— А ты куда пойдешь, Демидова? — спросил второй.

— А я никуда не пойду, — важно заявила девушка. — Я буду домохозяйкой, пусть меня вон Вадик обеспечивает, он богатый будет.

Дамы под закон о тунеядстве не попадают — такой вот шовинизм. И такая трогательная первая любовь!

Подхватив нужные папочки, я сходил до приемной:

— Принес вам работы.

— Кладите на стол, — указал секретарь на левый верхний угол. — А лучше — вызывайте меня через селектор, Сергей Владимирович, чего вам самому бегать? Это — моя работа.

— Дядь Петя спит, а у вас туфли с подковкой — вдруг разбудите? — признался я.

Сидящий за своим столом с «Комсомолкой» в руках дядя Егор хохотнул. Никита Антонович подтвердил понимание шутки улыбкой, и я выдал ему инструкции:

— Нам нужно прийти на совещание за две минуты до его начала.

— Идеально, — кивнул секретарь.

И занятость показать, и уважение к коллегам. При этом я совершенно уверен, что припрусь последним — товарищи едва ли захотят опаздывать на первое совещание при участии царева внука.

Остаток времени убил, написав от руки — терпеть не могу, но ни машинки, ни ЭВМ нет — инициативу собственную, до воплощения которой раньше руки не дошли. Хорошо, что я такой ленивый — теперь вот пригодилось, как раз на собрании с товарищами и согласую. Мужики, которым я давал денег и «Таблетки», свой автопробег успешно завершили, о чем в телевизоре был показан отчет, а сами автолюбители получили от Родины почетные грамоты, путевки на месяц в Крым и рекламу кооператива по изготовлению экстрим-транспорта прилагаются! Вот они нам с техникой и обменом опытом и помогут — не бесплатно, конечно. Память все еще хороша, звоним.

Все было согласовано аккурат к моменту, когда за мной зашел Никита Антонович.

— Пойдемте, дядь Петь, — тихо позвал я.

Храп тут же прервался, и удивительно свежий и бодрый полковник подскочил с дивана, продемонстрировав силу привычки. Построившись за секретарем, мы вышли в приемную — дядя Егор при нас опечатал мой кабинет — вышли на лестницу и добрались до второго этажа, в правом крыле коридора которого нашлась дверь с табличкой «зал для заседаний». Из-за двери слышались голоса и тянуло табачным дымом. Последнее мы исправим в первую очередь! Поправив галстук, я пропустил вперед Никиту Антоновича — секретарей приведут все, нам же вместе работать, дядю Петю и широким шагом пошел за ними. Сейчас познакомимся.

Как и обещалось, секретарей оказалось одиннадцать — минус я — человек, и столько же секретарей секретарей. Знакомство прошло нормально, но потные ладошки, натянутые улыбки, зажатость и успевшие наполниться пепельницы четко говорили: товарищи нервничают. Ничего удивительного, если учесть, что видимся мы впервые, а у меня специфическая репутация. Может дед меня сюда специально сунул, весь Секретариат ЦК разогнать и обновить?

Что-то неладно с формально молодежным органом страны. Так-то понятно — в комсомольцах и до пенсии проходить можно, и многие сограждане так и делают, но с товарищами средних и пожилых лет работать проще — у них на производствах и других местах работы своя ячейка, которая спокойно работает согласно графику мероприятий. Основной движухе подвергаются комсомольцы помоложе, студенческого и около того возраста. Пассионарии! И вот в связи с этим возникает вопрос — почему кроме меня ни одного члена секретариата ЦК моложе сорока лет тупо нет? Вас же в телеке показывают, блин, и у некоторых пассионариев может возникнуть вопрос — «почему моей общественно-политической, неоплачиваемой и отжирающей свободное время частью жизни руководит дед?».

Пожавший мне руку последним, тринадцатый участник совещания — сам Евгений Михайлович Тяжельников, не нервничал, а его протянутая ладонь была сухой. Оно и опыт большой, и прецедентов хоть отбавляй — почти все высшие государственные деятели, которым не повезло со мной столкнуться, на своих должностях остались с условием работать нормально — чем он хуже?

В процессе знакомства товарищи как один выражали уверенность в том, что мы с ними сработаемся и наворотим полезных Родине дел, немного ругали моего предшественника — так, что бы ни в коем случае не брать на себя и толики ответственности за его косяки — а я в ответ представлял им дядю Петю и тоже выражал уверенность в «срабатывании». Когда все вернулись за стол, я волюнтаристским решением открыл окна и как бы извинился перед дружно задымившими товарищами:

— Куска легкого нет, врачи приказали дышать свежим воздухом.

Взяв стул, отодвинул его от стола к подоконнику:

— Но это — моя проблема, извините за сквозняк.

— Товарищи, в самом деле, — подсуетился Евгений Михайлович, вдавив едва начатую сигарету с фильтром марки «Тишина Киото» (в честь подписания мирного и последующих договоров с Японией выпустили) в пепельницу. — Мы же секретари ЦК ВЛКСМ — должны пример подавать. Сейчас, когда вся страна в едином порыве ответила на призыв Партии вести здоровый образ жизни…

Тарахтел он долго, и затушенные окурки фонтан не заткнули. Через десять минут Евгений Михайлович замолчал, вызванные товарищи унесли пепельницы, а я вернулся к столу — дым рассеялся.

— Вне сегодняшней повестки предлагаю уважаемым коллегам, — подсуетился секретарь ЦК Леонид Васильевич Гайков, сохранивший остроту зрения и красующийся пышными черными усами. — Взять на себя обязательства отказаться от вредной привычки в виде курения или хотя бы ходить курить в коридор или на улицу. Лично я, товарищи, как инициатор, с сегодняшнего дня больше не курю, — и он подозрительно ловким жестом закинул в стоящую в десятке метров от него урну початую пачку «Дым Пэктусана» — производятся в Корее из нашего сырья, продаются там, в Китае и почти не продаются у нас — то самое Райкиновское: «Надо чтобы все было, но лучше пусть чуть-чуть чего-то не хватает».

Сам вулкан Пэктусан нынче получил уникальный статус — с обеих, принадлежащих Корее и Китаю сторон, его и прилегающую область превратили в международный биосферный заповедник.

— Поддерживаю инициативу товарища Гайкова, — отозвался Иван Араратович Варданян. — С сегодняшнего дня беру на себя обязательство отказаться от вредной привычки в виде курения.

Этот выбросил пачку старого доброго «Кавказа».

— Три раза пытался бросить, товарищи, — потупился Дмитрий Русланович Рюмин, отличающийся полностью облысевшей к сорок первому, актуальному, году жизни головой. — Беру на себя обязательства курить по возможности незаметно, дабы не подавать дурной пример подчиненным.

— Курить или не курить — это личное решение каждого, — заметил я. — Но регулярно появляются новые подтверждения вреда от так называемого «пассивного курения». Подрывать здоровье своих товарищей и коллег — я бы это к измене Родине приравнял.

В помещении повисла тишина, разрываемая тиканьем ходиков. Температура словно упала на пару градусов, мужики покрылись потом, а бибикнувший за окном «ЗиЛ» заставил их подпрыгнуть.

— Но это будет откровенный и незаконный перегиб, — разрядил я обстановку. — Огромное вам спасибо за понимание, товарищи. Как автор одобренного Министерством здравоохранения методического пособия для психиатров-наркологов, работающих с зависимыми от вредных привычек товарищами, я понимаю, каких моральных усилий стоит отказ от многолетнего курения. Физически трудными будут первые три дня — за это время организм избавится от физической зависимости к никотину. Дальше будет сложный период избавления от зависимости психологической — от месяца до трех. Но по истечении этих трех месяцев вы сами заметите, как улучшится качество сна, пропадет одышка, возрастут мыслительные способности, снизится потоотделение, а табачная вонь станет вызывать у вас раздражение и недоумение — вот за это убивающее меня дерьмо я платил деньги? Если можно, я бы хотел дать вам пару советов.

— Разумеется, Сергей Владимирович, — одобрил Евгений Михайлович.

— Отказ от курения вызывает у курильщика раздражительность — лучше поговорить об этом с родными и близкими, заранее извинившись и попросив проявить понимание. Второе — мы с вами, товарищи, без сомнения материалисты, а деньги в данный историко-экономический период — главный инструмент управления материей. Покупая табачные изделия, курильщики платят за медленное самоубийство и деградацию. Я вижу в этом неуважение к самому себе. Конкретно у вас, товарищи, есть огромный пласт объективных достижений, которыми можно справедливо и без зазнайства гордиться, подпитывая внутренний покой и уважение к себе. Не путать с любовью: именно любовь к себе толкает человека кушать вкуснее, спать — подольше и дурманить разум вредными химическими соединениями. Нужно уважать себя и свое здоровье.