— Так и сам Елисеев — интересный парень, Ваше Императорское Величество. Со мной он не особо откровенничает, но вам-то отказать не сможет. Назначьте ему аудиенцию и расспросите.

— Вы считаете его безопасным? С таким покровителем?

— Ваше Императорское Величество, уверен, если бы волхвы хотели, они бы заняли господствующее положение в стране. На их стороне все забытые нынче возможности древних магов. Кроме того, сам Варсонофий радеет исключительно о восстановлении справедливости.

— Справедливость разные люди видят по-разному, — заметил император. — Но вы правы, полковник, с Елисеевым стоит побеседовать. Я подумаю, как и когда это сделать.

Тимофея я оставил на Серого, с указанием внимательно отслеживать и блокировать магию в случае чего. Блокиратор я ему выдал. Возможно, эта предосторожность была лишней, но в случае неизученного явления лишних предосторожностей не бывает. «Неосторожный маг — мертвый маг», как любил говаривать Айлинг. Присматривать за ним самому было бы лучшим вариантом, но время поджимало, а если я немного поднапрягусь, то за сегодня очищу весь второй этаж от трупов и сдам саркофаг Императорской гвардии. Старт соревнований — всего через две недели, к ним нужно подойти спокойным и отдохнувшим.

Я прошел через защиту на лестницу, но сразу подниматься не стал, сначала попытался связаться с Полиной. Ответила она сразу, хотя наверняка сейчас была на уроке. Но я ее надолго не отвлеку.

— Что происходит, Ярослав? Я утром Ане звонила, она на меня наорала и трубку бросила.

— Я заблокировал ей знания, тебе — нет. Но знать об этом никому не нужно, поняла? А также о том, что у тебя защитный кулон, иначе попытаются отжать на нужды клана Глазьевых. Использовать, кроме тебя, его никто не сможет, а вот испортить — запросто.

Я умолчал, что вложил самоликвидацию на случай, если полезут внутрь. Не настолько я доверял Полине. Да если честно, вообще не доверял. Мой подарок был скорее извинением за испорченные магические возможности: заметил бы, что делается у меня под носом раньше, точно бы этого не допустил.

— Но Глазьевы же убьют Аню, — с ужасом сказала Полина. — Ты понимаешь, что они ее убьют?

— Поль, я же не случайно заставил их подписать договор. Они ее пальцем не тронут. Можно сказать, пылинки сдувать будут.

— Как ты мог так с ней поступить? — продолжала она на меня давить.

— А как она могла так с нами поступить? Ты разве не понимаешь, что своим поступком она поставила под угрозу жизни всех в нашем клане? Тимофея Глазьев предлагал убрать сразу. Я потому его сейчас с собой и таскаю.

— Но Аня же пострадает…

— Если на одной чаше весов Аня, которая подставила нас всех, в том числе и тебя, ради Романа Глазьева, а на остальной — весь мой клан, угадай, что я выберу. Поль, я не буду с тобой спорить. Я просто предупредил тебя, чтобы ты не подставилась.

Разговор я разорвал, но блокировать ее не стал, хотя и хотелось. Не думаю, что она прямо сейчас бросится выяснять со мной отношения, но если и бросится — у меня есть куда более важная задача, чем ей отвечать.

Я надел управляющий перстень и пошел вверх. У первой же заблокированной двери остановился, просканировал, после чего вскрыл защиту, приготовившись к любому развитию событий. Медуза ко мне вылетела, но отнюдь не с такой скоростью, как первые, и явно не собиралась в меня внедряться. Я поймал ее рукой и задумался, что делать. По-хорошему, ее надо гасить прямой сейчас. Если бы не одно но: в ней содержатся знания одного человека, очень непростого человека. Причем это не только магия, но и взаимоотношения между кланами. Второго мне не хватает куда больше, чем первого.

Поэтому я отложил решение на потом и спустился по лестнице до подземелья, где отправил медузку к матке, которая мерно колыхалась в аквариуме и даже не почувствовала прибавления к своей немаленькой туше. Засиживаться я там не стал, опять отправился наверх. Там сфотографировал мумию, сжег ее и ссыпал в подготовленную банку с наклейкой. Дальше так и продолжалось: вскрытие комнаты, отлов медузы, отправка ее к матке, получение из очередной мумии горстку праха, выжигание комнаты до основания. Обыском я решил не заниматься: вряд ли там могло находиться что-то ценнее моего времени, которое приходилось тратить на снятие и установку многослойной защиты на пути к подземельям.

К обеду оставалось две комнаты, в одной из которых трупов не было, но тем не менее защита была круче, чем на всех остальных вместе взятых. Вот ее я проверю от и до: там точно была личная комната главного Вишневского, поэтому если и было здесь что-то ценное, то только там. Но смотреть я буду потом, пока мне положен отдых. Кто хорошо работает, должен хорошо отдыхать.

Перед выходом я связался с Серым.

— Как там Тимофей?

— Вроде, норм.

Небольшое сомнение ощущалось, поэтому я сразу уточнил:

— Вроде?

— Говорит, что тяжело находиться. Давит что-то, — отчитался Серый. — В остальном все норм. Даже кухарку подлечил. Она за это обещала королевский обед сделать. Скоро будет готово, кстати. Ты как?

— Выхожу сейчас.

Перстень Вишневских я убрал в карман, прикрыл саркофаг с составленными ровными рядами банками, сверился со списком. Действительно, выходило, что остался только один, последний, труп. Но делать это буду уже после обеда, поскольку чувствовал я себя сейчас вымотанным полностью. Такое напряжение способствовало росту резерва, причем хорошему правильному росту, но было слишком тяжелым для психики. Вот завершу со вторым этажом и непременно сделаю перерыв.

Тимофей был бледен. Возможно, на него действовала не тварь в подземелье, а общая гнетущая атмосфера дома: слишком много смертей здесь случилось, чтобы целитель этого не чувствовал. Я помню, как Аня реагировала на духа-хранителя и как того тянуло к нашей тогда единственной целительнице. Сейчас дух на нее среагировал бы так же, хотя знаний у нее не осталось, но перестройка прошла. Теперь из Ермолиной старшей выйдет только очень посредственный маг общего толка. Я не знал почему так происходило, но ступивший на целительский путь утрачивал возможность оптимально использовать другие виды магии. Разве что варка зелий была без изменений, на все остальное приходилось тратить на порядок больше маны.

— Тим, тебе нехорошо? — спросил я.

— Пожалуй, даже плохо, — ответил он с кривой улыбкой. — Никогда не думал, что буду вздрагивать от каждого шороха, но здесь мне постоянно кажется, что что-то вылезает из-за угла, чтобы меня сожрать.

— То, что могло сожрать, мы с Ярославом уже вынесли, — гордо объявил Серый.

— Я бы не был так уверен, — возразил я. — Тут еще до фига помещений под защитой, там может находиться какой-нибудь плод экспериментов Вишневских.

— Этот плод должен быть очень живучим, — хохотнул Сергей, но взгляд у него стал очень серьезным.

— Тогда уезжаем? — предложил я.

— Пообедаем и уезжаем, — поправил Сергей. — Зря, что ли, Ольга Даниловна на кухне пластается? Тим, как только попробуешь, что она готовит, сразу все страхи растеряешь.

По виду Тимофея было понятно, что его никакими обедами не соблазнить, и он предпочел бы отсюда уехать при первой возможности. Но сказать он ничего не успел, потому что подошла Ирина и пригласила обедать. Химера от нее не отходил ни на шаг, поэтому я решил отвлечь Тимофея от внутренних ощущений внешними делами.

— Что скажешь? — кивнул я на химеру. — У него процесс замер на середине, можно провернуть?

— Не с моими возможностями, — покачал Тимофей головой, виновато глядя на Сереженьку. — Для обратной трансформации требуется порядка на два больше энергии.

Химера сделал стойку. Я тоже застыл, пытаясь осмыслить услышанное.

— То есть теоретически возможно?

— Теоретически да. Я даже примерно представляю последовательность действий, — ответил Тимофей. — Моих нынешних знаний хватит. Все упирается в энергию. Нужно одномоментно заливать прорву. У меня столько нет.