— А вы покажите, где тут дорогу к нему найти попрямее и покороче,— заторопился Калинин.

Пелагея Бычкова кликнула девочек:

— Любанька, Машутка, проводите Михаила Ивановича той межой, по которой мы сюда ходим.

Председатель артели Василий Фёдорович Тарасов, подстриженный и побритый, подтянутый широким солдатским ремнём, поспешил подать Калинину стул, но тот и на минутку не присел.

— Для чего бумагами-то обложились?

— Готовлю ведомость об урожае,— ответил Тарасов.— Посмотрели бы, Михаил Иванович, какой у нас лён уродился.

— Видел.

— Видели? Не лён, а золото!

— Василий Фёдорович, вы-то должны знать: золото не золото, не побыв под молотом. Мне помнится, наши отцы вели счёт зерну в закромах, а не в поле.

— Погода нас не торопит.

— А совесть? Женщины с утра до вечера в поле, изнемогают от жары, а вы тут с бумагами возитесь. Нехорошо!

На второй же день в поле на лён вышли все бригадиры и счётные работники конторы, весовщики и кладовщики со складов. В кузнице на время погасили горн. Плотники отложили топоры.

Женщины, встречая на поле своих мужей, лукаво между собой переглядывались.

— Вот хорошо, что и вам на лен-то захотелось! — расставляя на загоны людей, смеялась звеньевая Пелагея Бычкова.— То-то здесь привольно, и портфели не нужны.

С утра было пасмурно. И к полудню пошёл мелкий сентябрьский дождик.

Но народ, собравшийся на митинг со всей Бессоновской волости (это было под Пензой), не расходился, а лишь плотнее сжимался вокруг небольшой трибуны, затянутой кумачом.

Речь держал председатель ВЦИКа Калинин, прибывший сюда с агитационно-инструкторским поездом «Октябрьская революция».

Михаил Иванович стоял на трибуне в одной рубашке с расстёгнутым косым воротом, подпоясанной узким ремешком.

Шёл суровый, военный девятнадцатый год. Калинин говорил о положении в стране, о борьбе с белогвардейщиной. Рубашка на нём прилипла, по лицу бежали струйки воды. Он то и дело протирал очки.

И вдруг откуда ни возьмись над головами многолюдной толпы появился свёрнутый плащ. Передаваемый из рук в руки, плащ плыл к трибуне.

Стоящий рядом с Калининым председатель Бессоновского волисполкома Новиков расправил плащ и накинул его на плечи Калинину.

Михаил Иванович поблагодарил кивком головы, по-доброму улыбнулся, продолжая говорить о невероятных трудностях, выпавших на долю молодой советской власти в борьбе с внутренними и с внешними врагами.

Когда митинг кончился, народ проводил председателя ВЦИКа с площади до самого агитационно-инструкторского поезда. Здесь продавались книги, плакаты. Можно было зайти в один из вагонов и посмотреть киножурнал и даже целую кинокартину.

По дороге Михаил Иванович забеспокоился; кто же хозяин плаща? Кому его возвратить? Осмотрели плащ: нет ли какого документа, удостоверяющего личность? Документа не было, а вот листок из школьной тетради нашли. На нём было написано заявление в волисполком с просьбой обеспечить школу на зиму дровами. На заявлении была резолюция: «Отказать. Новиков».

Явно плащ принадлежал кому-то из учителей местной школы, туда его и отправили.

А Михаил Иванович, отказавшись от обеда, пошёл к телефону и попросил соединить его с председателем волисполкома.

— Вот ведь стояли вы на трибуне, товарищ Новиков, смотрели в глаза своим людям, и не стыдно вам было?

— Не понимаю, Михаил Иванович. Говорите яснее, не щадите,— отвечал Новиков.

— Ребят вы не любите. Для кого же и для чего наши великие революционные свершения?

Новиков, подумав, понял и дал Михаилу Ивановичу слово снабдить школу дровами.

— Всякие оказии бывали со мной. А вот однажды буржуйская шуба подвела. Хорошо, что голову не срубили. Могло бы и это стать,— вспоминая годы гражданской войны, говорил Михаил Иванович своим землякам. Случилось это так.

В первых числах ноября, в военный девятнадцатый год, агитационно-инструкторский поезд «Октябрьская революция», которым руководил Калинин, пришёл в освобождённый Воронеж.

В нескольких вёрстах от города Первый конный корпус под командованием Будённого сражался с белыми частями генералов Шкуро и Мамонтова.

— Хотел бы я повидаться с Семёном Михайловичем,— заявил местным властям Калинин после митинга.

— Дорога плохая, Михаил Иванович. К тому же и опасно.

— На это я вам скажу: смелому горох хлебать, а несмелому и щей не видать…

Захотел поехать на фронт и Григорий Иванович Петровский, председатель ЦИКа Украины. Им указали на карте район Землянская, где находился штаб корпуса. Дали машину с опытным шофёром. А чтобы не было холодно, посоветовали надеть шубы из конфискованного имущества буржуев.

Как назло, с утра сильно затуманило: кусты обернулись медведями, а придорожные деревца — подозрительными странниками. Дорога, развороченная колёсами орудий, давала о себе знать: машина то и дело подпрыгивала.

— Мы, кажется, заблудились,— глядя из-под руки на перелесок, сказал Петровский.

— Возможно. Путь не наторен, да и развилок много,— ответил Калинин.

— Не повернуть ли?

И тут на перекрёстке, словно из-под земли, появились два конармейца в остроконечных шлемах и в коротких полушубках.

— Кто едет и куда? — спросил один из красноармейцев.

— Местные. А вы кто?

— Будённовцы.

— Вот и хорошо. Мы тоже красные.

— Какие же вы красные? Вы буржуи! К белым удираете! Руки вверх!

Михаил Иванович, поправив на носу железные очки, сказал, что они представители советской власти, имеют документы за подписью Ленина.

— Видали мы таких представителей в енотовых шубах,— усмехнулся один из бойцов.

— Тоже красные нашлись,— подхватил другой.— Снимайте шубы! Хватит, погрелись!

— Да что вы, товарищи дорогие!

— Мы буржуям не товарищи! Разговор кончен.

Конармейцы приказали шофёру следовать за ними. Молоденький боец пустил своего рыжего с заиндевевшей мордой коня впереди, старший поехал следом. У того и другого сабли наготове.

Калинин и Петровский лукаво переглянулись: дело складывается неплохо. Они заблудились, а тут их проводят до места.

— Это хорошо, что вы нас в штаб доставите, а то мы, чего доброго, могли бы в расположение белых попасть,— сказал Михаил Иванович.

— А вам туда и надо,— заявил замыкающий.

Так и прибыли они под конвоем в небольшую деревеньку.

Боец, что постарше, отрапортовал начальству:

— Наш разъезд задержал двух буржуев. Доставлены живыми.

Высокий, статный работник штаба, узнав Калинина и Петровского, тотчас же вызвал Будённого.

— Представьте, Семён Михайлович, наши воины задержали председателя России и председателя Украины.

Будённый, затянутый широким ремнём с кобурой на боку, любуясь на широкие, с длинными полами и бобровыми воротниками купеческие шубы, рассмеялся.

— Простите, товарищи, за такой оборот дела,— сказал он.— Могло кончиться и хуже.

— Мы это почувствовали,— ответил Калинин. Затем поднял очки, разглядывая на свет стекла, дохнул на них и стал протирать стекла концами шарфа.

Бойцы из дозоров, убрав сабли, стояли смущённые.