— Нет! — раздался за его спиной голос.

Тит резко обернулся, желая увидеть, кто это пытается помешать ему в его законной жажде мести. Вперед шагнул Клемент.

— Кто ты, молодой человек? — спросил Тит, тяжело дыша.

— Марк Аррецин Клемент мое имя, — спокойно ответил тот. — Твой сын вскоре женится на моей сестре.

— Если ты считаешь, Клемент, что узы родства вынудят меня проявить снисхождение к этому негодяю, то ты ошибаешься.

К Клементу шагнул разъяренный Сабин.

— Кто ты такой, чтобы становиться на пути у законного воздаяния? Все до последнего из людей Ливиллы должны умереть! — крикнул он, возмущенно тыча пальцем в коленопреклоненную фигуру пленника.

— Успокойся, мой друг. Все головорезы Ливиллы уже мертвы, — спокойно ответил Клемент. — Этот не из их числа.

Пытаясь унять клокотавшую в груди ярость, Сабин посмотрел на пленника. В его сознании промелькнуло смутное воспоминание, и он внимательно всмотрелся в его лицо.

— Клемент прав, отец, — сказал он, вспоминая стражника со сросшимися бровями, которого он видел в комнате Макрона в прошлом году. — Это не головорез Ливиллы. Это преторианец, Сатрий Секунд.

— Не знаю, какая от него польза, и не желаю знать. Я требую его смерти! — кипятилась Веспасия Полла. Возмущенная побоищем, устроенном в ее собственном доме, и все еще не до конца поверив в то. что чудом избежала смерти, Веспасия горела мщением. — Если ни у кого из вас не поднимается рука, чтобы это сделать, то дайте мне кинжал.

— Моя дорогая, если Сабин и Веспасиан говорят, что Секунда следует оставить в живых из политических соображений, то я не намерен с ними спорить. — как можно убедительнее произнес Тит. Из его раны по-прежнему сочилась кровь. — И я хотел бы напомнить тебе, что это последний раз, когда ты вмешиваешься в дела, в которых не разбираемся ни ты, ни я, и твоя строптивость…

— Строптивость? — фыркнула Веспасия.

— Да, твоя строптивость, женщина! — резко бросил жене Тит. — Это из-за нее нас, словно воров, тайком, под покровом ночи вывезли из Рима. Это из-за нее я выглядел как обыкновенный сельский недотепа, который не в состоянии совладать с собственной половиной. Иными словами, превратился во всеобщее посмешите. Мало того, что ты во все суешь свой нос и раздаешь советы, когда тебя об этом не просят, так ты еще и науськиваешь оставшихся рабов, чтобы те прикончили единственного свидетеля.

В какой-то момент могло показаться, что Веспасия вот-вот взорвется. Но нет, она посмотрела на сыновей.

— Мама, — произнес Веспасиан. — Поверь нам.

Поняв, что в этом споре мужчин ей не переубедить, Веспасия уступила, хотя и поклялась, что в один прекрасный день отомстит за то, что провела несколько часов, сидя под замком в кабинете Тита, прислушиваясь к шуму ожесточенной драки и сжимая в руке нож, который он ей дал. Казалось бы, она еще недавно мирно спала в постели, как вдруг муж схватил ее за руку и потащил за собой через весь атрий. Из-под входной двери вырывались языки пламени, а в ту, что вела в сад, кто-то ломился. Тит приволок жену в свой кабинет. Это была единственная из выходящих в атрий комнат, на двери которой имелся замок. Прежде чем уйти, он сунул ей в руки нож и велел покончить с собой, если вдруг дверь будет выбита. До смерти напуганная, Веспасия в ужасе посмотрела на собственное отражение на холодной стали клинка, искаженное выгравирован- ними на нем странными письменами. Когда схватка закончилась и Тит с сыновьями открыли дверь, они застали Веспасию на коленях. Острие кинжала было прижато к груди, как будто она была готова упасть на него в любую минуту, как только поймет, что защитников дома больше никого уже нет в живых, а нападавшие нашли ключ. От смерти се спасло лишь то, что муж оказался проворней се: в самый последний миг успел подхватить и не дал упасть.

Гордо вскинув голову, Веспасия удалилась из атрия, переступая через мертвые тела. Тит с сыновьями облегченно вздохнули.

Как только жена вышла, Тит подошел к ним и обнял за плечи. Кроме них в атрии никого не было. Паллон и Клемент повели Секунда в темницу, Магн и его приятели с большой дороги вместе с остальными принимали участие в тушении пожара. Передняя дверь все еще дымилась, однако возгорание уже удалось погасить. В комнатах пахло дымом и гарью.

— Спасибо, мои дорогие сыновья, спасибо вам, — произнес Тит; по очереди привлекая их к себе, чтобы соприкоснуться головами.

Веспасиан попытался положить левую руку на отцовское плечо, но тотчас же поморщился от боли.

— Нужно вынуть из тебя эту штуку, — сочувственно заметил Сабин. — Я пошлю за Хлоей.

— Отцу нужно пришить назад его ухо, — добавил Веспасиан, решив шуткой поднять настроение, и указал на рану на отцовской голове.

— Уха я лишился уже давно, мой мальчик, — Тит осторожно потрогал больное место. — Это ранение едва не стоило мне жизни. Я поскользнулся в одном бою и едва не потерял равновесие. Зато есть в этом и своя положительная сторона. Этим ухом я почти не слышу язвительных замечаний вашей матушки, а она ой как остра на язык!

При этих его словах все трое рассмеялись — не столько самой шутке, сколько признаваясь самим себе в том, что остались живы. Единственным спасением от тревог последних часов стал смех, безудержный, истерический смех, от которого вздымалась грудь Веспасиана, толкая застрявший в плече наконечник стрелы. В следующий миг боль и потеря крови взяли свое, и он без чувств рухнул на мраморный пол.

Когда Веспасиан открыл глаза, он тотчас узнал потолок своей старой комнаты. На дворе стоял день.

— Давно пора!

Он повернул голову и увидел Магна. Тот сидел на стуле в углу комнаты и до блеска начищал свой меч.

— Который час? — слабым голосом спросил Веспасиан.

— Почти полдень, если не ошибаюсь.

Веспасиан поднес к плечу руку и нащупал плотно наложенную повязку.

— Ты даже не пикнул, пока Хлоя извлекала наконечник. Все это время ты был без сознания, даже когда она очищала рану. Замечательная женщина. Никогда еще не видел, чтобы наконечник извлекали так ловко и быстро. И еще я готов поспорить, что в молодости она была красавица!

— Я уверен, что если ее вежливо попросить, она бы не отказалась на какое-то время вспомнить молодость. Тем более что, насколько мне известно, ты питаешь слабость к зрелым женским формам.

— Мне что, теперь до конца моих дней выслушивать от тебя твои глупости? Клянусь Аидом! Стоит поиметь одну козу, как ты уже до конца дней своих считаешься любителем козьего сословия!

— По крайней мере, свою репутацию ты заработал честно. Лично я и близко не подошел ни к одному мулу, Сабин же только и делает, что подначивает меня. Кстати, как там твои приятели?

— Бедняга Луцион отдал концы, но Хлоя считает, что Кассандр должен выжить. Стрела пробила ему нёбо и вышла сквозь щеку, хотя и выбила по пути несколько зубов. Я всегда говорил, что этим грекам вечно везет.

— Я бы не стал называть это везением, если учесть, что в него выстрелил тот, кого он пытался защитить.

Магн осклабился.

— Если посмотреть на это дело так, то ты прав. Да и вообще, неизвестно, сколько пройдет времени, прежде чем он снова сможет жевать сочную римскую колбаску. Ведь он, как и всякий грек, наверняка питает к ней слабость. Ну, ты понял, о чем я.

— Думаю, что да, — улыбнулся Веспасиан. — А теперь помоги мне встать.

— Неужели в этом есть необходимость?

— Ты что, по уши влюбился в Хлою и теперь тоже возомнил себя лекарем?

— Нет. Просто знаю по собственному опыту, что всякий раз, когда меня пытаются проткнуть насквозь, я потом еще долго едва держусь на ногах.

Веспасиан с трудом приподнялся с постели. Рана в плече тотчас напомнила о себе болью, однако кровотечение больше не возобновилось.

— Боюсь, что у меня нет выбора. Я должен попрощаться с нашими мертвыми и уехать.

— Это что еще за спешка такая? — удивился Магн, помогая другу встать на ноги.