Распечатав письмо, она видит логотип неизвестной ей юридической фирмы — «Тэйлор, Вашингтон и Вайнер» из Нью-Йорка. Бек пробегает глазами страницу, пока не останавливается на знакомом названии в середине абзаца.

«Мы получили копию экспертного заключения Международного геммологического общества в отношении цветного алмаза от уважаемого третьего лица, которое пожелало сохранить анонимность».

Какое еще третье лицо? Насколько Бек известно, единственные чужаки, которым известно о бриллианте, — это Виктор и друг Джейка, травокур. Мог ли Виктор рассказать о камне кому-то? Перед ювелирным миром он не совсем чист, но он друг Бек. Его действия по отношению к «Тиффани» могут считаться неэтичными, но не противозаконными, и нажился он за счет очень богатой и влиятельной компании. Нет, Виктор не предал бы ее.

Но откуда у вечно обдолбанного друга Джейка средства, чтобы организовать сделку на черном рынке? Это весьма маловероятно. Так кто же еще остался? Может быть, кто-то из Геммологического общества? Виктор говорил, что экспертиза анонимная, но ведь проводившие ее специалисты Миллерам ничем не обязаны.

Бек стала читать дальше:

«Экспертное заключение в отношении цветного бриллианта, выданное Международным геммологическим обществом, подтверждает, что находящийся в Вашей собственности бриллиант является алмазом „Флорентиец“. Перечисленные в описании вес, размеры и огранка бриллианта идентичны таковым алмаза „Флорентиец“. Кроме прочего, экспертиза указывает на перьевидный изъян, „по форме отдаленно напоминающий сердце“, который соответствует многочисленным описаниям „Флорентийца“».

Далее Тейлор, Вашинтон и Вайнер, эсквайры, выступают от имени итальянского правительства.

«Правительство Италии не заинтересовано в выяснении, как алмаз „Флорентиец“ попал в собственность мисс Хелен Ауэрбах; оно лишь выражает удовлетворение тем фактом, что после девяностодевятилетнего периода неизвестности драгоценная реликвия Медичи снова обнаружена».

Реликвия Медичи? Бек смутно помнит, что Франциск Лотарингский унаследовал бриллиант, когда стал герцогом Тосканы после смерти последнего Медичи мужского пола. Затем Франциск женился на представительнице Габсбургов и привез «Флорентийца» в Австрию. Конечно, когда-то бриллиантом владели Медичи. Но почему итальянское правительство считает, что теперь он является достоянием Италии?

Бек продолжает читать и находит ответ на свой вопрос:

«Принимая во внимание ценность бриллианта „Флорентиец“, как культурную, так и в денежном выражении, правительство Италии готово предложить 500 000 долларов за его возвращение. Подобный обмен устранит необходимость инициировать судебные процедуры».

Выходит, итальянцы тоже не уверены, что камень принадлежит их стране. В противном случае они бы не предлагали компромиссное решение и не пытались бы подкупить ее. Одно тем не менее ясно: после ста лет забвения алмаз «Флорентиец» снова всплыл на поверхность.

— Итальянское правительство, — повторяет Джейк, отвечая на звонок Эшли и Бек по «Фейстайму». Его сестры сидят с каменными лицами на диване в доме на Эджхилл-роуд. — С чего это он принадлежит Италии?

— Долгая история, — говорит Бек. — В конце Первой мировой войны на Австрию были возложены репарации странам-союзникам, что предполагало возвращение сокровищ Медичи в Италию. Собственно, если бы «Флорентиец» находился в Австрии в конце Второй мировой войны, еще неизвестно, пришлось бы им возвращать его Италии или нет. Так что, если бриллиант не наш, он может принадлежать не австрийцам, а итальянцам.

Эшли ковыряет под ногтем, Джейк смотрит в пустоту. Бек не дает себе труда объяснять условия мирного договора и положения, согласно которым Австрия обязана вернуть в Италию ее историческое достояние; ее уже никто не слушает.

Лидия и Тайлер скатываются по лестнице и начинают гоняться друг за другом вокруг дивана. Дебора преувеличенно большими шагами крадется следом за ними, накинув на плечи розовое покрывало Хелен, как плащ. Бек хочет сказать Деборе, что вещи Хелен не игрушка, но умолкает, заметив, как радуются дети, когда бабушка в шутку накидывается на них.

— Ребята, потише, у нас серьезный разговор! — кричит Эшли, когда все трое снова несутся вверх по лестнице; жизнерадостный смех еще долго звучит в ушах.

— Что теперь будем делать? — спрашивает Джейк.

— Ничего, — отвечает Бек. — Это пустые угрозы. Будь у них законные основания подавать в суд, они бы связались с нами через официальные юридические каналы.

— Это не угрозы, а предложение, — возражает Эшли. — И я думаю, нам следует принять его.

Бек в изумлении таращит глаза.

— А что? Хорошие деньги, — объясняет свою позицию Эшли.

— Предложение, — произносит Джейк, ходя кругами по гостиной. Скромная сумма по сравнению со стоимостью бриллианта. Его доля будет почти такой же, как гонорар за сценарий «Моего лета в женском царстве». Но то Голливуд, а то знаменитый алмаз. И все же тогда этого хватило на новую квартиру, и не пришлось искать поденную работу, пока он не закончил сценарий. А на сей раз не нужно будет признаваться Кристи в том, что его уволили.

— Вы что, серьезно? — Бек смотрит по очереди то на брата, то на сестру. — Ладно, давайте. Раз так, забудем о Хелен и пятидесяти детях. Ну правда, какое нам до этого дело, если итальянцы предлагают нам полмиллиона?

— Никто ничего не забыл. На следующей неделе я встречаюсь с Сэлом Франкелем, — говорит Джейк. Это один из пятидесяти спасенных Гольдштайнами детей и один из шести еще оставшихся в живых. Кристи нашла его в статье о доме престарелых под Лос-Анджелесом.

— Не надо так драматизировать, — говорит Эшли, закатывая глаза. — Кроме того, даже если мы продадим алмаз, у нас останется брошь. Можем сохранить ее на память, вместо того чтобы прятать бриллиант стоимостью несколько миллионов долларов.

— Мы же договорились: никакой продажи, пока мы не узнаем, как камень попал к Хелен. Насколько я могу судить, тут мы не сильно продвинулись, — напоминает Бек.

— Это ты договорилась, — возражает Эшли. — Как всегда, решила все сама и не дала нам и слова сказать.

— Я согласен с Эшли. Последняя пара недель, когда приходилось все время оглядываться через плечо, была адской, — добавляет Джейк.

— А вы не задумывались, как итальянцы узнали о бриллианте и почему не предложили больше? Если бы вы хоть на минуту перестали считать деньги, то заметили бы, что тут что-то не так.

— Это из-за меня, — роняет Эшли, и не успевает она опомниться, как выкладывает брату и сестре историю своего посещении Джорджины в «Бартлис».

— Ты с ума сошла? — спрашивает Бек.

— Эшли-Эшли… — Джейк укоризненно качает головой, и странно слышать разочарование в его голосе.

Эшли сдерживает слезы. Она объясняет Бек, что обдумывала их следующий шаг, хотя на самом деле ей нужно было сбежать от Райана, которому предъявлены обвинения: ей все время хотелось бросить в него чем-нибудь.

Брат и сестра смотрят на нее с ужасом, не веря своим ушам. Эшли в отчаянии. Ее интересует история бриллианта и вообще прошлое Хелен. Ей действительно не все равно, но прямо сейчас она не может думать ни о чем, кроме как о расследовании в отношении Райана. Нужно нанимать адвоката, но бóльшая часть их счетов арестована, потому что деньги украдены ее мужем у компании. И вот появляются средства, не связанные с деятельностью Райана, которые могут спасти его от тюрьмы, если только он заслуживает этого. Но об этом она брату с сестрой не говорит.

— Я просто… Джорджина — моя старая знакомая, и я знала, что вы оба не желаете думать о продаже. Я даже не пыталась продать алмаз, хотела только подготовить план на случай, если придется сбывать бриллиант быстро.

— Ну, поздравляю, похоже, что благодаря тебе мы и оказались в такой ситуации.

— Я старалась внести свой вклад.

— Какая же ты… — Бек отодвигается от сестры. — Что твоя доля, какие-то сто двадцать пять тысяч долларов, будет для тебя значить? Ты, наверно, на обувь в год тратишь больше.