Эркюль Пуаро обедал со своим другом Генри Боннингтоном в ресторане «Гэллант Эндевор» на шоссе Кингз-роуд в Челси.

Мистер Боннингтон любил этот ресторан. Ему нравилась царящая там атмосфера праздности, нравилось, что там подают «простую английскую» пищу, а не «кучу непонятно как приготовленных блюд».

Он обожал рассказывать своим сотрапезникам об актерах и художниках, наведывавшихся в этот ресторан, и всегда предлагал им полистать книгу визитеров, где красовались автографы знаменитостей.

Сам мистер Боннингтон не имел ни малейшей склонности к искусству, но умел восхищаться талантами других.

Молли, симпатичная официантка, поздоровалась с ним как со старым другом. Она была очень горда тем, что помнила, какие блюда предпочитают ее постоянные клиенты и какие не любят.

– Добрый вечер, сэр, – произнесла она, когда мужчины уселись за угловым столиком. – Вам повезло. Сегодня у нас индюшка с орехами – это ведь ваше любимое блюдо? К тому же есть прекрасный «Стилтон». Вы начнете с супа или с рыбы?

Мистер Боннингтон ничего ей не ответил, выжидая, что скажет его друг. Тот внимательно изучал меню. Мистер Боннингтон счел своим долгом предупредить:

– Тут вы не сыщете никаких французских изысков. Настоящая английская кухня, причем отменного качества.

– Ну и прекрасно! – театрально взмахнув рукой, воскликнул Пуаро. – Я полностью полагаюсь на ваш выбор.

– Ну если так, хм... – Мистер Боннингтон смущенно закашлялся.

Когда заказ после долгих раздумий был сделан и выбрано соответствующее блюдам вино, мистер Боннингтон со вздохом откинулся на стуле и, посмотрев вслед удаляющейся Молли, развернул салфетку.

– Милая девушка, – с одобрением проговорил он. – А в юности была просто красавица. Ее обожали рисовать художники. Она понимает толк в еде, а это даже важнее, чем приятная мордашка. Как правило, женщины к этому равнодушны к еде. Многие из них, отправившись с приятелем в ресторан, даже не замечают, что у них на тарелке. Если женщина влюблена, она не думает, что заказать, а заказывает первое, на что упадет ее взгляд.

Эркюль Пуаро покачал головой:

– C'est terrible[170].

– Благодарение Господу, мужчины не таковы! – самодовольно произнес мистер Боннингтон.

– Все без исключения? – спросил Пуаро, и глаза его лукаво заблестели.

– Ну, разве что, когда молоды, – уступил мистер Боннингтон. – Сосунки. Взгляните на нынешнюю молодежь – никакой выдержки, никакого мужества – ни у кого из них! Я их презираю, а они, – добавил он с подчеркнутой холодностью, – наверное, презирают меня. Возможно, они правы! Но послушаешь рассуждения некоторых молодых – и что, оказывается, у них на уме? Что никто старше шестидесяти не имеет права на жизнь. Невольно задумаешься, сколько же из них помогло своим престарелым родственникам покинуть этот мир.

– Вполне возможно, – сказал Эркюль Пуаро, – что именно так и обстоит дело.

– Хорошенькие же у вас мысли, Пуаро. Похоже, работа в полиции лишила вас идеалов.

Эркюль Пуаро улыбнулся.

– Tout de même, – сказал он, – было бы интересно составить список людей – старше шестидесяти, скончавшихся в результате несчастного случая. Уверяю вас, это навело бы на весьма любопытные мысли.

– Ваша беда в том, что вы всюду ищете преступление, а его незачем искать, оно и само объявится.

– Прошу прощения, – сказал Пуаро, – я, кажется, опять – как это у вас говорится – сел на любимого конька? Лучше, друг мой, расскажите о ваших проблемах. Как ваши дела?

– Сплошное безобразие! – сказал мистер Боннингтон. – Таков нынешний мир. Слишком много всякого безобразия, слишком много красивых слов. Красивые слова помогают скрывать грязь! Как густой мучной соус скрывает тот факт, что рыба под ним не лучшего качества! Дайте мне просто филе и никакого паршивого соуса.

В этот момент Молли принесла ему филе, и он одобрительно пробормотал:

– Ты знаешь, что я люблю, моя девочка.

– Так ведь вы наш постоянный посетитель, не правда ли, сэр? Так что я должна это знать.

Эркюль Пуаро спросил:

– Разве ваши посетители всегда заказывают одно и то же? Неужели им не хочется попробовать что-нибудь новенькое?

– Только не джентльменам, сэр. Леди, те любят попробовать что-то новенькое, а джентльмены всегда хотят одно и то же.

– Ну, что я вам говорил? – проворчал Боннингтон. – Во всем, что касается еды, на женщин полагаться нельзя!

Он оглядел ресторан.

– Тут презабавное место. Видите бородатого чудака в углу? Молли скажет вам, что он всегда обедает здесь по вторникам и четвергам. Он ходит сюда уже лет десять – в некотором роде местная достопримечательность. Но до сих пор никто не знает ни его имени, ни где он живет, ни чем занимается. Довольно странно, ведь правда?

Когда официантка принесла им по порции индейки, мистер Боннингтон сказал:

– Я вижу, ваш Пунктуальный Старичок все еще ходит сюда.

– Совершенно верно, сэр. Его дни – вторник и четверг. Правда, на прошлой неделе он вдруг пришел в понедельник! Это выбило меня из колеи! Я решила, что перепутала дни. Но на следующий день он тоже пришел, так что, скорее всего, в понедельник у него было внеплановое посещение.

– Отклонение от привычного распорядка, – пробормотал Пуаро. – Интересно, с чем это было связано?

– Сэр, если вас интересует мое мнение, то думаю, что он был чем-то расстроен или обеспокоен.

– Почему вы так решили? Он себя как-то странно вел?

– Нет, сэр, не то чтобы странно. Он был такой же тихий, как всегда. Никогда слова не скажет, кроме «Добрый вечер». Если что и было странным, так это его заказ.

– Его заказ?

– Боюсь, что вы, джентльмены, будете надо мной смеяться. – Молли покраснела. – Но когда джентльмен ходит сюда больше десяти лет, вы, естественно, хорошо знаете, что он любит, а что – нет. Он терпеть не мог пудинга с почками и черной смородины, и не припомню, чтобы он заказывал густой суп. Но в тот понедельник заказал густой томатный суп, бифштекс, пудинг с почками и пирог с черной смородиной! Похоже, что он просто не замечал, что заказывал!

– В самом деле? – произнес Эркюль Пуаро. – Я нахожу все это весьма интересным.

Молли удовлетворенно взглянула на них и удалилась.

– Ну, Пуаро, – посмеиваясь, произнес Генри Боннингтон. – Хотелось бы услышать, что вы об этом думаете.

– Я бы предпочел сначала услышать ваше мнение.

– Хотите сделать из меня Ватсона? Ладно, старик отправился к врачу, а врач поменял ему диету.

– Порекомендовал густой томатный суп, бифштекс, пудинг с почками и пирог с черной смородиной? Не могу представить себе, чтобы кто-нибудь мог такое прописать.

– Напрасно, старина. Доктора могут посоветовать что угодно.

– Это единственное, что вам пришло в голову?

Генри Боннингтон почесал за ухом:

– Ну, если говорить серьезно, я думаю, что существует единственно возможное объяснение. Наш чудак был во власти каких-то свалившихся на него проблем. Он был так поглощен ими, что ему было не до обеда. Ну и случайно заказал даже то, чего терпеть не мог. Бедняга...

Он немного помолчал, затем добавил:

– Вы мне, конечно, скажете, что знаете, о чем думал этот человек. Что он обдумывал план убийства, ни больше ни меньше.

И он засмеялся собственной шутке.

Но Эркюль Пуаро не поддержал его. Он признавался впоследствии, что в тот момент был серьезно обеспокоен и что до сих пор клянет себя, что не предугадал тогда, чем все это может кончиться. Но друзья в один голос уверяют его, что предугадать дальнейшее развитие событий на основании имеющейся у него на тот момент информации было практически невозможно.

Недели через три Эркюль Пуаро и Боннингтон снова встретились – на этот раз в метро.

Они кивнули друг другу, продолжая держаться за ремни в качающемся из стороны в сторону вагоне. И только на «Пикадилли-Серкус», когда многие вышли, они сели на освободившиеся места в углу, где им никто не мог помешать.