— Мир ускоряется — вы сами все время об этом говорите, — развел он руками. — Неделя, вторая, может быть два-три месяца, а потом народ найдет для себя более интересные вещи.

— Один тираж в двадцать тысяч экземпляров. Без допечати, в лакшери-исполнении: большая, стильная коробка — эскизы я подготовил. Помимо основного диска, вложим туда новый сингл «Цветов» и какие-нибудь сувениры. Цена — тридцать фунтов стерлингов.

— Мистер Ткачев, — вздохнул англичанин. — Вы переоцениваете известность Ольги за пределами социалистических стран.

— Мистер Уилсон обещал мне, что таких разговоров у нас с вами не будет, мистер Кирк, — вздохнул я в ответ. — Оля тут даже не при чем — это мои песни, она просто их исполняет. Вот мою известность за пределами соцблока недооценить невозможно — меня знают все, а я этот интерес старательно подогреваю музыкой, книгами и фильмами. «Звездные войны» с самой премьеры кроют другие фильмы по сборам в среднем в пять раз. Мои песни…

— Не желают покидать чарты, — покивал англичанин.

— Нахрен ты тогда мое время тратишь, Артур? — не удержался и нахамил я. — Я что, похож на человека, у которого его много?

— Я не принимаю решения сам, Сергей, — хаманул он в ответ. — И задаю только те вопросы, на которые мне придется отвечать самому во время звонка в Лондон.

— Ты же опытный, Артур, — развел я руками. — И умный — кретина мистер Уилсон бы не прислал. Вот и придумай сам, почему сингл и будущий альбом нужно выпустить как можно быстрее, — поднявшись с дивана, я одернул пиджак. — А когда придумаешь, звони и езжай в Минкульт подписывать бумаги. Это оставляю, — указал на пленку. — Увидимся, — махнул рукой и пошел к выходу.

— До встречи, — попрощался англичанин.

Задолбали эти торгаши.

Сегодня — очередной хороший день! Во-первых — Оля пришла в себя, и вечером можно будет зайти в гости. Визит будет тяжелый — подружка очень старалась пробиться на музыкальный Олимп, а теперь переживает крушение этих планов. Наша с ее родителями задача — доказать, что на этом жизнь не кончается, а впереди — широченный веер дорог к другим, не менее увлекательным вершинам.

Вторая причина отличного настроения — до прибытия семьи осталась всего пара дней. Поездом добираются, в спецвагоне повышенной комфортности — самолетом малыша переправить можно, ничего с ним не случится, но это я так раньше думал. Теперь думаю по-другому: для наследника нужно выбирать самый безопасный и спокойный путь.

Причина третья… Что-то одно здесь не вычленить, так что спишем на удовольствие жить в находящейся на пике своего могущества, лучшей стране мира. Очень приятный для психики симулякр у нас тут создался, а главное — его «приятность» держится не на вранье, а ощущении правильности выбранного Партией и Правительством пути.

За завтраком, внимательно отслеживая положение повидла на куске хлеба — чтобы не капало куда не надо — писал ответ на приглашение Министерства Спорта ФРГ посетить Мюнхенскую Олимпиаду. Чисто ради приличий прислали, не надеясь на положительный ответ, и я «неправильных» немцев разочаровывать не стану:

— «К моему невероятному сожалению, херр Клаус, ФРГ не является дружеской по отношению к Советскому Союзу страной. Как только вы покинете ряды империалистического блока НАТО, я с удовольствием посещу как Западный Берлин, так и славный Мюнхен, не испытывая беспокойства от существования таких запятнавших себя обслуживанием интересов нацистских войск концернов, корпораций и фондов как…».

Список вышел длинным и вмещал где-то 60% ВВП ФРГ. Тоже сигнал — западные немцы в открытую ничего такого не говорят, но в кулуарах и умах бродит опасение, что «нас-то точно не пощадят». Пощадят, если будет гарантия непоявления этих ваших «Леопардов» в неприятной близости от наших границ. Гарантия тут одна — «вываливайся» из НАТО и заключай с Союзом нормальный двусторонний договор, типа как Италия. Нам оно очень удобно — по одиночке любая европейская страна слабее Союза настолько, что ничего удивительного в нежелании покидать уютные застенки НАТО нет. Но это они по себе мерят, с прогрессивно-европейской точки зрения: это когда раз в пару десятилетий резня за ништяки и интересы начинается. Нам оно не надо — мы же хорошие, но врагам этот тезис донести крайне сложно.

НАТО вообще в немалой степени создавалось как способ прекратить большие войны в Европе. Звучит отлично на самом деле, если не принимать во внимание тот факт, что единственная причина для США строить такую структуру — это «красная угроза». Один большой европейский конфликт — и всё, туда придут Советские войска с известными последствиями. Последнего мы не хотим — это кровь потечет, инфраструктура пострадает, а потом долго придется отлавливать мятежников и сумасшедших. Лучше договориться и продолжать давить мягкой силой — мы же не торопимся.

Запечатав конверт личной печатью, отдал его терпеливо дожидавшемуся ответа на лестничной площадке подъезда курьеру неправильно-немецкого посольства. Вернувшись домой, облачился в рубаху с галстуком — пиджак из-за жары неактуален, и пофигу мне на «регламент» — подхватил папочку с бумажками и слайдами, и направился в Останкино, участвовать в «Международной панораме» для придания «сигнальному письму» дополнительную мощь.

Не зазнался — ишь ты, молоко на губах не обсохло, а уже «сигналы» подает — а объективно оцениваю возможности выделенной для слежки за мной «мозговой банки», сиречь — специального отдела ЦРУ. Сидят башковитые граждане, каждый инфоповод и каждый мой жест оценивают, отправляя наверх аналитические материалы. Есть в этом отделе такой мистер Блэк — оперативный псевдоним, настоящим именем я на всякий случай не интересуюсь — который очень любит играть в покер. Аналитик страшной силы, но в картах ему столь же страшно не везет. Теперь раз в квартал — чаще не получается — аккуратно сливает нам инфу.

За время дороги спина успела взмокнуть, и открытое окно машины делало только хуже. Хорошо, что торфяникам загореться не дали — со смогом было бы совсем паршиво. В Останкино стало еще хуже — к жаре и духоте добавился густой табачный перегар. Задрали курить! Сколько кампаний по оборудованию курилок и «добровольному» запрету курения в производственных помещениях не проводи, а реакционные никотинозависимые силы не сдаются — как минимум в местах, которые стараются лишний раз не трогать. Творческие товарищи же трудятся, понимать надо — у них тяга к самоуничтожению как правило выше, чем у товарищей нормальных.

В студии «Панорамы» было получше — во-первых меня ждали, проветривали, а во-вторых здесь имеются кондиционер и обновленные, не настолько жарящие софиты — подарил с формулировкой «любимой передаче Центрального телевидения».

— Здравствуйте, Александр Евгеньевич, — поздоровался я с главредом-ведущим.

Упитанный и плешивый культовый дяденька в очках пожал протянутую руку:

— Здравствуй-здравствуй. Как Ольга?

— Идет на поправку, — улыбнулся я.

— Ну слава богу, — трогательно выдал наш главный геополитический рупор. — Давно к нам не заходил.

— Семь месяцев, — подтвердил я. — Повода достойного не было, а вы и без меня справляетесь в лучшем виде.

— Стараемся, — улыбнулся товарищ Бовин.

Я отдал ассистентам слайды и лист с инструкциями — когда и чего показывать, бумажки оставил себе, для солидности, потерпел нанесение грима, с виноватой улыбкой отказался от предложения дать поюзать пиджак — не пиджак Сережу Сережей делает! — и мы с Бовиным уселись за стол.

Александр Евгеньевич на правах хозяина площадки выдал приветственную подводку-анонс из подлежащих обсуждению инфоповодов: повреждение кабельных линий стратегического противника мощной вспышкой на Солнце, погрузивший тамошнее общество в легкую панику — привычное состояние американцев — дневной метеор в виде астероида «Аполлон», который благополучно пролетел мимо нашей маленькой планеты, попытка государственного переворота в Марокко — ВВС обстреляли борт с королем, неудачно — и рассуждения об очередной инициативе благополучно избравшегося на пост президента США Форда-младшего. Я здесь ради последнего пункта, но поговорил с товарищем Бовиным и об остальном.