– Я хочу к тебе! – Томаса сказала это искренне и грустно.

– Пожить, откормиться, обворовать и опять уйти?

Томаса не ответила. Мира поняла, что та не решается опровергнуть её слова. Значит, сама не уверена, что сможет отказаться от бродяжничества и нищеты. Это удивило Миру. Она долго молчала. Голову ломило от нахлынувших мыслей, порывов, сомнений.

– Ладно. Заходи. Только в дом я тебя в таком виде не пущу. Пока не вымоешься, не постираешь свои тряпки и не выведешь вшей.

Томаса проворно вскочила и торопливо проскользнула в калитку, стараясь не задеть Миру. Не поблагодарила, ни слова не сказала, а быстро прошмыгнула к корыту. Мира смутно видела, как она сбрасывала с себя тряпки, и её белое тело неприятно кольнуло сердце девочки. Зависть тихонько заползла внутрь.

Мира резко повернулась и стремительно ушла в дом. На кухне она отрезала кусок хлеба, налила в кружку козьего молока, взяла два яйца и банан. Всё это вынесла на крыльцо, поставила на край и сказала в темноту:

– Поешь и иди спать к мулам!

Больше ничего не сказала и удалилась со смутным и противоречивым чувством.

На другой день молча подала реал, помолчала и молвила с обидой:

– Купи платье, и средство от вшей. И мыло, а то у нас его почти нет.

Томаса молча кивнула и поспешила к лавке.

– Охо-хо! – пророкотал голос Пахо. – Опять вы, сеньорита, взялись за своё!

Мира недовольно бросила взгляд на негра, промолчала и пошла поработать в огороде. На душе было неспокойно. Хотелось отвлечься.

Лишь по прошествии двух недель отношения между девочками поправились.

– Мира, у тебя скоро день рождения. Это правда?

– Ну и что с того? Через две недели. Сразу после праздника святого Матвея. А зачем тебе?

– Хотела бы сделать тебе подарок, Мира. Мне так хочется этого!

– Как ты можешь сделать мне подарок, если у тебя нет денег?

– Вот я и думаю над этим! И я придумаю, вот увидишь!

Мира недоуменно скривила губы, пожала плечами.

В день рождения в доме Миры были лишь две соседские девочки, которые соизволили прийти на скромное приглашение.

Томаса со смущённым видом протянула Мире ладонь. Раскрыла её и Мира с удивлением и страхом увидела красивую золотую цепочку с сердечком и каплей крови внизу. Капля, как полагала Мира, из рубина в три карата.

– Украла? – прошептала Мира, зло глянула в лицо бродяжки. – Зачем та это сделала? Разве не знала, что я не могу принять ворованного? Уйди! И забери это, пока никто не увидел!

Мире ушла к гостям, а Томаса с чувством недоумения и обиды зажала в пальцах свой презент. Постепенно она поняла, какой глупый поступок совершила. Но пришлось долго размышлять, прежде чем в голове прояснилось. Поняла, как плохо она поступила. Но теперь никак не могла решить, что же делать с этим дальше.

У Миры настроение било испорчено. И её тринадцать лет совсем не радовали. Она даже почти не вспоминала о Хуане. В голове сверлила одна мысль: как избавиться от Томасы, вернуть вещь хозяйке.

Сразу после завтрака Мира категорично заявила Томасе:

– Немедленно найди хозяйку и отдай вещь, тобой украденную! Или уходи из дома навсегда!

Томаса ничего не ответила. Она сидела за столом, опустив голову. Полчаса просидела не пошевелившись. Потом встала, молча вышла на улицу и ушла.

С тех пор прошло уже несколько месяцев, а Томаса не появлялась.

Пахо вздыхал удовлетворённо. Мира с некоторым смущением в груди. Радости девочка не испытывала. Но встретиться с Томасой желания не испытывала.

***

Габриэла с некоторым волнением встретила весть о приезде Андреса. Об этом ей доложила служанка, заговорщицки шепча на ухо.

– Который час? – спросила Габриэла, села на постель, потянулась своим гибким телом, словно весть о приезде мужа нисколько её не касалась.

– Одиннадцатый час, сеньора.

– Где сеньор? Андрес?

– В кабинете дона Висенте, сеньора.

– Ругаются? Или ты не слышала?

– Как можно, сеньора? Всё слышала! Он, дон Андрес, уже обо всём знает!

– Слава Богу! Хоть мне не придётся объясняться! Боже! Как мне неё это осточертело! Ты не знаешь, до чего сеньоры договорились?

– Дон Андрес намерен уехать куда-то. Дон Висенте почти согласен, сеньора. Мне так показалось.

– Что значит показалось? Говори яснее!

– Полагаю, сеньора, дон Висенте готов выделить сыну часть добра в виде тысячи дукатов.

Габриэла задумалась. Тысяча дукатов! Это большие деньги! Откуда тогда этот старикан возьмёт ещё деньги, чтобы выполнить своё обещание ей? Но эти мысли недолго возмущали молодую женщину. Надо было одеваться и предстать перед разгневанным супругом во всей красе и всеоружии.

– Ты не должен меня осуждать! – тут же перешла в наступление Габриэла, как только дон Андрес открыл рот. – Что я могла поделать против главы рода? К тому же кто покинул меня одну? Меня, молодую, здоровую, жаждущую жизни, и столько натерпевшуюся от разных подонков! И ты смеешь меня упрекать? Побойся Бога, дон Андрес!

Габриэла воздела глаза к потолку и истово перекрестилась.

Скандала не получилось. Габриэла вскоре демонстративно удалилась, соблазнительно вильнув ягодицами.

Лишь вечером дон Висенте появился в саду, где она прогуливалась, ожидая появления дона Висенте.

– Дорогая моя! Я так переживаю, ласточка быстрокрылая! Как ты перенесла объяснение с Андресом?

– Никак, мой ягуар дикой сельвы! Я просто не дала ему раскрыть рот. Он с тем и ушёл, милый! Ты, смотрю, очень плохо себя чувствуешь. Не огорчайся! Я готова утешить тебя, дорогой!

Дон Висенте с благодарностью и обожанием смотрел увлажнившимися глазами на Габриэлу. В ответ она поцеловала в щеку, ощутив на губах солоноватый вкус слёз.

Внутренне усмехнувшись, она взяла дона Висенте под локоть, осторожно, словно больного или старика, и повела к беседке.

Здесь он умильно принял её любовь, вознёс благодарственную молитву к Богу, поклявшись выполнить все обещания, данные прежде и добавив новые.

– Ты мой ангел хранитель, Габи! Я ничем не смогу отблагодарить тебя за тот восторг, что даёшь мне своей любовью!

– И ты в долгу не остаёшься, мой милый жеребчик!

Он был в восторге.

Габриэла всё ломала себе голову, как ей себя вести, когда он иссякнет окончательно, и она станет фактической владелицей всего состояния семьи де Руарте. У неё даже дух захватывал при одной мысли об этом.

«И всё это я могла бы предложить Хуану! – думала она, забыв, что рядом с нею млеет этот дон Висенте, ждущий очередной любовной подачки. – Вот когда я могла бы считать себя на вершине блаженства!»

А события развивались стремительно.

Дон Андрес, понимая, что развода ему не добиться, потребовал от отца полного наследства. Тысяча дукатов его вовсе не устраивала. Донья Анна горой стала на защиту сына.

– Ты задумал вконец разорить семью, уничтожить её! – голос доньи Анны срывался от возбуждения и негодования. – И для кого? Для потаскушки! Это уму непостижимо, дон Висенте! Что ты оставляешь сыну, беспутный бабник?

– Сын взрослый человек и обязан сам позаботиться о себе. Сколько времени ему держаться за подол твоего платья, дорогая?

– Не называй меня дорогой! Не оскорбляй меня хоть теперь! Куда ты опустил нашу семью? Наш благородный род? Позор падёт на наши головы, и проклятия! Ты будешь единственным виновником этого позора!

– Перестань, Анна! Я не желаю слушать твои причитания и упрёки! Это моя жизнь, и я хотел бы распорядиться ею без твоего участия! Уйди с глаз долой!

– Ты будешь проклят Господом, дон Висенте!

Донья Анна гордо повернулась и стремительно вышла вон.

Дон Висенте в изнеможении опустился в кресло, закрыл лицо руками и предался размышлениям. Тихо вошла Габриэла. Она мягко положила свою тёплую ладонь на его голову, успокаивая разгорячённые нервы.