— Кому же он пишет? — спросил Магн, вытягивая шею, чтобы рассмотреть печать.

Сабин посмотрел на Веспасиана.

Есть только один способ это узнать. Скажи, братишка, тебе хватит духа вскрыть личное послание члена императорского семейства?

Веспасиан на мгновение задумался.

— Как мы узнаем, кому оно адресовано, если не вскроем его?

С этими словам он сломал печать, быстро пробежал глазами свиток и присвистнул.

— Ну? — спросил его Магн.

— Оно адресовано Поппею, но подпись под ним не Клавдия, а некоего Ботера. Более того, не считая приветствия и подписи, само письмо зашифровано.

— А вот это уже интересно, — задумчиво произнес Сабин. — Ботер — из числа вольноотпущенников Клавдия. Лично я с ним ни разу не сталкивался, а вот Палл с ним знаком. Несколько лет назад Ботер обрюхатил первую жену Клавдия. Как ни странно, тогда Клавдий ничего ему за это не сделал. Теперь мне понятно, почему. Значит, Ботер у него в руках, и Клавдий может вертеть им и так и этак, проворачивая свои темные делишки. Если что-то пойдет не так, он всегда может свалить все на Ботера, мол, тот затаил на него обиду и теперь пытается мстить. Ботер наказан, Клавдий отмщен, и никто ничего не заподозрил. Что ж, очень даже хитро.

— А тебе не кажется, что вольноотпущенник мог действовать за спиной Клавдия? — предположил Магн.

— Не исключаю. По словам Палла, честолюбия Ботеру не занимать, — Сабин умолк и на мгновение задумался. — И все же сомневаюсь, что ему хватило наглости воспользоваться печатью Клавдия. Скорее всего, это письмо написано с его прямого согласия. С другой стороны, поскольку оно запечатано его печатью, но под ним не стоит его подпись, оно одновременно и подлинное, и подложное. Так что, вероятно, не такой уж Клавдий идиот, как о нем думают. И если мы хотим узнать правду, то должны сохранить это послание, чтобы показать его Антонии, когда прибудем в Рим. Надеюсь, Палл сможет его расшифровать.

— Но зачем ему отправлять Поппею зашифрованное письмо. если он действует заодно с ним и с Сеяном? — задался вопросом Веспасиан, возвращая свиток в футляр.

Их колонна уже достигла конца перевала и начала спускаться с него. Далеко внизу под ними и линией снега простирались поросшие лесом холмы Мезии.

— Что ж, нельзя исключать и такую вероятность: как племянник императора и брат Германика, которого Тиберий назвал в качестве своего наследника, исходя из условий договора, заключенного с Августом, Клавдий весьма близок к тому, чтобы унаследовать трон, особенно если Сеян ему в этом поможет.

— А зачем Сеяну это нужно?

— Затем, что, по всей видимости, он считает, что Клавдий — слабовольный дурак, которым можно вертеть и так и этак, что, кстати, он уже и делает.

— Это как же?

— Клавдий с первой женой — Плавцией Ургуланиллой — развелся, поскольку та родила дочь от Ботера. Затем спустя два года Тиберий потребовал, предполагаю, с подачи Сеяна, чтобы Клавдии женился снова, на сей раз — на женщине по имени Элия Петина.

Веспасиан нахмурился. Это имя он слышал впервые.

— И?

— В то время никто по этому поводу не задумывался, потому что все считали Клавдия недалеким. Но родители Элии умерли, когда она была еще совсем юной, и потому ее воспитанием занимался Луций Сей Страбон.

Веспасиан вытаращил глаза.

— Так ведь это же отец Сеяна!

— Верно, братишка, — отозвался Сабин. — Отец Сеяна, а значит, Элия приходится тому приемной сестрой, а Клавдий — шурином. И случись так, что Клавдий взойдет на трон, Сеян тотчас станет его законным наследником.

МЕЗИЯ,

апрель 30 года н. э.

— Спасибо за ваши донесения, господа, — чуть насмешливо произнес Помпоний Лабеон, глядя на Веспасиана и Цела. — Я тут поразмышлял над вашей просьбой и решил, что так и быть, пойду вам навстречу. Как только осада крепости у Сагадавы успешно завершится, я отправлю третью и восьмую когорты на смену фракийскому гарнизону.

Веспасиан и Цел встали перед ним навытяжку и отдали салют, искренне благодарные легату за такое решение.

Все трое находились в кабинете Помпония в недавно возведенной крепости Дуросторум на берегу Данувия, где совсем недавно было расквартировано лишь небольшое подразделение Четвертого Скифского легиона. Сооружение главного здания было завершено лишь к концу прошлого года; внутри еще не выветрился запах навощенных половиц и свежевыбеленных стен. В открытое окно доносились голоса рабов, занятых на завершающей стадии строительства, и крики надсмотрщиков.

— Могу лишь предположить, — продолжил Помпоний, положив на стол пухлые руки и подавшись вперед, — что отличием в ваших донесениях о том, что случилось с вами по пути сюда, я обязан вашей личной вражде. Впрочем, поскольку это не имело своим последствием угрозу жизням вверенных вам солдат, то я, принимая во внимание отзыв трибуна Веспасиана в Рим, готов закрыть на это глаза.

Веспасиан облегченно вздохнул. За те двадцать дней, которые у них ушли на то, чтобы разыскать Помпония, он узнал от командующего гарнизоном в Эcке, что Четвертый Скифский легион сражался против гетов, которых было ни много ни мало три тысячи человек и которые методично опустошали восточную Мезию. Веспасиан ожидал, что Помпоний отругает его за то, что он рисковал жизнью солдат, когда в метель повел свою колонну через перевал. Желая оградить себя от возможных последствий, он устно доложил обо всем Помпонию, тем более что его ранг давал ему преимущество перед Целом, который докладывал вторым. В своем докладе он обошел молчанием тот факт, что Цел настаивал на возвращении назад. Вместо этого Веспасиан всячески подчеркивал ту срочность, с какой он сам стремился доставить легату прошение расквартированных во Фракии когорт, равно как и их недовольство затянувшимся бездельем, которое он счел нужным слегка преувеличить, зная, что тем самым ставит в невыгодное положение Цела как старшего центуриона, ответственного за дисциплину в гарнизоне. Из его слов следовало, что это по вине старшего центуриона солдаты открыто выражали свое возмущение, в то время как Веспасиан и Пет сделали все для того, чтобы погасить в зародыше возможный мятеж.

— Позволь доложить, легат, — пророкотал Цел.

— Помолчи, центурион! — оборвал его Помпоний, и толстые его щеки затряслись. — Ты уже имел возможность высказаться, когда докладывал мне по прибытии сегодня утром. Это дело закрыто. По пути назад во Фракию ты возьмешь с собой троих легионеров, которых прислал сюда Пет, и доставишь к Сагадаве, где перепоручишь их Приму Пилу Фаусту. Там, при осаде крепости, они смогут отомстить за своих товарищей. Скажу больше, сделать это у них будет масса возможностей, так как сражаться они будут в первой центурии первой когорты, а значит, первыми войдут в крепость. Мой секретарь уже подписал бумаги об их переводе, а также приготовил депеши для Пета, которые ты возьмешь с собой. Кстати, ты отбываешь немедленно, ты понял меня, центурион?

— Так точно, легат.

— Отлично. Возьми с собой иллирийских всадников и как можно скорее верни их во Фракию. А теперь свободен.

Цел отсалютовал, развернулся на пятках и, пылая гневом, вышел вон.

Как только дверь за ним закрылась, Помпоний мрачно улыбнулся.

— Он всегда был соглядатаем Поппея и много чего наговорит ему, когда доберется до Сагадавы.

— Поппей находится у стен Сагадавы? — невольно вырвалось у Веспасиана. Он совершенно позабыл о том, что по- прежнему стоит навытяжку, и потому имеет право говорить лишь тогда, когда Помпоний обращается непосредственно к нему. Но тот оставил его оплошность без внимания.

— Вольно, трибун, садись. Да, этот скользкий червяк прибыл четыре дня назад. Я провел последние два месяца, гоняясь за гетами по всей восточной Мезии, и наконец сумел загнать их в угол под Сагадавой, где они ждали прибытия судов, которые переправили бы их назад на тот берег Данувия. Затем, три дня назад, как только мы наконец взяли крепость в кольцо, и стало ясно, что этим вонючим ублюдкам без боя из нее не вырваться, как нате вам, Поппей объявляется с четырьмя когортами Пятого Македонского легиона, приплывает вниз по Данувию на двух речных судах. Более того, этот наглец прибрал к своим рукам общее командование и приказал мне сидеть здесь сложа руки и ждать, в то время как вся слава достанется ему. Скажу больше, этот нахал имел наглость обвинить меня в том, что я не выполняю свой долг перед Римом, ибо не сумел положить конец набегам гетов. Можно подумать, это так легко сделать, когда враг способен преодолевать по сорок-пятьдесят миль в день, в то время как мы — не более пятнадцати, и то если повезет. Клянусь Плутоном и его яйцами, нам здесь нужно больше конницы! — С этими словами Помпоний тяжело опустился в кресло и вытер со лба бисеринки пота. Человек грузный, он умудрился вспотеть, хотя в комнате было довольно прохладно. Веспасиан поерзал на стуле, мысленно задавшись вопросом, как же ему выяснить, где сейчас находится Ротек. Неужели он тоже в осажденной крепости? Но если это так, как им пробраться через римские позиции за ее стены и выкрасть жреца, не привлекая при этом к себе внимания Поппея?