— Тогда у меня есть другое предложение, о, халиф, — вступил в разговор Надир, когда Стефан растерянно посмотрел на него. Он был в замешательстве.

— Какое же? — с ленцой спросил Абу Бакр.

— Отдайте мне этот остров бесплатно, — спокойно ответил Надир, а когда брови халифа взлетели вверх, пояснил. — Я поведу священную войну. Сам, на свои деньги соберу воинов и водружу там знамя ислама. Разбойные нападения на корабли мусульман прекратятся навсегда, а эта земля будет платить закят в казну уммы, как должно.

— Мы согласны, — кивнули оба. — Мы даруем тебе этот остров с тем условием, что люди там будут исповедовать истинную веру. Мы позволим наследовать эту землю только твоей родне, но с условием, что эмир Сокотры будет мусульманином.

— Величайший готов утвердить это решение своей печатью? — спросил Стефан, а голова Абу-Бакра ас-Сиддика медленно качнулась в знак согласия. Повелитель правоверных выглядел довольно скверно. Жить ему осталось совсем немного, всего каких-то пару месяцев.

Братья вышли на улицу, вдохнув прохладный вечерний воздух. Они обсудили не все. Речь про далекие острова даже не зашла.

— Наивный кочевник, да? — усмехнулся Стефан, и Надир согласно кивнул головой. Они поняли друг друга без лишних слов. — Брат Само слишком низко оценивает этих людей. Они точно не глупцы. Их предки веками торговали пряностями. Они вцепятся в тебя, как клещи, если поймут, что там пахнет большими деньгами.

— Начнем с малого, — пожал плечами Надир. — С Сокотры! Но пока я съезжу в Сирию.

— В Сирию? — удивился Стефан. — Это еще зачем?

— Я же обещал кое-что Халиду ибн аль-Валиду, — ответил тот. — Продам ему мечи, а потом поеду в Йемен. Не ждать же мне его тут еще полгода.

— Тогда сначала идем в Газу, — согласно кивнул Стефан. — Само сказал, что Ицхак уже перебрался туда. Там получим деньги за специи, а я сяду на корабль и поеду в Кесарию. Я в ссылке, вообще-то. Мне положено страдать. И я действительно страдаю без хорошей пищи, приличествующей слуге императора. От этих проклятых фиников меня мутит. Я уже видеть их не могу.

Месяц спустя. Конец июля 634 года. Окрестности деревушки Аджнадайн (совр. Израиль, 40 км от Иерусалима).

Идти в Сирию не пришлось. Надир добрался до цели уже через три дня после того, как расстался с братом. Отряды мусульман шли в Палестину, где и сбивалась в огромный кулак под командованием Халида ибн аль-Валида. Арабы шли так, словно это была не война, а переход в новое кочевье. Так, словно на старом месте закончилась трава для скота, и они уходят на другие пастбища. Сначала шел авангард, который должен был разведать путь. За ним — воины рода, а следом — верблюды с поклажей, женщинами и детьми. Замыкал этот табор, мало похожий на войско, еще один сильный отряд, который охранял свое племя от нападения с тыла.

На севере, у Иерусалима, собиралась армия ромев, которых вел брат императора Феодор, и их ждали именно здесь. Василевс Ираклий болел, и в поход пойти не смог. Он остался в Эмессе. В отличие от арабов, ромеи ждать не могли. Они собрали двадцать тысяч человек(3), а такую прорву народа надо было кормить каждый день. И если араб вез в своих хурджунах месячный запас фиников и сушеного мяса, то за войском императора тянулись сотни повозок. Ромейскому воину нужно было три фунта зерна в день, и никак не меньше. Из Сирии и Финикии выгребли уже все запасы продовольствия, безжалостно взыскивая все подати и недоимки, и эти провинции стояли на грани голода. Именно поэтому ромеи просто не могли не вступить в бой, и Халид ибн аль-Валид, принявший под свое командование корпуса мусульман, что опустошали окрестности Дамаска и Иерусалима, просто спокойно ждал. Ему незачем было спешить, ведь он нашел отличное место для битвы.

Надир провел свой караван почти до самого центра лагеря, в котором палатки и верблюды раскинулись широко, заняв собой немаленькую долину. Он расположился неподалеку от шатра эмира и подошел к нему без тени сомнения.

— Нельзя! — стража скрестила копья. — Эмир занят. У него командующие.

— Это срочно! — подбоченился Надир. — Передайте ему, что Надир ибн-Берислав выполнил свое обещание и привез ему сотню лучших мечей в мире. И у меня сообщение от самого халифа, да будет доволен им Аллах.

Стражники переглянулись и один из них зашел в шатер. Через минуту воин вышел и мотнул подбородком в сторону входа.

— Иди! Тебя ждут!

Надир глубоко вздохнул и медленно выдохнул. Как там сказал брат Само? У тебя никогда не будет второго шанса произвести первое впечатление. Умен брат! И ведь захочешь сказать лучше, и не скажешь. Потому-то и зашел Надир в шатер, одетый в шелковый халат и в поясе, отделанным золотом. Брат просто засыпал его подарками. Одна рукоять тяжелой сабли на поясе стоила, как небольшое стадо верблюда.

— Ты ограбил монастырь, мавали? — насмешливо произнес Халид ибн аль-Валид. — И судя по твоему имени, у тебя, наконец, появился отец.

Стоявшие вокруг знатнейшие воины засмеялись в голос. Амр ибн аль-Ас, Шурахбиль, Абдаллах, сын Умара, Абд Ар-Рахман, сын халифа Абу Бакра, и Дирар ибн аль-Азвар, богатейший человек Мекки, владевший тысячей верблюдов, все они смотрели с любопытством на Надира. Каждый из них знал свою родословную наизусть. Сам Халид ибн аль-Валид был потомком Адама в пятьдесят третьем поколении, помня каждого из своих предков поименно.

— Мой род один из знатнейших в северных землях, — с достоинством ответил Надир. — Не моя вина, что в детстве меня захватили в плен. — Он протянул рубль. — Это мой старший брат Самослав!

— Я слышал про владыку северных земель, — Халид задумчиво покрутил в руках рубль, поглядывая то на Надира, то на монету. — Он добрый воин. А ты, значит, стал купцом.

— Я стал эмиром Сокотры, — ответил Надир. — Величайший даровал мне ту землю и позволил повести свое войско на священную войну. Но я дал тебе обещание, и я его исполнил. Я привез тебе сто мечей работы мастера Лотара.

— И сколько же ты хочешь за них… эмир? — с нажимом на последнее слово спросил Халид. Он уже не улыбался, а его глаза были холодны и серьезны.

— Столько, сколько ты готов будешь дать из будущей добычи, — небрежно сказал Надир. — На эти деньги я найму войско, и очищу воды Йемена от пиратов. Я принесу свет истинной веры в ту землю. Сам халиф, да будет доволен им Аллах, поручил мне вести священную войну на море.

— Тогда, может быть, ты встанешь завтра плечом к плечу вместе со своими братьями по вере? — испытующе посмотрел на него Халид. — Начни свою войну прямо сейчас. Нам понадобится каждый меч, особенно такой красивый, как у тебя.

— Несомненно, — кивнул Надир. — Почтенный Амр ибн аль-Ас засвидетельствует, что я не трус. Я бился под Газой вместе с ним.

— Это так? — изумленный Халид повернулся к Амру, который откровенно наслаждался этим зрелищем.

— Парень зверь, — кивнул тот, с усмешкой поглаживая седую бороду. — Помнишь тут смешную историю, Халид, когда мы зашили в сырую шкуру дукса ромеев. Это он его пленил. У него еще брат евнух. Ну, тот самый…

— Что же, — сказал после раздумья командующий. — Стефан твой брат? Какая, однако, странная у вас семья. Добро пожаловать, Надир ибн Берислав, эмир Сокотры. Мы обсудим цену твоих мечей после победы. Для благого дела мы не пожалеем золота.

— Позволь мне встать в первом ряду в завтрашнем бою, — произнес Надир. — Окажи мне эту честь.

Не прошло и часа, как верхушка войска мусульман стояла на самом высоком холме, что был в этих землях. Лагерь ромеев раскинулся в миле отсюда и, судя по столбам пыли, войско было весьма и весьма сильным. Надир стоял в толпе знатнейших воинов, и ни один из них даже не покосился в его сторону. Они приняли его как равного, и это было главным.

Хорошо, что я не начал торговаться с ним, — билась мысль в голове Надира. — Ведь тогда все эти люди считали бы меня всего лишь купчишкой, братом настоящего воина, дурной порослью великого рода. Хорошо, что они не спросили, кем был мой почтенный дед, ведь его имя мне неизвестно вовсе. Великий позор для любого араба не знать своих предков.