Донья Анна отошла в мир иной лишь через неделю. Никто не плакал. Всем давно известно было безнадёжное состояние сеньоры. Лишь дон Висенте ходил мрачнее обычного и ни с кем не разговаривал, хотя посетителей оказалось уж очень много.

Пышные похороны собрали множество друзей и знакомых. Это сильно раздражало Габриэлу, как и дона Висенте. Она несколько раз выражала это хозяину. Тот соглашался, сочувственно кивал. И вдруг весьма любезно заметил:

– Ты одна только и понимаешь меня, Габи! Сожалею, что всё так произошло. Бедная Анна! Да успокоится её душа в чертогах Всемогущего!

Габриэла тут же поддержала дона Висенте. Это было уже после похорон. Они сидели у горящего камина. За окном лил длительный дождь. Было сыро, холодновато и камин создавал атмосферу уюта, тепла и домашнего благополучия.

– Как я ждала приезда Андреса! – вздохнула Габриэла, украдкой посмотрев на дона Висенте. Тот благосклонно кивнул, но отвечать не стал. – Неужели он не знает о кончине матери? Это печально. Очень печально!

– Ты права, Габи. Это очень печально! Мне не хватает сына. Мечтал о внуке! Не судьба, значит! Что нас ждёт теперь?

– Андрес, может быть, ещё появится, дон Висенте. Не может быть, чтобы он так и не узнал о трагедии в родном доме!

– Я только на это и уповаю, Габи! Молю Господа нашего снизойти до нас, грешных, избавить нас от постигших страданий. И ты молись, Габи!

– Я уже молюсь, дон Висенте. С тех пор, как сеньора потеряла сознание.

Очень медленно, но отношения дона Висенте и Габриэлы налаживались. Разумеется, ни о каких интимных отношениях не могло быть и речи. И Габриэла это хорошо понимала. Да и нужны были ей теперь такие отношения? А вот напряжённость в доме постепенно исчезла. Даже слуги ходили повеселевшие и охотно исполняли свои обязанности.

Новый год отметили в кругу семьи, как в древности, вместе с прислугой. Габриэлу это немного коробило, зато давало возможность извлечь для себя некоторую выгоду в будущем. И это подтвердил дон Висенте, заметив:

– Габриэла, дочка! Я хотел бы возложить на тебя управление домом. Мне это уже не под силу. Вот тебе ключи от моих денег, бумаг, остальное возьми у Фернанды. Она уже стара и много работать не может. А тебе это необходимо. Ты должна уметь управлять домом. Андрес не всегда будет отсутствовать.

Габриэла серьёзно посмотрела на хозяина дома, поклонилась и поцеловала руку дону Висенте.

– Вы так добры ко мне, дон Висенте! Я этого никогда не забуду! Все силы положу на благо дома вашего!

– Нашего, нашего, Габи! – воскликнул дон Висенте, и слеза умиления наполнила его глаза.

Габриэла встала, подошла к уже настоящему старику, поцеловала в его впалые щёки исключительно нежным прикосновением.

– Не надо переживать, дон Висенте! Я буду стараться. Поверьте мне.

– Ты опять говоришь так официально, Габи. Я хотел бы вернуть наши добрые друг к другу отношения.

– Так и будет мой милый Висенте, – проворковала Габриэла.

Она не чувствовала фальши в своих словах. Её даже распирала гордость и чувство долга. Она была растрогана, почти умильна. Протрезвление придёт позже, но уже иного оттенка.

И лишь оказавшись одна в своей спальне, Габриэла по-настоящему осознала все выгоды её нового положения. Горящие волнением щёки не давали ей обдумать случившееся. Голова побаливала, пульсировала, и сосредоточиться на основном никак не удавалось.

Служанка напоила хозяйку успокоительным отваром, уложила в постель и на цыпочках вышла, тихо прикрыв дверь.

Прошло больше месяца, и Габриэла свыклась с ролью хозяйки обширного дома. Уяснила все тонкости управления, почти ничего не изменила, лишь немного обновила спальню и установила порядок, по которому в комнатах постоянно должны быть цветы и открытые окна.

Она уже освоилась с финансовым состоянием дома. Оно выглядело не так благополучно, как ей казалось. Две асиенды давали доход, едва покрывавший расходы по содержанию дома. Ещё два доходных дома в столице тоже мало приносили. К тому же много пошло самой Габриэле на подарки.

Одно судно, ходящее вдоль побережья с товарами, приносило так мало прибыли, что Габриэла подумывала о его продаже, избавив себя от лишних хлопот.

С целью экономии она уволила двух управляющих, в которых сомневалась. Новым платила чуть меньше, потребовав неукоснительно увеличивать доход с земли. Думала, что те найдут способ заставить рабов удвоить усилия. Ещё продала двух рабынь по обслуживанию дома и ужесточила требовательность к оставшимся. И всё это давало надежду увеличить доход ещё на одну тысячу эскудо в год.

Она стала бывать в обществе, но одевалась скромно, с признаками траура. Ухаживания кавалеров принимала спокойно, расчётливо. Лёгкие интрижки уже интересовали мало.

– Когда же мы увидим в нашем кругу дона Висенте? – спросил однажды судья столицы, солидный идальго в возрасте, что был не прочь поволочиться за молоденькими женщинами.

– Он ещё не оправился от потрясения, дон Конгрехо, – спокойно, без тени на кокетство, ответила Габриэла. – Вы должны понять и простить дона Висенте.

– О да! Ещё бы, донья Габриэла! Зато вы с нами. Полагаю, что это для мужского общества куда приятнее, – судья многозначительно подмигнул.

Все знали о шашнях Габриэлы с хозяином дома семьи Руарте, и это давало повод вести себя с Габриэлей несколько вольно. Её это задавало, хотя не настолько, чтобы нервничать и обижаться. И теперь она выбрала для себя иное поведение.

Зато среди женщин она пользовалась очень дурной славой, и эта слава отдаляла её от их общества. Лишь две или три молодых сеньоры поддерживали с ней некоторые отношения. А донья Летисия почти дружила. Ей Габриэла могла слегка открыться в своих думах, хотя это было лишь малая толика возможного.

Несколько месяцев осторожных разведок дали Габриэле некоторое представление о тех идальго, на которых можно обращать внимание. Их набралось всего трое, и двое из них откровенно флиртовали, оспаривая первенство друг у друга. Это соперничество, однако, не перерастало в конфликты, что несколько огорчало молодую женщину.

– Очень хотелось бы посмотреть, как они оспорят передо мною своё первенство, – призналась она Летисии.

– Неужели это так приятно, Габи? Мне бы не пришло такое в голову.

– А мне нравится старинный рыцарский обычай, Лиси! Это так горячит кровь! Даже поединок одного выродка с моим братом доставил мне удовольствие. Но и страха за брата. Так захватывающе всё происходило! Дух перехватывало!

– Как можно так говорить, Габи? А ты не говорила мне про это. И что это за «выродок», как ты его назвала? И кто победил?

– Я сразу была уверена, что брат проиграет. И это ещё сильнее волновало грудь. Сколько чувств сразу пережила тогда!

– Что дало тебе так думать? – удивилась подруга. – Ты того сеньора хорошо знала? Расскажи!

Габриэла неопределённо пожала плечами, но всё же ответила:

– Знала, конечно! В какой-то мере всё и произошло из-за меня, Лиси.

– Как интересно! Это тайна? Жутко интригующе!

– Тайна, о которой мне не хочется распространяться... даже с тобой.

– Ну, прошу тебя, Габи! Я сгораю от любопытства и возбуждения! Он хороший был любовник?

Габриэла бросила мимолётный взгляд на подругу. В глазах можно было подметить проблески страха и неуверенности.

– Не проси, Лиси! Я не могу этого сделать. Прости.

Подруга немного обиделась, но настаивать не стала. Зато вскоре в обществе поползли слухи и сплетни о таинственном воздыхателе Габриэлы. Сама Габриэла ничего не поясняла, загадочно усмехалась, давая пищу для дальнейших пересудов и сплетен. Это хоть как-то разнообразило довольно скучную жизнь Габриэлы.

– Габи, – приставала Летисия к подруге, – почему ты не устраиваешь приёмов в своём доме? Это было бы так интересно!

– Не забывай, что в доме ещё траур. К тому же я только распоряжаюсь теми средствами, которые пока не принадлежат дону Андресу. А их не так много. Приходится довольствоваться малым. Это так унизительно, Лиси! Я постоянно в плохом настроении из-за этого.