— Сурово, — она недовольно прищурилась. — Ярослав, мне не нравится то, что мы отходим от плана, одобренного дедом.

— Твой дед сказал слушать меня во время соревнований, как его самого, — напомнил я. — Будет предъявлять претензии — так и скажешь.

— Так он сначала накажет, а потом выслушает, — поморщилась она.

— Да все нормально будет, — вмешался Денис. — Я тоже уверен, что это единственный шанс переиграть систему.

— Переиграть систему? Боже, какие вы наивные, мальчики, — фыркнула Диана.

Но больше ничего не успела добавить, потому что над дверью зажглось табло, отсчитывающее секунды до старта.

— Готовность на три, — напомнил я.

На удивление я не переживал вовсе, так как был уверен, что что-то пойдет не так. А если что-то в любом случае пойдет не так, то смысл переживать?

Выскочили мы сразу, как закончился отсчет, и сразу активировали артефакты.

— Полигон номер три, — отметила Диана, как будто никто, кроме нее, этого не понял.

Программа действий для этого полигона в фантомы была заложена, осталось их только активировать, после чего они бросились врассыпную, прикрытые дефектным отводом глаз, который мерцал при движении. Такой отвод не был чем-то из ряда вон выходящим: большинство местных аналогов как раз и страдали этим недостатком, а те, что не страдали, были строго засекречены.

Фантомы двигались красиво: застывали, прислушиваясь, и тогда становились совершенно невидимыми.

Я отправил поисковое заклинание. Наши противники на месте не стояли, а двигались навстречу фантомам. Никто не озаботился прикрыть ауры, поэтому для меня они сияли, как файерболы темной ночью.

— Мы так и будем стоять? — подала голос Полина.

— Так и будем, — подтвердил Тимофей. — Ярослав, вон, тоже не дергается.

— А смысл дергаться? Пока все идет как нужно. Последний останется — и разбредетесь.

Тем временем на первый фантом напали. Фантом красочно лопнул, отразив поражающее заклинание на отправившего. Механический голос сообщил, что в группе противника стало на одного человека меньше. Как я и рассчитывал, каждый из них выбрал своего фантома и стремился его поразить. Взрывы я заложил позерские, с красочным фейерверком, который мы наблюдали в сумме четыре раза. Неладное заметил только пятый противник, который бросаться заклинаниями не стал, а усилив свою невидимость, начал пятиться от фантома, ожидая от него неприятностей. Но неприятность пришла от меня. Я подошел со спины и легким разрядом снес с него не только невидимость, но и защиту. Сам при этом так и остался невидимым наблюдателям.

— Победа присуждается Елисеевым, — сообщил зычный, совсем не механический голос. — Покажитесь-ка, победители.

— Отключаем артефакты, — скомандовал я и с удовлетворением увидел всех своих на значительном расстоянии от входа, именно там, где они и должны были находиться.

Артефакты полностью гасили все возможности наблюдения, поэтому никто не мог с уверенностью сказать, что же мы использовали. Одно было точно — к нам не прикоснулось ни одно из вражеских заклинаний. Первоначальный план был куда зрелищней: мы носились по полигону и перебрасывались заклинаниями, но я решил его изменить. Да, такой вариант показывал, что мы знаем больше, чем положено в нашем возрасте, зато отсутствие обмена заклинаниями не позволяло лишить нас победы. Какой смысл скрывать умения, если каждое заинтересованное лицо в курсе, что меня обучает лично волхв Варсонофий?

Мы вернулись в то же помещение, откуда выходили, и получили свои телефоны назад с предупреждением, что следующий этап будет через час-полтора, а пока мы можем посмотреть на противника на мониторах в зале. Диана на удивление выглядела сияющей, словно приз ей уже вручили, Полина посмурнела еще больше. Я не мог понять: то ли ее так Дианина радость раздражала, то ли причина была совсем другой. С ней нужно было поговорить, но не при всех.

Стоило мне оказаться в коридоре как я сразу же был перехвачен Лазаревым

— Слава, не зря я сегодня выбрался, — заявил он. — Зрелище того стоило. Уверен, будь там настоящие противники, вы бы их разнесли в клочья.

— Не хотелось бы это проверять, Андрей Кириллович, — ответил я и дернулся, поскольку заметил, что навстречу Полине идет Глазьев-старший, который не сводил с меня глаз и глумливо улыбался.

— Кстати, давно хотел вас познакомить, — продолжал Лазарев.

Я уж было решил, что он про Глазьева, и чуть не сказал, что мы успели познакомиться без чужой помощи, но тут Лазарев повернулся и позвал:

— Андрей, где ты там?

Из-за угла с недовольной физиономией вывернул мой единокровный брат. Предстоящее знакомство его точно так же не радовало, как и меня. Зря Андрей Кириллович делает вид, что мы — одна семья. Это не так. И хоть я был благодарен ему за сообщение о Глазьевых, родственных чувств к нему не испытывал.

— Ярослав, знакомься: это Андрей, твой брат, — тем временем радостно говорил Лазарев.

— Приятно познакомиться, — ответил я.

— А мне — совсем нет, — с вызовом бросил Андрей. — Я не считаю тебя братом.

— То же самое я могу сказать про себя, — заметил я. — Но в отличие от тебя меня учили вежливости. А вежливость иногда требует врать.

— Слава, Андрюша, немедленно прекратите! — рявкнул разозлившийся дедушка.

— Да мы и не начинали, — с гадкой усмешкой сказал Андрей. — Я просто пояснил, что не в восторге от знакомства. Жил столько лет без младшего брата и прекрасно проживу дальше без всяких нахлебников, покушающихся на наши, лазаревские, деньги.

Я мог бы сказать, что мне своих денег хватает, но говорить с Андреем было пустой тратой времени, поэтому я обратился к Лазареву:

— Зря вы это затеяли, Андрей Кириллович. Я ведь вам уже говорил, что не хочу принадлежать к вашей семье.

— Конечно, к семье принадлежать не хочешь, только к нашим деньгам, — выдал братец.

— Андрей, что ты несешь? — возмутился Лазарев.

— Дед, думаешь, тебе удалось скрыть, сколько денег ты тратишь на это ничтожество? — пренебрежительно сказал Андрей. — Он, как пиявка, присосался к нам и пользуется всем, чем можно: защитой, производством, деньгами. Чьи артефакты были использованы сейчас на соревнованиях? Наши же. Я и подошел сейчас, только чтобы высказать все, что я о нем думаю.

Я чуть не взоржал прямо ему в лицо. Их артефактами можно только гвозди забивать: самое эффективное употребление. Но стало жалко Лазарева-старшего, очень уж страдальческое лицо у него стало.

— Ты в следующий раз, прежде чем думать, собери информация не по помойкам, — посоветовал я ему. — Тогда будешь знать, что производство сейчас для вас выгодней, чем для нас. А денег я у твоего деда вообще не беру, за исключением того случая, когда он предложил достать чек из сейфа. Но если эта незначительная сумма в десять миллионов столь принципиальна для лазаревского бюджета, то я, как только увижу нашего финансового директора, поручу ему перевести ее вам обратно. Потому что я от нее не завишу, как не завишу от вас. Извините, Андрей Кириллович, но мне лучше уйти.

Не дожидаясь ответа, я двинулся к лестнице, но был остановлен Глазьевым.

— Добрый день, Ярослав, — сказал он так, словно необычайно рад был меня видеть. Полина стояла рядом с ним, опустив глаза в пол.

— Добрый день, Егор Дмитриевич, — вежливо ответил я. — Принесли приглашение на свадьбу?

— Очень смешно, Ярослав, — он обозначил улыбку, приподняв уголки губ. — Смотрел, как вы выступили. Впечатляюще. Хорошая заявка на победу.

— Благодарю вас, Егор Дмитриевич, — чуть насмешливо сказал я.

Недружелюбный взгляд Андрея Лазарева чувствительно жег затылок. По всей видимости, он недоумевал, какие дела могут быть у Глазьевых со столь никчемной персоной, как я.

— Но дальше вам так может не повезти, знаешь ли, — продолжил он развивать свою мысль, улыбаясь все более мерзко. — Вчетвером выступать не столь эффективно, не так ли, Ярослав? Особенно на личном зачете.

— К чему вы ведете, Егор Дмитриевич? Говорите прямо, у меня нет ни времени, ни желания вас выслушивать.