– Это слишком сложная магия, – заволновался Максим.

– А у нас есть на это право?

– Зачем? – не понял Григорий.

– С заклинанием я справлюсь, – ответила я Максиму. – Сожгу последний обрывок воспоминаний.

Я обернулась к Кириллу.

– Ты хочешь, чтобы он помнил это всю жизнь? Какими будут последствия его душевной травмы?

И наконец Григорий:

– Филипп забудет случившееся, а значит, не будет чувствовать себя жертвой, проигравшим, слабым, уязвимым. Он как бы не пострадает.

Мы замолчали.

– Не нравится мне это, хоть и звучит хорошо, – прервал затянувшуюся паузу Григорий.

– Марта, ты точно справишься с заклинанием? Я видел однажды, как его использовал отец на сестре. Просил научить, но он отправил меня погулять пару десятков лет.

– Справлюсь.

Максим уставился на меня и я видела, как в его душе происходит борьба. Я не моргала, позволяя ему высмотреть всё, что было необходимо.

– Ладно, я за, – сдался он.

– Кирилл?

Парень вздрогнул, когда я к нему повернулась; он всё ещё был бледен. Я не случайно обратилась к нему: он видел, как выглядел Филипп.

– Хорошо.

– А я против, – уперся Григорий. – Лезть к нему в голову, это такой же перебор, как и то, что устроил этот больной.

– Мы решаем большинством, – холодно напомнил Максим.

– Да, вас двое. Но может он, – Григорий ткнул в Филиппа, – против.

– Тогда что делать? – спросила я Григория.

– Нужно идти к декану и всё рассказать.

– Это не тебе решать, а Филиппу.

– Он согласится, – настаивал маг земли на том, что устраивало его самого.

– Что если нет?

– Мы его убедим.

– Если не получится?

Григорий скрипнул зубами.

– Даже если вы его убедите и Никита будет наказан, Филиппу всё равно придется с этим жить, понимаешь? И жить публично. Ему придется видеть сочувствующие и насмешливые взгляды, пока он будет пытаться переварить случившееся, и неизвестно, сколько времени на это уйдет. Но история прилепится к нему до конца обучения, а может, и того дольше.

Я обошла Григория с другой стороны.

– Разговоры с семьёй принесут огорчение и боль. И Филипп это будет прекрасно понимать. Захочет ли он приносить слёзы матери, сестре, близким? – я сделала паузу и продолжила: – Я слышала, его сестра – наследница, а значит, давно приняла ответственность за семью, если не формально, то в душе. Она сильный и вспыльчивый маг огня, Филипп мне рассказывал. Что может сделать она? Какие последствия это повлечет?

Ещё одна долгая пауза была просто необходима и я ждала.

– И помни, Григорий, что Филипп не такой как ты. У него нет толстой кожи и крепких кулаков.

– Мы сами за него вступимся, если нужно.

– И тогда все будут говорить, что Филипп ни на что не годен без своих друзей.

Вокруг снова повисла тишина.

– Но что скажут, если вмешаешься ты? – вопрос был законным.

– Никто ничего не поймет, если не будут знать о сегодняшнем нападении.

На могучем лбу мага земли выступила испарина.

– И всё равно мне всё это не нравится. Неправильно это.

– Ты прав, – мне было легко согласиться. – Неправильно, что некоторые не понимают слова нет. Неправильно, что выбирают отвратительные способы достижения своего. Всё это, конечно, неправильно.

Я встала перед Григорием.

– Но для Филиппа так будет лучше. Сегодня, если ты согласишься, он вернется в свою комнату и спокойно уснёт. И на этом для него история закончится.

– Но мы будем знать.

– Верно. И жить с этим. Потому что вы друзья. А друг познается в беде. Вы защитите его от того мерзкого шлейфа, что потащат за собой разбирательства и от душевной травмы, как защитили его от ущерба физического только что.

– Твоя взяла, – сдался Григорий после долгих метаний. – Уверена, что помощь с Никитой не нужна?

– Уверена. Но попрошу сопровождать Филиппа и нигде не оставлять его одного до конца учебного года. И забыть обо всей этой истории, словно и не было.

– Вряд ли получится, – пробубнил себе под нос Кирилл.

Дальше мы принялись за дело. Кирилл отправился за новыми вещами для Филиппа; он должен был отыскать что-то похожее на ту одежду, в которой тот пришел на свидание, и не вызвать подозрений друга, что в его комнате побывал посторонний.

Я, под внимательным взором Максима, сожгла ту часть воспоминаний, где появился Никита. Ментальная магия огня была действительно сложной, но знакомой мне.

Григорий восстановил мебель, благо та была деревянной и поддавалась магу земли. Он расставил всё так, словно и не было никакой драки. Мы переодели Филиппа, смыли с волос, лица и рук запекшуюся кровь. Усадили его за парту, и ребята ушли.

– Филипп, – я тронула его за плечо; заклинание уже не властвовало над ним.

Филипп поднял голову, покрутил шеей и шире раскрыл глаза.

– Я что, уснул?

– Наверное.

– Уже стемнело? – удивился он, посмотрев в сторону окна. – Почему ты меня не разбудила?

– Наблюдала, как ты спишь.

– Опять твоя жуть, Марта, – попытался нахохлиться Филипп, но получилось беззлобно.

– Это любовь, – ответила я, заставив парня замереть.

– Тогда ладно, – смущенно отвёл он глаза. – Я приготовил тебе сюрприз. Ох, наверное, всё остыло!

– Это не беда, если с тобой маг огня, – подмигнула я как ни в чём не бывало, и мы занялись ужином.

Мы не на шутку разругались с Мартой. Вернее, ругался я, а она стояла и слушала мою гневную тираду. Дело было вот в чём: Марта решила принять участие в ежегодном состязании сильнейших стихийников.

Состязание проходило в конце июня, сразу после экзаменов, чтобы выяснить кто является самым сильным студентом-магом по окончании года. Руководство поощряло участие, считая это отличной возможностью мотивировать юных магов к учебе.