На самолете добраться до Пекина технически можно, но «Девятка» решила перестраховаться. Прибыв в город Иркутск, мы пересели на спецпоезд, который повезет нас через территорию Монголии. Я не против — в Монголии я не был, поэтому интересно посмотреть.

До Улан-Батора добрались к вечеру. По пути я охреневал от того, насколько много за окном попадается скота. Поставки из Монголии нынче играют важную роль как для легкой промышленности — это же кожа и шерсть! — так и для пищевой: чудовищных размеров караваны привозят выросших бычков и овечек к нам, в Китай и Корею, где бычки идут под нож во славу продовольственного суверенитета. Надо полагать, монгольские скотоводы живут не сильно хуже своих коренно-северных коллег.

Промышленность Монголии по большей части построена братским Советским народом. Недра страны не то чтобы богаты, но разрабатывать есть чего: медь — ее тут больше всего — уголь, молибден, олово, вольфрам, золото. Продукция скупается нами и Китаем, и всех такое положение дел устраивает. Хорошая страна, полезная и совершенно неопасная. Очень красиво выглядит на карте мира: вот, смотрите, господа — с одной стороны Советский Союз, с другой — Китай. Казалось бы, геополитические хищники, однако Монголия цела и, относительно многих регионов планеты, процветает, значит и на ваш суверенитет никто не покушается!

На самом деле овчинка попросту не стоит выделки. Ну зачем за Монголию с Китаем воевать? Пусть будет, главное — перекачка овеществленного труда по экономическим артериям, а землицы и нам, и Китаю хватает.

Плотность монгольского населения поражает: меньше двух человек на квадратный километр. Самая маленькая в мире! Для нас это не минус, а плюс: страна-скотовод офигеть какое подспорье поднимающимся с колен продовольственной и легкой промышленности, главное — помогать наращивать поголовье скота завозом импортных производителей. Быки и коровы «мясной» породы «Техасский длиннорогий» очень хорошо приживаются в этих краях — века дикого существования в американских степях наделили животинок устойчивостью к засушливому климату и способностью при скудной диете неплохо наращивать мясцо.

В Улан-Батор въезжали ночью, когда я уже насмотрелся на окружающие красоты и сладко спал на верхней полке, поэтому короткую встречу Советских иерархов с местными шишками пропустил.

В ту ночь мне снился концерт на поле неподалеку от Тушино. Мероприятие организовывали на высшем уровне, предусмотрев вывоз отходов и завоз питьевой воды. Погода выдалась что надо — не тепло и не холодно, а сентябрьское солнышко на безоблачном небе всем видом говорило о том, что сегодня никакие дождевые облака его не скроют.

Народу пришло семьдесят две тысячи. «На галерке» — в задних рядах — не было слышно почти нифига, несмотря на максимально возможное техническое оснащение. Веселиться это народу, однако, не мешало — одетая исключительно в джинсу́ толпа ходила ходуном и щедро одаривала иностранных туристов энергетикой. И это несмотря на запрет алкоголя!

На обратном пути останусь в Улан-Баторе на день, дам концерт для наших командировочных товарищей и самых прошаренных городских монголов — среднестатистический скотовод обо мне даже не слышал. А им и незачем — бродят по степям как их предки тысячи лет назад, ловят от этого полный дзен и почитают Тенгри.

Проснувшись утром, обнаружил, что мы стоим на границе нормальной и Внутренней Монголии. Выглянув в окошко, вдохнул прохладный, чистейший воздух, полюбовался тянущейся до самого горизонта степью и встающим из-за нее солнышком. Повернувшись направо, к локомотиву, увидел, как начальник нашего поезда показывает бумажки целому китайскому генералу.

Важный китайский военный досмотрел и заговорил на приличном русском:

— Все в порядке. Благодарю за содействие, Евгений Петрович. Если моя просьба не слишком обременительна, пожалуйста, передайте уважаемым гостям, что китайский народ счастлив вновь видеть дорогих друзей на нашей земле.

Азиаты!

— Я обязательно передам ваши слова, генерал Пан, — отвесил вежливый поклона начальник поезда, и мы поехали дальше.

Львиная доля грузов из Союза в эти времена поступает в Китай по железным дорогам через Монголию и оседает в Монголии Внутренней. В частности, проносящийся за окном городок Хух-Хото до боли напоминает Родину обилием новеньких «хрущевок» — планировку и дизайн дорабатывали местные архитекторы, поэтому немного отличается — и многочисленными стройками.

Приятно видеть плоды дружбы народов!

На въезде в Пекин началось интересное: вдоль нашего маршрута выстроились нарядные, этнически одетые, вполне искренне радующиеся китайские товарищи с тематическими транспарантами: «Один пояс, один путь!», «Китайский народ приветствует лучших друзей» и легендарное: «Русский с китайцем — братья навек!». Последний транспарант вызвал у бабы Кати легкое недовольство: у нас же дружба народов, почему только «русский»? А узбеку, значит, китаец не брат? Впрочем, не знай я Екатерину Алексеевну так хорошо, я бы и не заметил: как улыбалась и махала в окошко, так и продолжила.

В коридоре поезда, рядом с очень важными нами, стоял обновленный состав «Аббы»: «старые» ловушки захлопнулись на кого надо, но второй состав уже никуда не денется — конкретно Василиса, например, уже замужем за передовиком металлургического производства. На гастроли дамы поездить уже успели, поэтому та же Василиса решила поделиться впечатлениями:

— На Запад приезжаешь и такое чувство, что все плевать: только менеджер да парочка залетных папарацци встречают. А тут… — улыбнулась плакатику: «Китайский народ приветствует Советских артистов».

Стоит ли окунать этакую наивность в реалии? Не будь в составе делегации меня с бабой Катей, китайцы бы так не заморачивались, а так попадаем в разряд «биг полиси» со всеми причитающимися. Не, не буду — пусть радуется.

В мои времена, когда «цитадель» и ее сателлиты вместо дипломатии выбрали специфическую методику публичных истерик, мои соотечественники, китайцы и прочие нареченные «новой осью зла» из-за океана страны дипломатию уважали и любили. Забавно получается — американцев и их пешек подвела привычка к идеологизации политических процессов. Когда Рейган называл «злом» Гитлера, это было правильно. Когда Буш-младший называл «злом» Ирак, это было спорно, но хотя бы последовательно: называя кого-то «злом», человек или страна прямо обозначает себя «добром». «Добро» в такой ситуации обязано соответствовать: давить зло, не считаясь с последствиями. Но когда мою страну и ее партнеров нарекли «злом», немалая часть человечества, в том числе представители колонизированных американцами народов охренела от лицемерия: что это за «зло», с которым торгуют за легендарные «двести процентов прибыли»? Что это за «зло», когда Европа и США изо всех сил сопротивляются расширению военной промышленности? Визги, сплетни и «психологические операции», это, конечно, хорошо, но было бы неплохо, оперируя сакральными категориями, следовать декларируемому курсу.

В эти времена, однако, все немного не так: Запад еще не успел объявить «конец истории» и деградировать из-за отсутствия нормальных «спарринг-партнеров». В этой реальности, на уровне идеологической борьбы, Запад старается соблюдать реноме. В этой реальности среднестатистический европейский рабочий еще способен в случае необходимости встать к станку на двенадцать часов, и профсоюз только пожмет плечами: война с коммуняками дороже всего! Несмотря на все наши усилия, среднестатистический «прол» всё так же одурманен пропагандой и подчиняется хозяевам. Последнее — все с меньшей охотой, и примеры критического недовольства властью выливаются в забастовки и даже революции — вот как в Италии, например. Процесс идет, но процесс это не быстрый. Из свеженьких проявлений нового витка классовой борьбы — массовые забастовки во Франции, что вызывает в бабе Кате отчетливое злорадство: очень она на Помпиду обижена. Иллюзий никто не питает — пролетарии выторгуют себе пяток процентов к зарплате и разойдутся смотреть, как инфляция сжирает выторгованное. И так всё время — чисто осел с морковкой перед носом.