— Вот она! — вдруг пронзительно вскрикивает хозяйка дома. — Орхидея!

Дебора со скачущим сердцем смотрит в альбом. Там действительно изображена орхидея, но дендробиум, а не каттлея. Дебора качает головой, и Хейди выглядит раздраженной. Внизу звонит домашний телефон, и хозяйка удаляется, чтобы ответить.

Дебора перелистывает страницу за страницей, пробегает глазами записи о продажах и починке украшений, покупке металлического лома, изготовлении ювелирных изделий на заказ. Хейди не возвращается. Деборе больше всего нравятся украшения с цветами, и не только из-за броши. Она любит цветы, восхищается их недолговечной красотой, удивляется, как быстро сладкий аромат превращается в запах прелого сена. Возможно, в будущем Дебора займется искусством составления букета. Виктор с его связями сможет порекомендовать ее в ювелирный магазин, на торжества в честь обручения, свадьбы. Виктор. Интересно, чем он сейчас занимается с ее внуками. Он согласился присмотреть за Лидией и Тайлером в обмен на домашний веганский ужин, от которого дети, конечно, отвернут носы и потребуют пиццу.

Замечтавшись о его квадратном подбородке и пронзительных голубых глазах, которые при седых волосах кажутся аквамариновыми, Дебора рассеянно пролистывает весь журнал. Наконец она спохватывается и возвращается к пропущенным страницам. Где-то здесь глаз неосознанно зацепился за сочетание «Ауэр».

Она медленно переворачивает листы и наконец находит то, что искала. Хелен Ауэрбах, квитанция о продаже двух четырехкаратных бриллиантов Джозефу Шпигелю. Дата: 17 марта 1949 года. На всякий случай Дебора отлистывает назад, но это первое упоминание Хелен.

Потом ее имя не появляется до мая, когда она продала еще один камень, а затем, в следующем месяце, еще один. Самая крупная покупка состоялась в феврале 1952 года. Восемь бриллиантов. Это было незадолго до рождения Деборы, примерно в то время, когда мать купила дом на Эджхилл-роуд.

В последний раз Дебора находит имя Хелен в записях за октябрь 1954 года — сделка, которая названа не покупкой, а обменом. В обмен на украшение, изготовленное на заказ, Хелен отдала бриллианты и серебряный лом. Дебора помнит, что шляпная булавка была сделана из стерлинга — сплава с высоким содержанием серебра. Внизу страницы написано: «Работа на заказ, оплачена полностью. Бриллианты и изумруды, использованные в дизайне, предоставлены ювелиром по фактической стоимости. Большой желтый бриллиант предоставлен клиентом. Дополнительной денежной оплаты не требуется».

Дебора снова и снова перечитывает эти предложения. Большой желтый бриллиант — это, видимо, «Флорентиец». Предоставлен клиентом — вероятно, имеется в виду Хелен. Если мать заказала брошь по индивидуальному дизайну, расплатилась полностью стерлингом и белыми бриллиантами, принесла свой камень, значит, алмаз все-таки не был подарком любовника. Возможно, Хелен даже не была любовницей, но Дебора помнит, каким тоном Дэниел обвинил ее мать в разрушении их семьи, в нервном срыве бабушки, как помнит и пустоту, которую ощутила, впервые увидев фотографию Джозефа, держащего ее на руках. Дебора продолжает перебирать содержимое коробки в поисках блокнотов. Эскиз броши в виде орхидеи должен быть где-то здесь. Отчасти ей любопытно увидеть его — аккуратные линии, создающие идеальный изгиб чашелистиков, сглаженные кончики лепестков, — но главное, что она понимает: тех нескольких фраз недостаточно. Вместе с выпиской из книги учета она должна предоставить доказательства, что речь идет именно о бриллианте «Флорентиец». Если она сумеет найти эскиз, возможно, алмаз действительно принадлежит Миллерам.

В течение следующего часа Дебора продолжает перебирать содержимое архивных коробок и постепенно переходит к семидесятым годам. Все это время Хейди на чердак не возвращается. Дебора открывает коробки, поверхностно проглядывает их и закрывает, пока ее внимание не привлекает записная книжка в красном кожаном переплете. Она горячо верит в то, что энергией обладают не только бриллианты и люди, но и земля, и бездушные предметы. Еще не открыв записную книжку, она уже знает, что внутри находится рисунок броши в виде каттлеи.

И Дебора действительно находит десятки зарисовок для броши Хелен. Разнообразные способы включить алмаз «Флорентиец» в украшения в виде птиц, леопардов, в нарядные ожерелья и простые кулоны, все с соблюдением пропорций и с указанием размеров желтого бриллианта, представленного в каждом предмете. Последняя четверть книжки посвящена рисункам многочисленных лепестков, сапфиров и изумрудов разной формы, вариантам конструкции двойной застежки на задней стороне броши вкупе с бесконечными заметками о том, как вписать в изделие немного кривобокий бриллиант в форме щита. Дебора прижимает свою находку к груди и закрывает глаза. Она чувствует Джозефа. Она чувствует Хелен. Она чувствует Флору, прямо здесь, в этой записной книжке. Потом кто-то похлопывает ее по плечу, и она видит, что над ней наклоняется Дэниел.

Деборе удается проехать по длинной подъездной дорожке, пока она не останавливается на обочине около поля. Женщина выходит из машины и вдыхает свежий бодрящий воздух. Дэниел Шпигель прогнал ее так быстро, что она не успела ни поблагодарить Хейди, ни попросить разрешения взять с собой эскизы броши. Но ей не нужна физическая копия. Она запомнила все зарисовки — усыпанных бриллиантами листьев, позолоченной оправы, идеальной каттлеи — и важнейшую фразу: «Большой желтый бриллиант предоставлен клиентом».

Бек чуть не подпрыгивает.

— Она только что упомянула «Флорентиец».

После этого Цита продолжает обсуждать любовника Флоры, шофера, погибшего во время восстания. «Если они хотели иметь ребенка, сначала им следовало вступить в брак. Это было бы по-божески. Могла ли я проявить к нему больше сострадания, учитывая, что он погиб, защищая наших детей? Возможно. Но его смерть не смывает их греха и не означает, что мой муж справедливо отдал ей алмаз».

Дальше Цита раскрывает такие подробности, которые Бек не могла и представить. Говорит, что ее добрый, богобоязненный, щедрый и глупый — да-да, она назвала императора глупым — муж, надломленный необходимостью бежать из своей страны, преисполнился благодарностью к няне за то, что та спасла их детей от смерти. Он не спорил с женой, когда Цита заявила, что увольняет Флору, и не защищал женщину, которая оказала им неоценимую услугу. Вместо того чтобы пытаться переубедить супругу, он подарил Флоре шляпную булавку. Девушка, конечно, согрешила, когда забеременела вне брака, но не оставлять же ее в нужде. У Габсбургов было множество других драгоценных камней и наличные деньги в избытке. Кроме того, считалось, что алмаз «Флорентиец» приносит несчастье. Императору не хотелось, чтобы вещь с дурной славой сопровождала его семью на пути в неизвестность. А Флоре жизнь и так уже не сулила счастья. Возможно, на ее судьбу «Флорентиец» оказал бы противоположное влияние. Император надеялся на это. Даже когда Габсбурги покинули Швейцарию, когда их деньги обесценились, а драгоценности были расхищены неблагонадежными приближенными, когда они оказались без гроша на Мадейре и даже когда Карл лежал на смертном одре, он ни разу не пожалел о том, что подарил няне Флоре дорогой бриллиант.

— Она сказала, что император преподнес Флоре «Флорентийца» в дар до того, как они уехали из Австрии? — Впервые Бек произносит эти два имени вместе: Флора и «Флорентиец», словно они неотделимы друг от друга.

Кристиан повторяет слова Циты по-немецки и переводит:

— Мой добрый и глупый муж испытывал чувство вины за то, что мы бросаем ее, беременную, хотя она рисковала жизнью, спасая наших детей. Перед отъездом он извинился перед ней за то, что мы не можем взять ее с собой, и подарил ей алмаз. И эта распутница приняла такой дорогой подарок. И хотя император никогда не жалел о своем великодушии, но как она посмела принять от него столь драгоценную вещь?

Раз Карл подарил алмаз Флоре до того, как монаршая семья бежала, значит, это произошло еще до падения империи, то есть до введения Габсбургского закона, по которому все имущество короны автоматически переходило в собственность республики. А это означает, что еще до установления республики бриллиант принадлежал Флоре, а не короне.