– А чего это тебе, Дон?

– Бог его знает! Сам ничего не пойму. Вот и обратился к тебе. Указал на твоего раба по имени Хокабо. Ты его знаешь?

– Конечно! А что, этот Хокабо задумал поднять бунт? Ты сдурел, Дон!

– Почему? Я ведь не знаю твоего Хокабо. А что с ним?

– Да он немного не в себе, Дон. Чокнутый, и ничего такого просто не смог бы придумать. Но спасибо, что поведал. Я разберусь. А не хочет ли кто под­ставить меня... или тебя, а? Этот Ромуло скользкий малый, а к тебе и вовсе не равнодушен. Ты сам поищи, может, и найдёшь чего, Дон.

Эти слова сильно обеспокоили Хуана.

Ночью, в объятиях Хавиты, он почти забыл про странное сообщение. Но тут Хавита неожиданно проговорила после жарких ласк:

– Ты как-то спрашивал про дела у негров, Хуанито. Помнишь?

– Всего не упомнишь, Хави.

– Ладно. Слушай сюда! Узнала, что кто-то хочет тебе худого. Говорят, что ты готовишь против хозяина какой-то заговор. И мне намекнули, что это исхо­дит от Ромуло.

– Что за чушь, Хави! Откуда это берётся? Всё никак не успокоится этот по­донок! Откуда узнала?

– Лучше я тебе этого не скажу. Человек этот не хочет тебе плохого, вот и поведал мне. Думал, наверное, что я передам тебе.

– Человек-то хоть надёжный, Хави?

– Вполне, Хуанито. Так что поостерегись этого Ромуло. Самый противный из вас! Только меня не впутывая в эти дела, обещаешь? – И Хавита заговорщически посмотрела чёрными глазами на своего любовника, что, правда, Хуан и не заметил в темноте.

Ариас, услышав от друга всю эту историю, тут предложил тайно прикон­чить Ромуло.

– Или он тебя прикончит, или выдаст хозяину. Потом разбирайся кто прав, а кто виноват, Хуанито. Могу попытаться это сделать, друг.

– И не думай, Ар. Без тебя можно управиться. Только подумать надо, как с этим справиться. Не хотелось бы разных обвинений.

– Прежде всего, тебе следует поспешить, Хуанито. С этим Ромуло шутки пло­хи. Но откуда он смог узнать про тебя? Кто-то всё же или подглядел, или проговорился. Что будем делать, друг?

– Погоди, Ар! Так просто ничего нельзя сделать. Думать, думать надо!

– У тебя нет времени для этого, Хуан! Думаешь, Ромуло будет тебя дожидаться? Он сам поспешит с доносом на тебя. А хозяин сумеет развязать языки лю­бому из своих рабов. У него для этого имеется Амбросио. А он своё дело ох как хорошо знает!

– Да, ты прав. Ладно, я подумаю, что можно сделать. А ты будь готов, может и в бега придётся пускаться. Держи мулов наготове, с сёдлами и оружием.

У себя в хижине Хуан лёг на топчан. Он по-прежнему спал один, и теперь свободно предался раздумьям. Единственно, что смог придумать – это затеять ссору с Ромуло, и убить его, как и Луиса. Другого на ум не приходило.

Он встал с противной дрожью во всём теле. Ещё не оформившийся план смущал юношу. Проверил оружие, особенно пистолет, нацепил шпагу, проверил, как двигает­ся кинжал в ножнах. Потная ладонь противно липла. Однако он пересиливал себя.

Прошёл осторожно в конюшню, толкнул Ариаса.

– Ар, – тихо проговорил Хуан. – Я пошёл, а ты тихонько оседлай мулов. Я долго не задержусь. Не спи.

– Куда уж там, Хуан, – едва слышно прошептал мулат.

Хуан шёл, ещё не зная, что будет делать. Волнение и страх гнали его в ночь, к хижинам, где располагались надсмотрщики.

Из одной из хижин, где жили негритянки, две тени скользнули из дверей. Хуан не успел заметить их, как знакомый пьяный голос Ромуло проговорил:

– Гляди, Челато, наш сосунок на охоту вышел! Мы домой, а он на поиски, ха!

– Да пусть идёт себе, Ромуло! Молодой ещё, не пресытился.

– Нет, погоди, брат! Я должен с ним поговорить! – Пьяный голос дребезжал от возбуждения. Хуан хотел пройти мимо, но Ромуло грубо схватил юношу за ворот, рывком развернул и сунул кулаком в лицо.

Хуан ощутил вкус крови во рту. Ярость залила его голову. Он с трудом устоял на ногах. Ромуло продолжал держать его за ворот. Рванул­ся, но тот держал крепко. А голос Челато сказал мирно, буднично:

– Отпусти ты парня, дурак пьяный! Чего привязался? Иди, Дон, иди! – Челато толк­нул Хуана, но тот ещё не полностью очухался, когда второй удар в скулу сле­гка затуманил голову на миг.

– Брось, скот! Отпусти! Челато, помоги мне!

Третий удар оказался пустым. Челато успел толкнуть друга, но зато Хуан успел выхватить кинжал, оторвать ворот от цепких пальцев Ромуло.

– Захотел присоединиться к своему дружку, подонок? – хрипло, чуть ли не с визгом прокричал Хуан. – Отойди!

Отчаянная решимость заполнила Хуана всего. А Ромуло, покачнувшись, на­валился на Челато, отшатнулся от него и опять замахнулся на Хуана.

Юноша опередил того, ударив в пах носком сапога. Ромуло охнул, хотел вы­ругаться, согнувшись слегка, и Хуан, охваченный яростью, ударил кинжалом в потную толстую шею Ромуло.

Ярость мгновенно улетучилась, как только юноша понял, что произошло. У Ромуло кровь бежала из раны, он стоял, покачиваясь, пьяно зажимая рану ру­кой, другой шаря вокруг, ища горло врага.

– Допрыгались, идиоты! – Челато почти трезвым голосом проговорил в лицо Хуану. – Теперь тебе, парень, несдобровать! Хозяин предупреждал!

– Да что ж мне делать прикажешь, Челато? Я его не трогал! Ты свидетель!

– Лучше беги подальше отсюда, пока я не доложил хозяину. Негры тебя не защитят. Их просто никто не станет слушать. Беги, по-хорошему тебе сове­тую, Дон. Не теряй времени. Эй, дружище? – Это он к Ромуло. – Ты хоть сможешь идти? Надо кровь остановить. Течёт. Видишь, как получилось. А я предупреж­дал, чтобы не трогал мальца. Пошли к бабам, пока не поздно.

Хуан удалялся к хижине. Он быстро собрал все вещи, прошёл к конюшне. У ворот маячила фигура Ариаса.

– Мулы готовы, Ар? – зловещим шёпотом спросил Хуан.

– Бежим? Ты его пришил?

– Веди же мулов, Ар! Пока никто не узнал и не поднял шум!

Конюхи проснулись, узнали, что это Ариас поднял шум, не вышли, а беглецы вскочили в сёдла и с места погнали животных к дороге в Понсе.

Было ближе к полуночи, когда путники сошли с мулов у домика сеньоры Ко­рнелии. Её голос прозвучал неожиданно спокойно, уверенно:

– Это ты Хуан? Что стряслось? Я ожидала тебя. Поставь животных во дво­ре и тихо ложитесь. Не разбудите мою Изумрудинку. Завтра поговорим.

Ариас бросил испуганный взгляд на друга, тот кивнул успокаивающе. Они в молчании увели мулов во двор, так же тихо, ощупью прошли в старую комнатку

– Заснём ли? – прошептал Хуан, устраиваясь на старом топчане.

– Заснешь, Хуан, куда ты денешься! Молчи, а то девчонку разбудишь.

Донья Корнелия молча двигалась по кухоньке, где сидели все жители этого убогого домика. Было позднее утро. Молодые люди были немного смущены, им казалось, что они тут без всякого смысла и вряд ли желанны.

Одна Эсмеральда была радостной, посматривала на Хуана весёлыми глазами и не могла утерпеть, чтобы не сказать что-нибудь. Бабка укоризненно дела­ла страшные глаза, но действовало это лишь на минуту, и девчонка опять за­давала то один вопрос, то другой.

И лишь потом, Хуан всё же спросил донью Корнелию:

– Сеньора, вы отпустите внучку с нами в город? Хочу ей подыскать пода­рок. Что бы посоветовали купить?

Сеньора строго глянула на внучку. У той глаза засветились надеждой.

– Пусть сама решит, Хуан. А то недовольна будет. А ребёнку нужны радо­сти. Без них будет трудная жизнь, греховная... – И она вздохнула, давая по­нять, что думать они могут по своему усмотрению.

Эсмеральда вскочила с колченогого табурета, подбежала к бабушке и звон­ко чмокнула её в бледную щёку.

Домой все трое вернулись немного усталые, возбуждённые, а девочка уже щеголяла с новыми гранатовыми серёжками, а новое платье осторожно и береж­но несла в руках.

Бабушка ничего не сказала об обновках, но можно было заметить, что она рада за внучку. А на душе у Хуана клубком в горле прокатилась волна удо­вольствия.