А затем детали начинают постепенно выходить из строя, у шестеренок ломаются зубцы, и поскольку их не заменяют, узлы отказывают, конвейеры деформируются и останавливаются. Учителя учат, врачи лечат, а тем временем в пустых магазинах увольняют персонал, на Фондовой бирже глядят в пустоту темные экраны, погасла реклама, стихли и опустели кафе. Мы наблюдаем, как день ото дня растут цены на товары первой необходимости, и хотя никому не нужно возить купюры в магазин на тачке, мы с трудом верим цифрам на кассовом терминале за литр молока, батон, пакет картошки. Мы набираем ПИН-код дрожащим пальцем, а потом обсуждаем проблему с менеджером по расчету заработной платы, тот пожимает плечами и повышает зарплату, суммы ведь не имеют никакого значения, крона в свободном падении.
Инженеры и изобретатели — герои нашего времени, они выдвигают теории развития современного общества без ископаемого топлива, без пластика, без резины. Мы слушаем с восторгом и ждем практического воплощения, электрических двигателей для рыболовных судов, упаковки из переработанного пластика, туалетной бумаги из водорослей, моющих средств из коровьей мочи, но развитие идет медленно, первичное производство сложное и дорогое. Они соревнуются в беге со временем, шестеренки вращаются все медленнее, ВВП падает, превращается в маленькую точку на горизонте, фокус сужается.
Жизнь продолжается, словно ничего и не произошло, но стандарты меняются, потребности стали не такими, как раньше. Когда нет работы или зарплата — это всего лишь относительная величина на счете в банке, которая завтра потеряет смысл, мы находим новые решения, новые способы выжить. Власти распределяют продукты, детей кормят скиром[6] и кашей в школах, пожилых людей в домах престарелых тоже, счастливчики получают зарплату рыбой и картошкой. А мы, остальные, увозим в деревню плоские экраны, компьютеры и картины Кьярваля и возвращаемся домой с сыром, маслом и говядиной, статусные символы громоздятся теперь в деревенских домах.
Постепенно каждый становится близким самому себе, каждый за себя, мы суем коробки с яйцами или полицейскому, или акушерке, которая принимает новорожденного. Мы принимаем участие в протестах перед альтингом, Государственным советом, Университетом Исландии, и никаких зрелищ, больше еды, мы стоим в бесконечных очередях в распределительных центрах, где нас отмечают в списках. Ингибьерг Эйнарсдоттир, бизнес-администратор, безработная, замужем, трое детей. Мы забираем коробку с едой, она слишком легкая, ставим в магазинную тележку и толкаем домой. И надеемся, горячо и искренне надеемся, что этого хватит, чтобы сегодня вечером дети не легли спать голодными.
Жизнь продолжается, потому что у нас нет иного выбора, мы несем свою ношу, кто-то уходит в море, кто-то уезжает на хутор, оставляя детей и стариков на попечение другим. Мы надеемся на лучшее и работаем как волы, лучше поменьше думать и не размышлять о том, как может распасться общество, словно обтрепанный канат, словно ткань, которая расползлась на тысячу нитей.
Изменившиеся приоритеты
Государственный бюджет с учетом новых обстоятельств
РЕЙКЬЯВИК, 13 марта. — Расходы на университеты, здравоохранение и учреждения культуры сократятся более чем наполовину, если проект, предложенный министром финансов, получит одобрение альтинга. Парламентская оппозиция критикует новый проект бюджета, подчеркивая беспрецедентность сложившейся ситуации, когда утвержденный три месяца назад бюджет был аннулирован.
Выступая сегодня вечером на первом обсуждении своего проекта, министр финансов Аринбьерн Олафссон, отвечая на критику, указал, что январский разрыв связи сделал прежний бюджет нереальным. Теперь в него внесены изменения, продиктованные актуальными нуждами народного хозяйства.
«Не имеет смысла обсуждать расходы на финансирование учреждений, которые не могут служить своей изначальной цели без связи с внешним миром, — сказал министр финансов. — Больницам теперь некуда расходовать средства, запланированные на покупку лекарств, медицинских инструментов и оборудования».
Университеты закроют устаревшие специальности
Министр добавил, что университетам следует пересмотреть свои задачи и закрыть подразделения, утратившие целесообразность: «Мы расходуем миллионы на преподавание французского, испанского и литературоведения. Эти средства можно направить на реализацию новых решений, которые позволят обеспечить демографическую безопасность и подготовиться к будущему».
Несколько десятков человек собрались перед зданием альтинга, чтобы выразить протест против запланированных изменений и потребовать сохранения прежнего бюджета. Когда сторонники вынужденных мер стали выступать в защиту правительства, возникла потасовка. Полицейские и спасатели сдерживали толпу, зачинщики беспорядков были арестованы. Сведений о пострадавших нет.
ХЬЯЛЬТИ
— Задание на самом деле несложное, — говорит экономист, откинувшись на диван. — Все зависит только от нас.
Он изменил свой стиль, пышная борода уравновешивает редкие волосы, серый пиджак уступил традиционному свитеру. Презентация на стене самого большого конференц-зала министерства называется «Новая Исландия — самодостаточное развитие и экономическое процветание». На слайдах графики, диаграммы и макроэкономические показатели; присутствующие ерзают на своих местах.
— Нам нужно только заниматься тем, чем исландцы всегда занимались, начиная с заселения страны. Сегодня мы лучше технически оснащены, у нас больше знаний, а еще есть вся эта наша энергия и человеческий капитал, мы можем стать абсолютно самодостаточными. Это наш национальный проект.
Он постоянно вставляет й в слово проект и произносит про-й-ект. Хьяльти испытывает неодолимое желание его поправить: послушай, дружище, это называется проект, не бери на себя то, что ты даже не можешь нормально произнести, но сдерживается: он здесь не на своем поле. Он вообще не понимает, что делает на этом заседании в министерстве, с копией подписки о неразглашении в кармане, все строго конфиденциально.
Элин стоит у окна и смотрит на город, на это, по мнению Координационной группы, препятствие на пути к самодостаточности и экономическому процветанию страны, город, который нужно уменьшить.
Она поворачивается к Хьяльти.
— Ты же понимаешь, куда мы держим курс, — обращается она к нему. — Наше общество кардинально изменится. Координационная группа и была создана для того, чтобы выдвинуть радикальные идеи. По сути, их отчет провозглашает революцию, основанную на оптимизме и радости созидания. У нас нет времени на скепсис или отчаяние. Вопрос лишь в том, как мы претворим это в жизнь.
Мани сложил руки на коленях.
— Разумеется, мы не первые, но предшественников называть не хочется. Мы шутим, что немного похожи на экономистов Сталина, это ведь на самом деле не что иное, как централизованное плановое хозяйство.
— Но мы ведь не собираемся никому об этом говорить, — прерывает его Элин.
Она смотрит на Хьяльти.
— Нам нужно найти более подходящее название. Самодостаточное народное хозяйство, активное благосостояние, что-нибудь в этом духе.
Он кивает; судя по всему, ему надлежит давать советы по привлечению СМИ.
— Продовольственные ресурсы Исландии, например. Конечно, можно найти привлекательный бренд для такого оригинального сценария. Однако насколько этот план реален? Как вы собираетесь заставить тысячи образованных горожан с их специфическими работами переехать в деревню, обрабатывать землю и ходить в море? План ведь исходит из этого, если я его правильно понимаю.
— Обстоятельства нашей жизни изменились, — говорит Элин. — Либо мы адаптируемся к ним, либо пасуем. Мы сейчас не самодостаточны, нам нужно удвоить производство продовольствия в стране. А это нельзя сделать, программируя компьютерные игры, делая маникюр или публикуя рецензии на книги. Нам нужно возделывать! Пасти скот и ловить рыбу. — Глаза у нее горят, она показывает на слайд на стене. — Мы будем не сельскохозяйственными рабочими, мы станем бондами, которые возделывают землю, разводят скот и выходят в море ловить рыбу, как в старые добрые времена. Так мы всегда жили здесь, на самом краю океана.
