– А как насчет остальных домочадцев, мадам?

– Вы имеете в виду мистера Симпсона, нашего пансионера? Ему главное, чтобы еду подавали вовремя, остальное его не волнует.

– Чем он занимается, мадам?

– Он служит в банке. – Миссис Тодд произнесла название банка, и я невольно вздрогнул, вспомнив заметку в «Дейли Блэйр».

– Сколько ему лет?

– Двадцать восемь, кажется. Приятный юноша.

– Я хотел бы поговорить с ним и с вашим мужем. С вашего позволения, я навещу вас вечером. А теперь, мадам, я бы советовал вам прилечь и немного отдохнуть. У вас утомленный вид.

– Еще бы! Во-первых, эта неприятность с Элизой, а вчера я почти весь день провела на распродаже, сами знаете, какая там толчея, ну и всякие домашние дела, не одно, так другое. Энни со всем не справляется, и, может быть, теперь она тоже захочет уйти; словом, я смертельно устала!

Пуаро пробормотал несколько сочувственных фраз, и мы откланялись.

– Любопытное совпадение, – сказал я. – Этот сбежавший клерк, Дэвис, работал в том же банке, что и Симпсон. Как вы думаете, это может что-нибудь означать?

– С одной стороны – проворовавшийся клерк, с другой – пропавшая кухарка. Здесь трудно усмотреть взаимосвязь, если только не предположить, что Дэвис заходил к Симпсону, влюбился в кухарку и убедил ее бежать вместе с ним.

Я рассмеялся, но Пуаро не был расположен к шуткам и посмотрел на меня осуждающе.

– Могло быть и по-другому, – сказал он. – Запомните, Гастингс, что хорошая кухарка может утешить того, кто вынужден скрываться, куда лучше, чем смазливое личико. – Он умолк и задумался. – Любопытный случай, и совсем не такой простой, как кажется. Я увлечен, определенно увлечен.

Вечером мы вернулись на Принс-Альберт-роуд и побеседовали с Тоддом и Симпсоном.

Хозяин оказался апатичным худосочным мужчиной лет сорока.

– Да-да, – сказал он рассеянно. – Элиза хорошая кухарка. И бережливая, что чрезвычайно важно.

– Но почему она оставила вас так внезапно? У вас есть какие-то соображения на этот счет?

Тодд неопределенно пожал плечами:

– Слуги, знаете ли... Жена принимает все слишком близко к сердцу. А ведь это, в сущности, пустяк. Я ей говорю: «Возьми другую кухарку, дорогая, и дело с концом. Чего зря убиваться?»

Так же мало толку было и от Симпсона, невзрачного молодого человека в очках.

– Ну да, я, кажется, видел ее иногда, – сказал он. – Пожилая женщина, не так ли? Чаще мне приходится сталкиваться с другой, Энни. Весьма любезная и милая девушка.

– Они были в хороших отношениях?

Симпсон ответил, что не знает наверняка, но думает, что да.

– Так мы и не узнали ничего интересного, mon ami, – заметил Пуаро, когда мы вышли на улицу. Перед уходом нам еще пришлось выслушивать бурные излияния миссис Тодд, которая повторила все то, что говорила раньше, только гораздо пространнее.

– Вы разочарованы? – спросил я. – Рассчитывали услышать что-нибудь важное?

– Возможно, но особенно не надеялся.

На следующее утро Пуаро получил письмо. Прочитав его, он побагровел от возмущения и протянул письмо мне.

– Так! – сердито воскликнул Пуаро. – И они думают таким образом избавиться от Эркюля Пуаро! В виде одолжения – большого одолжения – я соглашаюсь расследовать это ерундовое дело, а они «отказываются от моих услуг»! Несомненно, это рука мистера Тодда. Но я говорю: нет, тысячу раз нет! Я потрачу собственные гинеи, если понадобится, тысячу гиней, но докопаюсь до истины!

– Положим, – сказал я. – Но как?

Пуаро немного успокоился.

– D'abord[65] мы поместим объявление в газетах. Погодите. Да, пожалуй, вот так: «Если Элиза Данн обратится по указанному адресу, она получит важное известие». Дайте это объявление во все газеты, которые вы знаете, Гастингс. А я пока наведу кое-какие справки. Идите же, это надо сделать как можно скорее.

Мы встретились только вечером, и Пуаро снисходительно посвятил меня в то, чего ему удалось выяснить.

– Я навел справки в фирме, где служит Тодд. В среду он с работы не отлучался, к тому же у него безупречная репутация – Тодд отпадает. Теперь Симпсон: в четверг он болел, но в среду был в банке. С Дэвисом у него были приятельские отношения, как и у остальных служащих. Здесь тоже ничего подозрительного. Остается надеяться на объявление.

По указанию Пуаро объявление публиковалось ежедневно в течение недели. Рвение, с которым он взялся за дело, могло показаться странным, но я понимал, что для моего друга это было вопросом чести. Поэтому он решительно отказался от нескольких интересных дел и каждое утро жадно набрасывался на корреспонденцию. Пуаро внимательно ее просматривал и со вздохом откладывал в сторону.

Наконец наше терпение было вознаграждено. На пятый день после визита миссис Тодд наша хозяйка сообщила, что к нам пришла особа по имени Элиза Данн.

– Enfin![66] – воскликнул Пуаро. – Скорей ведите ее сюда! Немедленно!

После этих слов хозяйка поспешно удалилась, и вскоре перед нами предстала мисс Данн. Она в точности соответствовала описанию – высокая, дородная и в высшей степени представительная.

– Я пришла по объявлению, – сказала она. – Очевидно, здесь какое-то недоразумение. Меня уже известили насчет наследства.

Пуаро церемонно пододвинул ей кресло.

– Дело в том, – объяснил он, пристально вглядываясь в нашу гостью, – что ваша бывшая хозяйка, миссис Тодд, очень обеспокоена. Она не знает, что с вами произошло.

Элиза Данн казалась крайне удивленной:

– Значит, она не получила моего письма?

– Ей ровным счетом ничего не известно. – Пуаро помолчал. – Может, вы расскажете все по порядку?

Элизу Данн не пришлось долго упрашивать.

– В среду вечером, когда я возвращалась домой, меня остановил на улице какой-то джентльмен. Высокий такой, бородатый, в огромной шляпе. «Мисс Элиза Данн?» – спросил он. «Да, это я». – «Моя фамилия Кротчет, – сказал он. – Я приехал из Австралии специально для того, чтобы вас разыскать. Я навел справки, и мне сказали, что я могу встретить вас здесь. Вы не помните случайно девичью фамилию вашей бабушки по матери?» – «Джейн Эммотт». – «Совершенно верно, – сказал он. – Так вот, мисс Данн, возможно, вы об этом и не слыхали, но у вашей бабушки была близкая подруга Элиза Лич. В свое время она уехала в Австралию, где вышла замуж за очень богатого фермера. Ее дети умерли совсем маленькими, и после смерти мужа она унаследовала все его состояние. Несколько месяцев назад Элиза Лич скончалась, и согласно ее завещанию вы получаете небольшой особняк в Камберленде и определенную сумму годового дохода». Я была ошарашена, – продолжала мисс Данн. – Сперва я просто не поверила, и он, видно, это заметил, потому что улыбнулся и сказал: «Вы правы, мисс Данн, осторожность никогда не повредит. Вот мои документы». Он протянул мне письмо мельбурнской адвокатской конторы «Хёрст и Кротчет» и свою визитную карточку. «В завещании оговорено несколько условий, – продолжал он. – Видите ли, наша клиентка была несколько эксцентричной особой. Во-первых, вы должны вступить во владение домом не позднее завтрашнего дня. Второе условие – сущий пустяк: вы не должны работать домашней прислугой». У меня сердце упало. «Увы, мистер Кротчет! – сказала я. – Я ведь кухарка. Неужели вам этого не сообщили?» – «Боже мой, я был в полной уверенности, что вы компаньонка или гувернантка. Как это некстати!» – «И плакали мои денежки?» – спросила я с тревогой. Он задумался. «Всегда можно найти способ обойти подобные препятствия, мисс Данн, – сказал он наконец. – И нам, юристам, они известны. Но вам надо сегодня же оставить ваше место». – «Но ведь месяц еще не кончился!» – «Дорогая мисс Данн, вы можете уйти в любую минуту, правда потеряв при этом ваше месячное жалованье. Но сейчас главное – выиграть время. Вам необходимо немедленно выехать поездом, с вокзала Кингз-Кросс. Я ссужу вам фунтов десять на дорогу, а на вокзале вы напишете записку вашей хозяйке. Я сам ее отнесу и все объясню». Само собой, я согласилась и через час уже сидела в поезде. В дороге мне было как-то не по себе, и даже подумалось: уж не мошенничество ли все это – в газетах о таком часто пишут. Но когда я пришла по указанному адресу, там меня ждали. Эти люди знали очень мало, они получили письмо из Лондона, в котором им предписывалось передать мне дом и сто пятьдесят фунтов за первые полгода. Очень милый домик плюс три сотни годового дохода! Мистер Кротчет переслал мне мои вещи, но хозяйка не написала ни строчки. И почему-то оставила у себя мой сундук, а вещи упаковала в бумажные свертки. Я было подумала, что она это сделала из зависти к моему счастью. Но если вы говорите, она не получала моего письма, то просто могла и обидеться.