Тем временем наши раненые поправлялись. Омелько уже свободно ходил, а Карпо ещё ковылял при помощи костылей, сделанным общими усилиями.

Обоз медленно вытянулся из ворот и потянулся на восток.

Весна уже вступила в свои права. Почки на деревьях набухли, покрылись клеем, а некоторые уже готовились зазеленеть. Черешни покрылись белым цветом, а воздух наполнился гулом пчёл и шмелей.

Только обоз остановился на ночлег на постоялом дворе, как отряд рейтаров на потных конях заполнил двор. Капитан в богатом шлеме со страусовыми перьями, стремительно ворвался в комнатку купца и без особых церемоний приступил к допросу.

– Да что вам, собственно, нужно от скромного негоцианта, господин капитан? – с возмущением спросил Иштван.

– Вы обвиняетесь в сговоре с магистратом Франкфурта, господин купец!

– С какой стати мне это нужно? Да и где доказательства? Вы их можете предоставить?

– Вы на землях курфюрста, и должны подчиняться местным властям, – отчеканил капитан. – Все вы должны быть досмотрены и допрошены! Вы считаетесь арестованными и не должны покидать постоялого двора.

Эта весть мгновенно распространилась среди обозников. Наши друзья, не видя никаких прегрешений за собой перед властями, отнеслись к этому, как к досадной задержке на их пути домой.

Четыре дня рейтары держали обоз на постоялом дворе, пока Иван-Иштван с болью в сердце не выложил кругленькую сумму в пользу курфюрста. Тот позволил обозу продолжить путь.

– Демид, тебе не сдаётся, что теперь наши денежки плакали? – в сильном раздражении говорил Карпо.

– Вполне может быть, – согласился Демид. – А это меня не устраивает. Я должен потребовать свои деньги или уйти из охраны.

– Уйти? Без денег? Как бы не так! – возмутился Карпо и Омелько горячо его поддержал, заметив:

– Столько талеров я не намерен отдавать этому купчику! Сколько усилий потрачено, я кровь пролил, а теперь ещё и денег лишиться! Ни за что!

– Погодите! Сперва я поговорю с Иваном. Посмотрим, что он скажет. Одначе я уверен, что он будет плакаться и тянуть с выплатой.

– Это и ежу понятно, – опять бросил Омелько. – Лучше подумать, как всё же не прогадать.

– Посмотрим всё же, что ответит Иван, – настаивал Демид.

Иштван принял требование Демида с тяжким вздохом. Ответил скорбно:

– Ты же видел, что произошло, Демид. Я полностью разорён. Часть товара отдана рейтарам, все деньги забрали. Вся надежда на продажу товара. А когда это будет? Ещё не скоро.

– Потому и прошу тебя, Иван, – настаивал Демид. – Мои люди волнуются и боятся за свои кровные. Прошу всё же решить это.

– Пока это никак не решить, Демид. Пойми ты! Не могу я!

Дальнейшие переговоры ни к чему не привели. Демид ушёл с тяжёлым чувством вины и беспокойства.

Товарищи, услышав его отчёт, пришли в смятение и уныние. Карпо не вытерпел и крикнул, прикрыв рот рукой:

– Я его, паскуду, придушу, а деньги выдеру хоть из глотки!

– Тише ты! Ни к чему так кричать на весь двор! – Демид плотнее прикрыл дверь их комнатки.

– А что с ним цацкаться? – подбросил веток в огонь Омелько. – Вряд ли у нас потяжелеет кошель. Купчик зажмёт определённо! Помяните моё слово!

– Да я сам полагаю, что так к этому и идёт, – Демид огладил усы ладонью. – Просто спокойно надо подумать, что и как сделать. Земля-то чужая, а понимать мы ещё не научились.

– Да чудится мне, что это нам не станет помехой, Демид! – Омелько ретиво рубанул ладонью по колену. – Главное, заставить вернуть наши кровные!

– А вы заметили, что обоз идёт другой дорогой? – спросил Демид. – Я сам только сегодня это заметил.

– А куда мы путь держим? – спросил Карпо обеспокоенно.

– На юг, как мне кажется. И нам никто ничего не говорит.

– Это и вовсе плохо, – буркнул Карпо.

– Ничего! Приставим нож к горлу – и отдаст наши денежки! – Омелько жестоко скривил губы. – Мы своё вырвем, а там ищи нас в поле!

– Так просто это не сделать, – протянул Демид. – Всё это хорошо обмозговать требуется. А то окажемся совсем в другом месте, мужики.

Всё же друзья договорились, что тянуть с этим делом не стоит. И в ближайшую ночь решили пробраться к Ивану за деньгами.

– Я уже заметил, что Иван спит с двумя своими товарищами. Значит, их будет трое в комнате. – Карпо многозначительно хмыкнул. – Ивась с вами, – он указал на Омелько с Демидом, – пристанут к купцам, я постою на страже.

– А кони? – спросил Омелько. – Их как-то незаметно надо оседлать и приготовиться к бегству.

– Конюхам можно сунуть в лапу. Нам бы только немного времени выиграть, а там пусть ищут! – Карпо был уверен в успехе, горел желанием разделаться с этим обозом и выйти на вольный простор.

Демид вздохнул. Он понимал, что предприятие совершенно рискованное, не подготовленное, но и он сам уже измучился переживать. А идти против друзей он никак не хотел.

В следующую ночь Демид кое-как договорился с конюхами, сунув им по монете серебром и те сами оседлали коней в то время, как казаки готовились совершить отчаянный поступок.

Карпо, вооружённый с головы до ног, стоял вблизи двери в комнату купцов, куда тихонечко скрылись его друзья.

Скоро наружу выскользнул Ивась, молча показал, что дела идут успешно и заспешил в конюшню. А лёгкий шумок, доносившийся из комнаты купцов, пока никого не потревожил. Карпо нервничал, не снимая ладони с рукояти кинжала.

Но вот Демид в Омельком выскользнули из двери, поспешно прокрались к выходу и скрылись в конюшни.

Вывели коней, сторожа от ворот отстранили, пригрозили оружием, потом всё же связали, заткнув рот тряпкой.

– Теперь куда, Демид? – прошептал Омелько.

– Куда ж? Домой! – Демид махнул на восток, где ждала их родная земля.

Поздним утром, на покрытых потом и пеной конях, казаки влетели на постоялый двор. Хозяин перепугался, особенно поняв, что эти странные люди ничего не смыслят в местном говоре и вообще по-немецки.

Однако жестикуляцию быстро уразумел, приказал слугам выставить на стол обильную еду и пиво, и удалился по своим делам.

Постоялый двор располагался в большом селе, на околице, а дальше тянулись поля, уже местами вспаханные и готовые принять первые зёрна посевов.

Три часа отдыха дали себе и коням казаки, и уже готовились продолжить путь, как у двери загрохотали сапоги и в большую общую залу вошли шестеро стражников в стальных нагрудниках и шлемах. В руках были шпаги и сабли, за поясами засунуты пистолеты.

– Какого дьявола?! – вскричал Карпо, хватаясь за эфес сабли.

К ним бросились, наставили шпаги и алебарды. Начальник заговорил громко, уверенно и смысл был понятен. Их арестовывали. Под страхом и угрозой оружия, их обыскали, отобрали все деньги и ценности, обезоружили и связали руки спереди.

Без долгих разговоров посадили на свои же сёдла и все тронулись к городку, видневшемуся в двух верстах южнее.

– Что теперь с нами будет? – горевал Омелько, вспоминая уплывшие денежки, столь желанные и приятные.

Больше всех горевал Карпо. Он никак не мог понять, чем вызван арест, но во всём усматривал козни венгра Иштвана.

– Что-то мне не верится, что это его рук дело, – возражал Демид. – Слишком мало прошло времени, а мы ехали быстро.

Они сидели в тёмном подвале кирпичного дома, куда их затолкали, наградив тумаками и пинками. Было холодно, сыро, а свет едва пробивался через крохотное оконце под потолком, забранное толстой чугунной решёткой.

Их не развязали, и руки занемели, болели, ныли, но больше всего ныли их души. Они ломали головы, пытаясь понять причины задержания. И только к вечеру их развязали по одному, надели цепи на руки и ноги, и оставили, показав на деревянную бадейку с каким-то пойлом. Ложек, конечно, ни у кого не было. Попробовали пить, но вкус был отвратительным, и казаки отказались. А Демид после нескольких минут молчания, заметил решительно:

– Не помирать же с голоду. Хоть попьём, да и что-то там есть. А силы нам могут понадобиться в любую минуту. Пейте, хлопцы!