– Как тебя зовут, девочка? – подошла ближе Мира.

Та вскинула зеленоватые глаза на Миру, помолчала и всё же ответила:

– Все зовут меня Томаса, сеньорита.

Мира немного замялась. Так звали её маму. И теперь эта девочка с таким же именем. Она оглядела замухрышку. Лицо казалось миловидным, но обветренным, давно не мытым, в царапинах и пятнах. Одежда с трудом прикрывала такое же неприятное грязное и вонючее тело. Да и одеждой трудно было назвать то тряпьё, что висело на ней. Босые заскорузлые ноги не поддавались описанию из-за слоя засохшей грязи. А волосы на голове превратились в мочалку, и цвет их только угадывался.

– Ты чего это такая грязная, Томаса? Хоть в море бы выкупалась. От тебя несёт, как из помойки!

– Всё равно я тут же буду такой же, сеньорита. Чего уж купаться? Да и боюсь я моря. Плавать не умею, а тут волны. Ещё утону.

– Ты бродяжка? У тебя нет родных?

– Никого у меня нет, и я никого не знаю из родных. Я всегда жила где придётся, в основном на пустырях.

– Как же ты питаешься, Томаса? Где берёшь?

– Где придётся, сеньорита. Ворую, подаяния собираю. По-разному...

– И ты не пыталась изменить свою жизнь? Разве можно так жить!

Томаса неопределённо пожала плечами, опустила голову и молчала.

Что-то заставило Миру проникнуться жалостью и сочувствием к этому несчастному созданию. Захотелось помочь, что-то сделать для неё.

– Давай купаться вместе! – неожиданно предложила Мира. – Сними свои тряпки, постирай хоть так, без мыла. Они быстро сохнут на солнце. Ну же! Не стесняйся! Тут никого нет, а Пахо посторожит нас.

Томаса с недоверием покосилась на негра. На лице отразилось нечто, похожее на страх, и в то же время желание испробовать то, что предлагает эта странная сеньорита.

– Ладно! Только я далеко не пойду, – и Томаса неторопливо стала стаскивать грязные завшивевшие лохмотья.

– Вон там три камня, – указала Мира рукой. – Там нас даже при желании никто не увидит. Пошли, вода тёплая и приятная.

Они плескались с четверть часа, и лицо и тело Томасы стало выглядеть совсем не таким отвратительно грязным. Только волосы оказались ещё хуже. Они слиплись, и девочка с недовольствам бурчала:

– Теперь совсем, как войлок стали! Что мне с ними делать? А как вас, сеньорита, зовут? А то я сказала, а вы до сих пор нет.

– Зови меня Мирой. Это от Эсмеральды. Это имя мне совсем не нравится.

– Вы далеко живёте, сеньорита?

– Там, на горе, – она махнула в сторону за городом.

– Далеко. Я там почти никогда не бывала.

– Хочешь посмотреть, как я живу?

– А родители? Они не потерпят такую оборванку.

– У меня нет родителей, Томаса. Я живу только с Пахо.

– Только с негром? И не страшно?

– Немного страшно. Недавно нас хотели ограбить и убили его жену. Я так переживала, выхаживая Пахо. Его сильно избили и он чуть не умер.

Томаса с недоверием глядела на девочку и кривила губы уголками вниз.

– Пахо, мы готовы! Пошли назад.

Мира прошла почти через центральную площадь, завернула на рынок, где ещё торговали некоторые лавки.

– Томаса, я хочу купить тебе платье и косынку на шею или голову. Туфли тебе не нужны. Пошли, будешь выбирать себе по росту.

Томаса удивлённо, даже с некоторым возмущением стрельнула глазами в сторону Миры. Ответить она не успела, как девочки вошли в лавку. Купец подозрительно глянул на Томасу, потом на Миру, и, без обычной учтивости, спросил:

– Что хотите, сеньориты?

– Вот этой девочке платье и платок, сеньор. По росту, пожалуйста.

– Деньги есть?

Мира показала кошель, побренчала им перед купцом. Заметила строго:

– Сеньору не следует быть таким недоверчивым.

Купец не обиделся. Он долго рылся в ворохе платьев, вытаскивал то одно, то другое, пока Мира не остановила выбор на лиловом с оторочкой из лёгкого материала с цветочками.

– И платок, сеньор.

Они шли домой, и Мира замечала, как Томаса нетерпеливо, с жадным интересом посматривает на свёрток в своих руках.

Дома Мира строгим тоном приказала:

– Пахо, пока я готовлю обед, ты нагрей воды. Будем купаться и мыть волосы. И эти тряпки сжечь, чтобы и следа не осталось! Томаса, готовься стать нормальной девочкой.

Томаса оробела, и пришибленно оглядывалась по сторонам.

Через час напряжённой работы Томаса была одета в новое чистое платье. Голова, промытая настоями от вшей и мылом, сверкала почти жёлтыми волосами, а лицо порозовело и выглядело вполне миловидно.

– Пошли обедать! – весело предложила Мира. – Сегодня похлёбка из крабов и салат с варёными яйцами. Ничего лучшего я не успела приготовить. Пахо, где ты запропастился? Поспеши, мы умираем с голоду!

Мира обратила внимание, что Томаса недовольно поглядывает на Пахо. Это немного возмутило её, но она не стала воспитывать девочку за столом.

Манеры, разговор и поведение Томасы сильно шокировали Миру.

После обеда Мира спросила девочку:

– Если хочешь, оставайся здесь ночевать. Мне будет веселей.

– А разве можно? Я не знаю. Вы, сеньорита, слишком добры ко мне. С чего это вы так?

– Что тут такого? Я одна и мне хочется кого-то рядом с собой. А то Пахо мне уже надоел своим бурчанием и причитаниями.

– Сеньорита! У меня нечем вам заплатить.

– Это не имеет значения, Томаса. Живи так, если хочешь. Будем вместе убираться, в огороде работать, стирать и играть. Тебе сколько лет? Мне уже двенадцать исполнилось несколько месяцев назад.

– А я не знаю, сколько лет мне. Никогда не задумывалась над этим.

– Мне кажется, что ты чуть старше меня. Тебе, наверное, лет тринадцать. И сиси у тебя уже наметились, а у меня ещё нет. И волосы под мышками начали расти, – Мира неожиданно покраснела, смутилась и больше не заговаривала на такие скользкие темы.

Томаса пытливо глянула в глаза Мире, отвела их и ничего больше не сказала. Потом подняла глаза. В них можно было заметить желание принять предложение пожить здесь, зависть и что-то другое. Это последнее тотчас насторожило Миру. Показалось, что эта девочка себе на уме и от неё можно ждать всего. И не очень хорошего.

– Так ты соглашаешься пожить у нас?

– Попробую, сеньорита Мира. Если получится.

– Как это? Почему ты сомневаешься?

– Я привыкла к бродяжничеству, и мне может стать плохо долго жить на одном месте. Но я попробую, сеньорита Мира. Можно?

– Конечно! Я попрошу Пахо поставить для тебя кровать в моей спальне.

– Разве ты не можешь просто приказать этому негру? Почему просишь?

– Он не раб, Томаса. Он свободный человек. И работает здесь добровольно. Его отпустил прежний хозяин за его заслуги.

– Во дела! А я думала, что он раб. Ну да ладно. Переживём!

В одну из последующих ночей Мира, долго собираясь с духом, спросила Томасу, когда они легли спать:

– Послушай, Томаса. Ты что-нибудь знаешь про мужчин?

– Про мужчин? Про этих скотов с грязными мыслями и намереньями?

– Ну да. О ком же ещё?

– Знаю! Приходилось! И совсем недавно один подонок поимел меня, скотина!

– Как это «поимел»? – не поняла Мира и вся загорелась от непонятного и сильного волнения.

– Ну ты даёшь! Неужели не знаешь, что это значит?

Мира пожала плечами, хотя Томаса этого не могла видеть.

– Хотя это понятно. Ты ещё маленькая и жила в другом мире. А я уже познакомилась с этими негодяями и достаточно знаю их. А чего ты спросила?

– Я уже давно люблю одного мужчину, – неуверенно сказала Мира.

– Ну и что? Ты ему отдалась уже? Или и этого ты не понимаешь? Ну и дела!

Мира понимала, но боялась признаться даже самой себе. Почувствовала, как щёки запылали огнём. А Томаса всё наседала:

– Что замолчала? Боишься признаться? Это с каждой случается рано или поздно. Так что не горюй!

– Ничего не боюсь! Просто из интереса спрашиваю, – Мира сильно волновалась и была рада, что в комнате темно, и никто не видит её лица.

Они помолчали. Сон не шёл к ним. И в темноте раздался шёпот Миры: