– Ну и как? Страшно тебе было? Больно?

– Не столько страшно, как противно. Он был отвратителен.

– А как же говорят, что это очень даже приятно? Врут? Или что?

– Не врут. Только для этого необходима любовь. Вот ты говоришь, что любишь кого-то. Вот с ним будет приятно и хорошо. Но ты не ответила ка мой вопрос, Мира. Ты ему отдалась? Хотя видно, что этого не было.

– Не было, Томаса.

– Он что, не любит тебя?

– Не знаю. Наверное, не любит. Любит, но как-то не так.

– А он знает, что ты его любишь?

– Знает! Я ему говорила несколько раз. Только посмеивается и говорит, что я ещё мала для этого чувства.

– И не лез к тебе, не приставал?

– Нет, не приставал, Томаса. Ни разу не попытался. Зато мы встретили женщину как-то в городе. Я сразу поняла, что у них всё... это было. Правда, он заверял, что не любил её никогда, а даже наоборот.

– Странный человек, наверное. Я таких не встречала. И где же он теперь?

– Не знаю. Но очень далеко и вернётся ещё не скоро. Я это знаю, чувствую. Это и во сне мне иногда подтверждается. А я так скучаю!

– Он что, старый, твой... мужчина?

– Нет! Он молодой! Лет на десять старше всего. Это много?

– Кто его знает. Бывает и больше. Он богат?

– По-моему да. Когда он вернётся – и я буду богата.

– Как это? Почему только когда вернётся? – голос Томасы не понравился девочке. Она насторожилась. И ответила уклончиво:

– Откуда мне знать. Это он так сказал. Может, он даст мне часть своего состояния. Вот я и жду его уже больше года. Говорил, что вернётся недели через три. И до сих пор его нет. И вестей нет.

– А как же ты говоришь, что он далеко, но вернётся обязательно?

– Знаю – и всё! Я сама не знаю, как я это знаю. Только я жду и надеюсь.

– Обманет! Я знаю этих мужчин! Все они обманщики и только одного хотят от нас, дур, получить! И выбрось из головы! Хотя... ты говоришь, что он богат' Тогда можно и подождать. Ты ещё совсем молоденькая.

И эти слова неприятно резанули слух Миры. Она вздохнула. отвернулась к стене и закрыла глаза. Говорить больше не хотелось.

И всё же жизнь Миры изменилась в лучшую сторону. Было веселей, девочки много разговаривали, играли в куклы и занимались огородом.

Мира всё это время пристально наблюдала за Томасой. И всякий раз убеждалась, что та непостоянна, ленива и себе на уме.

Пахо часто ругал себя и Миру за то, что позволили жить в их доме. Но Мира его не слушала, продолжала дружить, что доставляло ей большое удовольствие и часто радость.

Но с некоторых пор деньги стала отдавать Пахо, и он заведовал ими. Мира должна была просить их для своих нужд. Это так возмущало Томасу, что они уже несколько раз ссорились по этому поводу.

– Какой-то негр распоряжается твоими деньгами! Просто непонятно и оскорбительно. Я бы такого не потерпела!

– Я ещё не могу правильно ими распоряжаться, и могу потратить не на то, и не столько. Пахо же человек опытный и экономный. Денег-то у нас мало! Их беречь следует, Томаса. Хуан ещё не скоро появится.

– Выбрось ты своего Хуана головы, дура! Вот помяни мои слова, Мира! Бросит он тебя. И никаких денег ты от него не получишь!

Мира ничего на это не отвечала. Слушать такие слова она не хотела, но и запретить не могла. Она даже побаивалась, что Томаса может уйти от неё.

И это произошло самым неожиданным образом. Утром Мира проснулась и рядом увидела пустую смятую кровать. Это удивило её. Обычно Томаса никогда не вставала раньше Миры, предпочитая поваляться подольше.

– Нет, сеньорита, я не видел Томасу. Она не появлялась. А что, исчезла?

– Её нет в постели. Может, в саду или ещё куда пошла. Это, правда, не похоже на неё, но всё же...

– Не беспокойся, моя девочка. Если и ушла, то я буду только рад. Надоела она мне. И Слава Богу!

Мира не ответила. Весь день ходила мрачная, молчаливая, и не могла взяться ни за какую работу. Она никак не могла понять причину такого поступка Томасы.

***

В доме де Руарте атмосфера сгущалась. Казалось, в воздухе витал дух скорби и разрушения. Донья Анна ходила мрачная и подавленная. Служанки сторонились её, стараясь не попадаться на глаза без острой необходимости. И по углам, если присмотреться, можно было услышать тихий шёпот негритянок. Им было очень интересно перемывать косточки хозяев.

Лишь Габриэла порхала по дому в приподнятом настроении. Она уже получила часть из обещанного, и теперь окунулась в траты, завалив спальню ворохами одежды, обуви и драгоценностей.

Она догадывалась, что донья Анна учинила мужу скандал. Но дон Висенте с присущим ему тактом попытался отрицать бродившие по дому слухи о его шашнях с невесткой. Убедить жену не удалось, но он больше ничего сделать не мог, и гордо удалился, сделав вид оскорблённого человека.

– Я просто места себе не нахожу! – жаловалась донья Анна приятельнице. – Надо ж так опуститься! На старости-то лет!

– Милая Анна! Твой муж совсем ещё не стар, и трудно было ожидать, что он воздержится от лёгкого флирта.

– Это не лёгкий флирт, моя милая! Если б так, то я и не переживала. Но я с ума схожу, видя косые насмешливые взгляды на улице, на приёмах, и вообще...

– Мне думается, дорогая, что особо переживать не стоит. Перебесится – и успокоится. Это часто случается, когда рядом постоянно крутится молоденькая смазливая вертихвостка. Но что дои Андрес?

– В том-то и дело! У них жизнь пошла вкось и вкривь. Он до сих пор не вернулся, и я не представляю, что произойдёт, когда сын всё узнает. Боже! Я не перенесу такого удара и унижения! И от кого? От вертихвостки, ублажавшей мерзких пиратов! Это ужасно!

– Не стоит так драматизировать, дорогая Анна. Дон Висенте не позволит себя так опустить. У него трезвая голова.

– Как бы не так! Он и раньше бросался волочиться, но так!.. Да ещё за женой сына! Господи! Оборони и помилуй! Какой позор!

– Анна, ведь ничего в точности неизвестно! Вполне вероятно, что это лишь домыслы твоего праздного ума и неудовлетворённости! Подожди немного!

– Слуги в доме всегда всё знают. Я уже выведала о его вхождениях в парк, где он встречается с Габриэлой. И не только в парк, дорогая!

Об этом разговоре Габриэле поведала её служанка. Молодая грешница лишь плотоядно усмехнулась, злорадно подумав: «Вот и опустила я тебя, донья Анна! Посмотрим, как ты запоёшь позже!»

Она умело держала дона Висенте у своих ног. И тому доставляло удовольствие исполнять любые капризы молодой хищницы. Тем более, что дон Висенте сам раздавал обещания, и уже никак не мог их потом не выполнить.

Они почти каждый вечер уединялись в парке. Беседка, укрытая благоухающими цветами стала их интимным местом любовных свиданий. И подслушать и даже подсмотреть их забавы не представлялось трудным делом для проворных и охочих до сплетен слуг.

– Милая моя Анна,– склонилась к ней приятельница, – не составит труда и самой убедиться в правдивости слов твоих слуг. Сама пойди и посмотри, что там происходит.

– Боже упаси! Дева Мария! Убереги меня от такого соблазна! И не напоминай больше об этом! Я такого себе не позволю! Так унизиться? Нет и нет!

– А я бы не отказалась. Это так захватывающе интересно! Боже! Что я говорю? Прости, дорогая!

Донья Анна надула губы. Эта сорокапятилетняя женщина была шокирована столь откровенной глупостью приятельницы. Сразу расхотелось говорить и настроение ещё больше ухудшилось.

И опять страх заполз в грудь несчастной женщины. Вдруг в голове блеснуло воспоминание о совсем недавнем событии. Это случилось три недели назад на одном из приёмов во дворце губернатора. Она не хотела туда ехать, но страх одиночество победил. К тому же очень настаивали подруги.

Там, на приёме, один представительный сеньор весь вечер домогался её внимания, не отходил ни на шаг и увязался сопровождать её до дверей дома.

Было приятно, страшно и тревожно. И потом она несколько дней находилась под впечатлением этого лёгкого приключения. Сеньору она не оставила ни малейшей надежды. И теперь вдруг остро захотелось опять с ним встретиться.