Доковыляв до пещеры, Алиенора распечатала вход и шагнула внутрь. На этот раз она шла уверенней, знала, что опасности больше нет, однако светящийся огонёк над головой всё равно подрагивал. Силе дракона она доверяла. Видела, что спеленал Ридэль неведомую тварь надёжно. Но всегда существует маленькое «но». Вдруг ш-экатт ухитрился выбраться?

Зверь лежал там, где его бросили. На её появление отреагировал поднятой мордой и утробным рыком, в котором Алиеноре почудились страх и отчаяние. Он вполне мог подумать, что она пришла его добивать. А его когда-то надёжное убежище превратится в могилу.

– Прости, мы бросили тебя здесь, – хриплым голосом проговорила Алиенора, облизнув пересохшие губы. Ей очень-очень хотелось надеяться, что зверь капельку разумен. Или хотя бы почувствует успокаивающие интонации. – Правда, прости! Мы не хотели. Мы просто защищались.

Она выставила впереди себя пустые ладони. Зверь затих, но наблюдал всё равно настороженно. В том числе за руками.

– Привык, что бьют магией? Я не буду. Клянусь! Никак не буду. Ни магией, ни как-либо ещё. Если ты не нападёшь, разумеется.

Сев прямо на землю, потому что ноги не держали от усталости (и страха, чего уж там!), Алиенора устроилась поудобнее.

– А ты умный, – заключила она, когда горловое ворчание стихло.

Ш-экатт наблюдал за ней, выворачивая шею, хотя ему было неудобно. Алия тоже с любопытством рассматривала невиданное существо. Приметила, что зверюга будто сжалась от светящегося огонька, а от размеренных звуков речи расслабилась. Кляня себя за глупость – нападать хищнику в темноте сподручнее – демонесса отправила магический светлячок висеть дальше, за спину, а сама придвинулась к зверю ближе. Теперь она сидела в густом сумраке, глядя в фосфоресцирующие глаза. Темнота ш-экатта явно приободрила.

Лохматый отощавший зверь при внимательном рассмотрении вызывал жалость. Свалявшаяся шерсть не давала с наскока определиться с её цветом, и только со второй или третьей попытки демонесса поняла, что зверь жёлто-коричневый, с рыжими подпалинами на морде. Кончики шерстинок по всему телу имели ярко-синий, в здоровом состоянии, а сейчас грязно-тусклый цвет, отчего вокруг ш-экатта словно переливался лазурный ореол. Наверно, на свету это могло быть даже забавным. Морда зверя отличалась хищным строением, была длинная и узкая, уши острыми, с кисточками, тело поджарым, а лапы длинными, шестипалыми, с когтями. Один бок бедолаги был нормальным, а вот второй занимала огромная рана. Покрытая коркой, кое-де лопнувшей, сочащейся сукровицей. Шерсть вокруг раны висела слипшимися сосульками. Кровь ш-экатт успел зализать, но держал тело изогнув, словно внутри болело, и если не рана, то магические путы Эрграйдоса зверя точно прикончили бы. Точнее, его бы убил голод и невозможность выбраться из пещеры.

– И откуда ты такой взялся, – вздохнула Алиенора, рассмотрев узника подробно.

Ш-экатт осторожно потянулся и ткнулся в неё носом. В голове внезапно возникло изображение вулкана. Курящийся кратер, потухший, но ещё не остывший, где в жаркой глубине, перемещаясь по застывшей лаве, бегали похожие зверьки. Маленькие и большие, они жили, играли, охотились, сбиваясь в небольшие стайки.

– О… О! – опомнившись, Алиенора взглянула на зверя. – Так ты телепат! Можешь общаться образами. И понимаешь всё, что я говорю. Потрясающе! Тогда ты точно должен знать, что опасности я не представляю.

Зверь заскулил.

– Как же ты сюда попал?

Дальше пришлось хватать ртом воздух в попытке продышаться и избавиться от комка в горле. Каринки понеслись со скоростью кометы.

На кратер налетают драконы в зверином обличии.

Паника.

Погоня.

Короткие схватки с печальным исходом.

Взрослых распугивают, детёнышей загоняют в хитроумные ловушки. Родители, не пожелавшие уступить, остаются лежать на базальтовой земле. А потом крепкие когти, хватающие детёнышей и утаскивающие. Он, а точнее она – Алиенора ощутила, что перед ней самочка – вцепилась зубами в хвост отлетающего дракона. Для этого пришлось прыгнуть на пределе сил, изнывая от тоски, бьющей под сердце. От неё хочется выть, но нельзя. Нельзя разжимать челюсти! Сначала дракон ничего не почувствовал или ему не мешало: чешуя-то толстая, а потом опомнился и послал удар магией. Вспышка, боль обожгла бок, полёт с высоты. Она знатно приложилась о камни. Сутки зализывала рану, потом просто выживала.

– Ох… – у Алиеноры защипало в носу. – Ясно. Ты гналась за своим детёнышем, но тебя саму ранили. Теперь я просто обязана тебе помочь. Не бойся, я осторожно.

Подобравшись ближе, Алиенора ослабила магические путы. Снова ругая себя последними словами. Если ш-экатт сейчас бросится… И винить будет некого, сама виновата. Надумала себе его разумность, поверила. Помочь тоже будет некому, если что. Ридэль в бесчувствии снаружи. В общем, дура она неосмотрительная. Дура и есть. Однако зверь вёл себя смирно. Позволил сделать всё, что Алиенора хотела.

– Путы я чуть-чуть ослаблю, уж извини, совсем не сниму. А сейчас не шевелись, подлечу магией твой бок. Надо же, какая ирония: чёрный рубин тут нарасхват! Испытание за испытанием, на самых разных существах.

Лечение прошло на ура. Пациент проявлял благоразумие и последнее, что она для зверюги сделала, это принесла ей воды, соорудив из листьев подобие миски. После этого, поставив магический заслон, Алия едва добралась до навеса и рухнула рядом с Ридэлем. В бездну приличия! Она будет думать об этом завтра, на свежую голову.

Не знаю, чего я хочу, но я этого добьюсь

(Ридэль в сомнениях)

Утро застало врасплох. В первую очередь ощущением тепла, охватывающим с головы до ног. Затем сигналы тела приобрели яркость и Алия ощутила крепкую руку на своей талии. Чувство мужского тела, прижавшегося сзади, бьёт под дых. Оно настолько недвусмысленно, что заставляет трепетать девичью скромность и в то же время очаровывает запретной сладостью. Так и хочется прижаться в ответ, и забыть о всех заботах. Ридэль рядом, он лежит на боку, она тоже, совсем не так, как они засыпали, и Алия замерла, не зная, как реагировать. Её обнимают, «партнёр» заботливо прикрыл её полой большого плаща, и она совершенно точно знает, что Эрграйдос не спит. Твёрдая грудь вздымается, а очень даже характерная выпуклость упирается ей в бёдра пониже спины. Дракон бодрствует, вполне здоров и готов к активным действиям. Его желание отчего-то ни капельки не оскорбительно. Наоборот, запускает сердцебиение вскачь, наполняет томлением. Алиеноре пришлось постараться, чтобы не выдать себя неосторожным вздохом или движением. Продолжая притворяться спящей, она лежала не шевелясь.

Тихий стон, очень мужской, перевернул в её душе всё с ног на голову. Ридэль вдруг рвано выдохнул, подался на мгновение бёдрами вперёд, а затем отпрянул и глухо выругался сквозь зубы. Судя по шороху: перевернулся на живот. Алиенора даже дышать перестала, зажмурившись. Новое шуршание и спине стало холодно. Очень аккуратно Эрграйдос поднялся и ушёл, оставив ей плащ. Упругие шаги отдалились от места из ночёвки. Демонесса изумлённо распахнула глаза. Что такое? Неужели его что-то… смутило? Так-то она считала, что мужчин невозможно выбить из колеи подобным. Неудобства они за свои реакции не испытывают. А некоторые так вообще гордятся. На всякий случай она продолжила лежать и утомлённый накануне организм плавно скользнул в сон. Там размышления над тонкостями мужской психики сменились образами дерзких губ, настойчиво шепчущих: «Алия». А когда Алиенора открыла глаза, под навес проникало яркое солнышко, лучи эсшаорского светила бродили по пожухшей подстилке из веток, и грели так, что под плащом было жарко. А со стороны плыли аппетитные запахи жаренного мяса.

Алиенора резко села и сразу увидела Ридэля. Что сказать, дракон времени даром не терял! Рядом с кривоватым шалашом, выстроенном её руками, вырос по-мужски чётко оборудованный лагерь. Кострище, воткнутые по бокам палки, над ними ещё одна, на ней тушки, похожие на птичьи, и одуряюще пахли именно они, поджариваясь. Кострище было ограничено кругом камней, рядом приличная охапка дров и два камня как импровизированные стулья. На зависть уютно. На одном из камней сидел Эрграйдос, посвежевший и бодрый. У его ног стояла запотевшая фляжка, на коленях лежал меч, который император внимательно разглядывал. Судя по выражению его лица, доволен он не был. Алиенора мысленно простонала, вспомнив, как издевалась над оружием. Ну да, ну да, для мужчины меч – вещь практически священная. Спасает жизнь, отражение его сущности и всё такое. А конкретно это оружие вчера занималось делами совсем не великими. Хотя если подумать, то тоже спасал жизнь своему хозяину. Утешившись этим, Алиенора приободрилась.