Дат.: июль 1917 г., по отношению к ст № 93, с учетом того, что данного ст-ния нет в Альбоме Струве и, очевидно, оно входило в не дошедший до нас альбом «Картонажный мастер» (альбом «Синей Звезды» — Е. К. Дюбуше — см. вступительную статью к разделу «Комментарии»), и по содержанию.

С. Л. Слободнюк, сопоставляя данное ст-ние со ст-нием Блока «Ты не ушла, но может быть...» (1913) и ссылаясь на свидетельство Ахматовой (которая вспоминала слова Гумилева о Блоке: «Неужели и его пошлют на фронт? Ведь это то же самое, что жарить соловьев»), пытается оспорить мысль Вяч. Вс. Иванова о том, что зрелый Гумилев подхватывает «основную тему раннего Блока» (см.: Ст ПРП (ЗК). С. 21). Он утверждает, что за три года до указанного исследователем срока (1921. — Ред.) произошло «окончательное оформление отношения Гумилева к своему оппоненту (т. е. Блоку): соловей был умерщвлен» (Слободнюк. С. 33–34). По мнению М. Баскера, в этом ст-нии Гумилев дал «своеобразную вариацию» на традиционную тему соловья-поэта. «Она вошла в “мифологемы” акмеизма как мотив “тоски по мертвым соловьям” (ср. тему “соловья безголосого” и “песни чужой” в стихотворении Ахматовой “Как вплелась в мои темные косы...”)». Дальнейшее развитие темы М. Баскер связывает со ст-нием «Пьяный дервиш», где в последней строфе появляется образ одинокого соловья. Но в «Пьяном дервише» он отождествляется с «живым» поэтом и его заботой о творческой преемственности (Баскер М. О «Пьяном дервише» Николая Гумилева // Вестник русского христианского движения. 161–162 [1991]. С. 224).

Ст. 11 отсылает к масонской символике повязки (См. Иованович М. Николай Гумилев и масонское учение // Гумилев и русский Парнас. С. 40); ст. 12 отражает масонский мотив испытания героя одной из четырех стихий — «испытание воздухом» (Иованович М. Там же. С. 40).

При жизни не публиковалось. Печ. по: КСЗ.

КСЗ, СС 1947 IV, СС II, СП (Тб), БП, СП (Тб) 2, СП (Феникс), Изб (Кр), Ст ПРП (ЗК), Ст ПРП, СПП, Изб (Слов), Кап, СС (Р-т) II, ОС 1991, ПСЗ, СП (XX век), Изб (Слов) 2, СП (Ир), Соч I, ЧК, Ст (Яр), Круг чтения, Изб (XX век), ВБП, МП, СП 1997.

Дат.: июль 1917 г. — по отношению к ст-нию № 93, с учетом того, что данного ст-ния нет в Альбоме Струве и, очевидно, оно входило в не дошедший до нас альбом «Картонажный мастер» (альбом «Синей Звезды» — Е. К. Дюбуше — см. вступительную статью к разделу «Комментарии»), и по содержанию.

Е. А. Подшивалова, анализируя это ст-ние, приходит к выводу: «Жизнь человека в истории остается у Гумилева драматичной <...>, но жизнь человека в культуре с ее специфическим функционированием, позволяющим преодолеть притяжение пространства и зависимость от времени и найти собеседника невзирая на разделяющие границы и века, снимает этот драматизм: <цит. ст. 1–24>». Отзвуки гумилевской культурологической идеи Е. А. Подшивалова находит в строках О. Мандельштама из статьи «Слово и культура» (1921): «В священном исступлении поэты говорят на языке всех времен, всех культур» (ОС 1991. С. 17). По наблюдению Е. Русинко, поэт совсем не отличает реальность его персонажей от собственной реальности. «Они настолько же реальны, что и он <...> или же, возможно, он настолько же фантастичен, что и они. Однако его возлюбленную не трогает его поэтический дар, и поэт приходит к выводу, что женщина, воодушевившая его поэзию, ее вовсе не ценит» (Rusinko. P. 161).

В ст-нии упоминаются персонажи и образы многих произведений Гумилева: Ст. 5–8. — Гондла, волки, лебеди — «Гондла»; Гафиз — «Дитя Аллаха»; Ст. 9. — Муза Дальних Странствий — «Открытие Америки»; Ст. 10. — Зоя — «Отравленная туника»; Ст. 12 — Золотой и шестикрылый зверь — «Укротитель зверей»; Ст. 13. — Мик и Луи — «Мик»; капитаны — «Капитаны»; Ст. 15. — Дон Жуан — «Дон Жуан в Египте»; Ст. 16 — Фанни — «Укротитель зверей»; Ст. 19. — Камбоджианцы — «Фарфоровый павильон»; Ст. 22. — Дракон — «Два сна»; Ст. 23. — Будда — «Возвращенье».

При жизни не публиковалось. Печ. по: КСЗ.

КСЗ, ИС 1946, СС 1947 IV, СС II, Ст 1986, СП (Тб), БП, СП (Тб) 2, СП (Феникс), Изб (Кр), Ст ПРП (ЗК), Ст ПРП, СПП, Изб (Слов), Кап, СС (Р-т) II, ОС 1991, ПСЗ, СП (XX век), Изб (Слов) 2, СП (Ир), ЛиВ, Соч I, Ст (Яр), Круг чтения, Изб (XX век), ВБП, МП, СП 1997, Силард 1979, Силард 1983, Душа любви, Бавин С., Семибратова И. Судьбы поэтов серебряного века. М., 1993, Хрестоматия по литературе для средней школы. 10–11 классы. Астрахань, 1994, Свиданье.

Дат.: июль 1917 г. — по отношению к ст-нию № 93, с учетом того, что данного ст-ния нет в Альбоме Струве и, очевидно, оно входило в не дошедший до нас альбом «Картонажный мастер» (альбом «Синей звезды» — Е. К. Дюбуше — см. вступительную статью к разделу «Комментарии»), и по содержанию.

Перевод на англ. яз. («You’ll still remember me») — SW. P. 133.

В рецензии на сб. «К синей звезде» Л. В. Горнунг, цитируя целиком данное ст-ние, замечает: «Здесь, думается нам, заключена тема всей этой книги, грустной и задумчивой, как и “Костер”, от которого разгорелось и померкло искупительное пламя “Огненного столпа”» (Горнунг Л. В. Гумилев. «К синей звезде» // Чет и нечет. М., 1925. С. 40). А. Алексеева рассматривает это ст-ние в контексте отношений Гумилева и Л. М. Рейснер: «Время идет и разводит Гумилева и Рейснер. Все более различаются их представления о том, каким богам служить, на какой арене выступать — и на литературной, и на политической. Отголоски этих разногласий сквозят в стихах поэта: <цит. ст-ние>» (Алексеева А. «Я часто скачу по полям, крича навстречу ветру Ваше имя...» О переписке Н. С. Гумилева и Л. М. Рейснер // Хронограф. 89. Ежегодник. М., 1989. С. 294). По мнению В. К. Размахниной, начальные строки ст-ния (ст. 1–4) «сегодня прочитываются как прощальное слово поэта, обращенное к читателям» (Размахнина. Серебряный век. Очерки к изучению. Учебное пособие. Красноярск, 1993. С. 95). «С первого взгляда, стихотворение изображает любовный конфликт, — считает Э. Русинко, — но его более глубокой темой является значение поэзии и искусства. “Нелепый”, но “обманный” мир искусства противопоставляется “простой и грубой” прелести мира. Там, где непоэтическая натура видит лишь грубость, дар поэтической интуиции преображает ее в “песню” и “огонь”. Тема поэзии является лейтмотивом всего любовного цикла Гумилева» (Rusinko. P. 162).

При жизни не публиковалось. Печ. по: КСЗ.

КСЗ, СС 1947 IV, СС II, СП (Тб), БП, СП (Тб) 2, СП (Феникс), Изб (Кр), Ст ПРП (ЗК), Ст ПРП, СПП, Кап, СС (Р-т) II, ОС 1991, ПСЗ, Соч I, СП (Ир), Ст (Яр), Круг чтения, Престол, Изб (XX век), Ст 1995, Изб 1997, ВБП, МП, СП 1997.

Дат.: июль 1917 г. — по отношению к ст-нию № 93, с учетом того, что данного ст-ния нет в Альбоме Струве и, очевидно, оно входило в не дошедший до нас альбом «Картонажный мастер» (альбом «Синей звезды» — Е. К. Дюбуше — см. вступительную статью к разделу «Комментарии»), и по содержанию.

Первые две строфы приводятся Е. Русинко как характерный для Гумилева пример неразрывной связи поэтического дара и творческого процесса с эротическим чувством (Rusinko. P. 160). По мнению М. Иовановича, ст. 9–10 отражают мотив масонского «путешествия и испытания “землей”» (Иованович М. Николай Гумилев и масонское учение // Н. Гумилев и русский Парнас. С. 40).

При жизни не публиковалось. Печ. по: КСЗ.

КСЗ, СС 1947 IV, Изб 1959, СС II, печ. с названием автографа, Изб 1986, СП (Тб), БП, СП (Тб) 2, СП (Феникс), Изб (Кр), Ст ПРП (ЗК), ОС 1989, Ст ПРП, СПП, Изб (Слов), Кап, СС (Р-т) II, печ. с названием автографа, ОС 1991, ПСЗ, СП (XX век), Изб (Слов) 2, СП (Ир), Соч I, Круг чтения, Изб (XX век), НШБ, Изб 1997, ВБП, МП, СП 1997, Русская поэзия советской эпохи. Будапешт, 1973, вар., Русская поэзия советской эпохи. 2-е изд. Будапешт, 1984, вар.

Автограф с вар. — Альбом Струве.

Дат.: июль 1917 г. — по местоположению в Альбоме Струве.

М. Д. Эльзон, ссылаясь на сообщение Г. В. Иванова, утверждает, что сборник «К синей звезде» мог бы иметь другое название — «Картонажный мастер». По его мнению, издатели отказались от него «из-за его “обыденности”» (БП. С. 539). Однако очевидно, что это ст-ние действительно было последним в альбоме Е. К. Дюбуше, до нас не дошедшем, стихи из которого, минуя Альбом Струве, вошли в КСЗ (ст. № 87–92). М. Иованович в первоначальном названии цикла видит искусное обыгрывание «ряда моментов и символов синтетически понимаемого масонского ритуала». «Лирический герой, — утверждает он, — показан в ситуации посвящаемого в “ученики”, “подмастерья” и “мастера”. <...> Герой должен пройти через испытания четырьмя стихиями и совершить символические путешествия. Испытание землею реализуется в стремлении героя сохранить верность “этому”, “земному”, “историческому” миру: центральным стихотворением в данном отношении является “Отвечай мне, картонажный мастер”...» (Иованович М. Николай Гумилев и масонское учение // Н. Гумилев и русский Парнас. С. 39–40). По мнению О. Ильинского, это ст-ние «очень типично» для Гумилева. Развивая любовную тему, оно включает многие и основные мотивы его творчества: «здесь есть и тема мироздания, и большие пространства, и Беатриче, и древний мир; есть и тема смиренного, но одновременно волевого, и в этом смысле целеустремленного, отречения от того, что встает на пути к его последней цели. Тон любовной лирики Гумилева обычно несколько приподнятый, облик женщины у него носит отпечаток изящной “старинности”, который тоже стилизован» (Ильинский О. Основные принципы поэзии Гумилева // Записки русской академической группы в США. 1986. № 19. С. 389). Это ст-ние явилось поводом для Н. А. Оцупа поразмышлять о сочетании романтических и реальных черт в творческой личности Гумилева: «Но как только Гумилев снова становится самим собой, как только он перестает горевать, восторгаться, преувеличивать, развлекать самого себя; как только серьезная, мужская сторона его личности берет верх, он находит выразительные, простые, “гумилевские” слова: <цит. ст. 17–25>» (Оцуп. С. 109–110). В этом ст-нии Э. Русинко находит следы позы конквистадора из ранних сборников Гумилева. Однако здесь он использует давно знакомые мотивы «в более сложном контексте, в более утонченной стилистической обработке». Русинко также отмечает, что, несмотря на заголовок («Последнее стихотворение в альбоме»), это далеко не последнее ст-ние в цикле, и голос страсти, как будто бы спевшей тут свою лебединую песню, отчетливо слышится во многих последующих ст-ниях. Такая ирония является одним из способов стилизации — отстранения от непосредственной эмоции (см.: Rusinko. P. 159, 162).