— Я ванн и унитазов не прятал, — заржал я невольно представив, как это могло бы выглядеть. — На первом этаже точно есть, если вам вдруг нужно. А тут я пока недообследовал. У меня схема только спален, да и та приблизительная. Кабинет я нашел по связи с ловушками.

Честно говоря, спальня Вишневского удивила и меня самого. Спальня –это не только то место, куда ты заходишь на ночь, но и личная комната. Судя по увиденному, личности у Вишневского не осталось. Одна оболочка, создающая видимость жизни. Неужели та тварь в подвале — причина? Создание пожрало мозг создателя? Нет, однозначно большую медузу надо гасить, не дожидаясь, пока она решит подзакусить мной.

— Да не в этом дело, — поморщился Ефремов. — Эта комната больше похожа на камеру для заключенного.

— Из того, что я здесь видел, создается впечатление, что Вишневский сильно не дружил с головой. Страшное дело для мага. Отсюда все эти ловушки по периметру и сбрендившая после смерти Вишневского система защиты. Кстати, — оживился я. — Может, в комнате что-то и было, но со смертью хозяина самоуничтожилось, а пыль была убрана системами очистки?

— Годный вариант, — согласился Ефремов. — Ну пойдем, посмотрим кабинет.

Я посмотрел на сиротливую кровать и решил, что уж тут-то точно ничего не надо сжигать, но комнату на всякий случай тоже запечатал. Если при беглом осмотре я не вижу тайников, это не значит, что таковых нет.

В кабинете Ефремов долго сопел перед шкафом с книгами, косил на меня, ожидая, что я разрешу взять что-то, а то и подарю, напрочь позабыв мою сказочку про волховский запрет. Но я делал вид, что ничего не замечаю, поскольку ценность того, что в шкафу, требовалось еще определить. Книги по магии свободно не продавались, а я больше чем уверен: если что-то попадет в загребущие полковничьи руки, этого я уже не увижу.

— Здесь-то ты ничего жечь не собираешься? — страдальческим голосом наконец спросил полковник.

— И мысли не возникало, Дмитрий Максимович. Отсюда на меня ничего не бросалось. Может, конечно, еще бросится, — я с сомнением посмотрел на дверцу сейфа. — Пока я здесь трогал только охранную систему.

— Да у тебя тут вообще негусто с очищенными помещениям. Хочешь, поспособствуем? Доступ к счету вам либо уже вернули, либо скоро вернут, так что платить есть чем.

— С аппетитами вашей конторы, Дмитрий Максимович, платить скоро будет нечем. А Глазьевы еще нескоро решат, что неустойка им выгоднее.

— Думаешь, заплатят? — с сомнением спросил Ефремов.

Я пожал плечами. В чужую голову не влезешь, так откуда мне знать, что решат Глазьевы? В конце концов, Роман с Ермолиной встречался давно, может, там любовь неземная до гроба и на остальные факторы наплевать? Сейчас Аня для него представляет из себя ценность только как любимая девушка. Вот и посмотрим, насколько хватит силы этой любви.

Глазьев-старший закончил телефонный разговор, отключился и задумчиво посмотрел на сына. Тот вид имел проштрафившийся. Сильно проштрафившийся.

— Итак, что мы имеем в минусе: гибель одной из наших лучших групп, которую ты направил без моего на то разрешения, надеясь спрятать концы в воду, испорченные отношения с Лазаревым, который заявил, что очень разочарован нашими методами по отношению к его внуку, испорченные отношения с Императорской гвардией, один из верхушки которой оказался учителем Елисеева, испорченные отношения с Палатой, где единственная лояльная нам особа заявила, что мы подставили ее по полной. Я ничего не забыл?

Роман поморщился. Спокойный тон отца его не обманывал. Тот, даже будучи в бешенстве, говорил тихо и размеренно, не срываясь на собеседниках, но не всегда мог удержать магию. Вот и сейчас, под вроде бы расслабленными руками расползалось горелое пятно, на которое обращал внимание только младший Глазьев. Пятно дымилось и пованивало, но пока не грозило огнем.

Виновным Роман себя чувствовал и даже очень. Поверил любовнице на слово, не провел нужную проверку. Но время поджимало. Или Ане так хотелось за него замуж, что была готова на все? Ведь до этого случая она ни разу его не обманывала, на ее информацию всегда можно было положиться, но стоило включиться личной заинтересованности, и вот — полное глазьевское фиаско. Скандальное донельзя.

— Ах, да, чуть не забыл, — издевательски сказал Глазьев-старший, — на нас еще повис этот кабальный договор, по которому либо ты женишься на этой шлюхе и обращаешься с ней, как с хрустальной вазой, либо мы отваливаем Елисеевым кучу бабок.

— Отец, не называй ее так.

— А как мне ее называть? Я… Нет, мы стали жертвами тщательно спланированной аферы, которая была бы невозможна без личного участия Ермолиной.

— Но ты сам видел ее возможности…

— Которые чудесным образом пропали, стоило ей перейти в наш клан. Уверен, нам показали действие целительского артефакта. Про Елисеевых как раз говорят, что там спецы по запихиванию в мелкие объемы. Скинули на нас порченую девку, а мы и рады.

— Елисеев заблокировал умения при выходе из клана.

— Ты сам-то в это веришь?

Роман дернулся. Аня ему нравилась, но не настолько, чтобы отстаивать ее перед отцом, тем более что все обещания с ее стороны оказались пшиком. И то, что она сейчас валяется на его кровати и рыдает, ничего не меняет. Отец прав, им всучили порченую девку, выдав за бриллиант. Но Роман давно для себя решил жениться только на той, что принесет пользу клану. Пока от Ермолиной один вред. Особенно жалко было взорвавшуюся группу. Отношения что, рано или поздно восстановятся, а вот обученных людей не вернуть.

— Значит, так, — начал было Глазьев-старший, но тут зазвонил его телефон.

То, что ему говорили, Глазьев выслушивал, не меняясь в лице, но стол под его рукой уже не дымился, он полыхал. Роман бросился за огнетушителем, стоявшим в углу ради такого случая, в голове его билась только одна мысль: «Боже, сделай так чтобы звонили не из-за Елисеева».

Полковника мы отвезли и высадили у дворцового комплекса. Довезли бы и дальше, но у нашей машины не было нужного пропуска. Впрочем, Ефремов на это не обиделся. Был он задумчив и явно составлял в уме рапорт кому-то вышестоящему. Оставалось надеяться, что в глазах закона я выгляжу добропорядочным гражданином. В отличие от Глазьевых, которые сегодня сели в лужу. Увы, пока не слишком глубокую и не очень грязную. Это упущение надо было исправить, и срочно.

— Серег, Глазьевы на чем специализируются?

— Да много на чем, а что?

— Размышляю, на чем им можно показать наглядно, что шутки с нами — не самая хорошая идея.

— Стоп-стоп-стоп, — возмутился Иван. — Не втравливай клан в криминал. Это плохо отражается на его репутации.

— И на финансах, — заметил Серый. — Особенно на финансах. Штрафы, компенсации и все такое…

— Обещаю, с нами связать не удастся. То есть официально не удастся, так-то наверняка поймут, чья ответочка прилетит, но доказательств не будет.

— Точно не будет? — серьезно спросил Иван.

— Совершенно точно.

— Тогда мстите.

— Вот спасибо за разрешение, — ехидно сказал я. — Ваша милость, может, еще подскажете, куда их лучше стукнуть?

— Лучше всего — репутационно, — ответил Иван. — А это проще всего сделать в столице: куча фотографий и статей гарантирована. У них сеть магазинов свадебной моды.

— Чего? — Серый так удивился, что даже притормозил. — Ты ничего не путаешь? Они ж по металлургии?

— Серег, я никогда ничего не путаю, мог бы уже запомнить, — чуть снисходительно ответил наш юрист. — Если я говорю, что им принадлежит, значит, принадлежит. Ты думаешь, я не изучил их активы от и до?

— Неожиданно. Глазьевы — и вдруг свадебная мода.

— Захапали по случаю, — пояснил Иван. — Вроде, продавать собирались, но так и не продали до сих пор. Даже странно, потому что активы действительно непрофильные.

— Но точно их? — я сомневался.