яркого рыжего пятна, которое освещало дверь, рысью метнулся к стеллажам с фантастикой и фэнтези. Набрав целую кучу трудов по магии и параллельным мирам, дотащил это добро до столика, скинул на него книги, и столик в ответ только крякнул. Отрывкин уселся в кресло и стал по привычке проглатывать (не в прямом смысле, разумеется) книги по диагонали, чтобы лишним мозг не засорять. Ученый он или нет, в конце концов.
Прошло пару часов. Поняв, что уже больше не в состоянии ничего воспринимать, Отрывкин зевнул. Его разморило, свет вдруг стал нежно-опаловым, с розовинкой. Глаза его закрылись, и через минуту Отрывкин отбыл в царство Морфея – уснул он, короче.
И тут дверь тихонько скрипнула (громче побоялась, зная бурный норов хозяина), и в небольшую щель протиснулся Соловей. Может, он просто забывал, что может быть человеком.
Оглядевшись, увидел Отрывкина, сладко пускающего слюну, кучу книг по магии на просевшем столике. Птиц удовлетворенно хмыкнул и сказал себе под клюв:
– А может, и выйдет толк-то.
Потом просмотрел всё, что перелопатил Отрывкин, вздохнул и буркнул:
– А может, и нет… Ну, делать нечего. Пора, – собрался с мыслями Соловей.
И тут же был сбит с ног кошкой-львом размером с собаку.
– Тебя сюда звали, старый? А если и звали, стучаться и вообще вежливости не учили в детстве? – разорялся возмущенный до глубины души Лёва. – Че приперся без приглашения? Да ты мне вообще на один зубок: ам – и не замечу!
Соловей в полуобморочном состоянии во все свои маленькие бусинки глаз, которые стали с тарелку, смотрел на Лёву. Он ведь не знал, что́ сотворил со своими тапками Отрывкин.
– Ты то есть и есть Лёвы? – Вопрос прозвучал как-то глупо. – А когда ж и зачем?..
Повисла пауза.
– Ты, пернатый, не сипи. Я ипостась Олега, его второе «я». А почему одновременно – это уж вопрос к Олегу, не ко мне. Но мне так нравится, – заулыбался во все клыки Лёва, отчего Соловью и вовсе поплохело.
– Э-э-э, уважаемый, э-э-э, Лёва… Да быть такого не может, не понимаешь, что ли?! – вызверился Соловей. – У него что, шизофрения, у твоего Отрывкина? Расщепление личности? Как вы можете одновременно присутствовать в одном и том же месте? Да никак! – выдохся наконец пернатый.
– Да не переживай, а то, вон, и клюв набок съехал, и глаза уже в кучку норовят. Ты подумай: фамилия-то у моего какая? – рассудительно начал Лёва. – Древняя. А по смыслу? Не улавливаешь? Отрывкин! Ну, подумай над семантикой слова.
– А и правда, – оживился Соловей, приходя в себя, – не сталкивался на своем долгом веку с таким, вот и позабыл, что всяко может быть. Особенно с нашим братом, магическим. Ты сам-то как? Тяжело, поди? – спросил он у Лёвы.
– Да привыкаю помаленьку. Сначала туго было: тапки – и вдруг… А сейчас я за Олега кому хошь и что хошь, – рыкнул и сразу заулыбался Лёва, став при этом похожим на Чеширского Кота.
Глава 11. Смысл магии
Тут проснулся Отрывкин.
– А, все здесь уже. Ну, давай рассказывай, зачем эта магия, и я в том числе.
Настроение у него было благодушное.
– Магия просто есть. Это ты должен просто принять, бездоказательно! – строго начал Соловей. – И параллельные миры есть; магия этим и живет, переливаясь из одного мира в другой. А есть люди как приемники: ловят эту магию и накапливают в себе. И магия начинает жить своей жизнью. Вокруг тебя уже вон сколько всего происходит, а ты и не замечаешь. Привык. Да еще и сам начинаешь ею пользоваться. Что, не так, что ли? – спросил Соловей Отрывкина.
– Да та-а-ак, – протянул тот. – Делать-то что?
– Ты слушай. Вопросы потом. И вот мы, первомаги – просто очень давно и первыми ощутили и приручили магию, – открыли Школу магических искусств, чтобы новичков обучать да чтобы бед они не наделали. Некоторые, уже защитившие кандидатский минимум, других учат, а некоторые, которые уже доктора, ко всяким зеленым молокососам вынуждены бегать и упрашивать их, – стал заводиться Соловей.
– От темы не отвлекаемся, – меланхолично зевнул Лёва в сторону Соловья.
Тот призадумался.
– Ладно, продолжаю. Многие живут для себя как хотят, но оберегать человеков от них самих – это первое правило нашей Школы. Следить, чтобы по глупости своей не перешагнули они барьер, за которым уже никакая магия не поможет. А так – живи, радуйся, твори счастье направо и налево, чувствуй себя пупом земли.
– Как-то звучит не очень, – сказал Отрывкин. – Всё вот это вот только для моего счастья? Не получается, любезный. Не договариваешь ты что-то.
– А тут и правда просто. Каждый счастливый маг распространяет вокруг себя такую мощную ауру позитива, что хватает на очень много городов. И снижается там преступность, и улучшаются социальные условия, и люди начинают чаще улыбаться друг другу – просто так. И вообще улучшается всё, вплоть до здоровья и рождаемости… Понимаешь теперь, как нам важен каждый адепт, но обученный? А по-другому нельзя: эффект будет с точностью до наоборот. У необученного мага вместо позитива негатив один распространяться будет. Со всеми вытекающими. Вот мы с проводником и ходим по мирам, ищем потенциальных магов, обучаем их. Вот и всё, – закончил Соловей. – Учиться будешь?
– А есть выбор? – спросил Отрывкин.
– Выбор есть всегда, – послышался знакомый голос. И в библиотеку не спеша влетела Сова.
«Да что ж они все птицами-то? – подумал Отрывкин. – Отучились от человеческого облика совсем, что ли?»
– Так, – сказал Отрывкин, – устроили здесь совет в Филях, гости нежданные. Мне это надоело. Это частная собственность, а не проходной двор, – начал заводиться он. – Дом, чтобы без моего или Лёвиного разрешения никто сюда не заходил! Ясно тебе? – рявкнул он.
Дом согласно заскрипел и захлопал ставнями. Успокоившись, Отрывкин покосился на Лёву. Тот степенно кивнул в знак одобрения.
Отрывкин впился взглядом в Сову, которая вальяжно раскинулась в соседнем кресле.
– А тебе здесь что, медом намазано и мышами накидано? – грозно вопросил Отрывкин незваную гостью.
Сова тихонько щелкнула клювом и, аккуратно расправив перышки на крыльях – прямо благовоспитанная барышня, бяка этакая, – начала разговор.
– Как я уже сказала, для всяких неслухов и неучей есть другой вариант развития событий.