Дебора наклоняется, чтобы поднять вырезку. Сердечный приступ в возрасте шестидесяти четырех лет, остались жена и двое детей. В некрологе ничего не сказано ни о третьем ребенке, ни о любовнице, которая родила его. Просматривая заметку, Дебора вспоминает, что в конце пятидесятых Хелен остригла волосы и стала делать высокий начес. Такую прическу она носила на протяжении шестидесятых, пока ее грива не начала седеть. Тогда Хелен отрастила волосы и стала укладывать косы короной на голове — и до самой смерти так и не меняла прически. На фотографиях, изображающих ее на пикнике с Джозефом, в танце, за ужином, рука в руке, у Хелен нет начеса. Тот факт, что с такой прической она не снималась, не обязательно свидетельствует о расставании с сердечным другом, но обозначает перемену в их отношениях — раньше любовники открыто фотографировались, затем начали таиться.

Виктор возвращается со стаканом воды. Приятная прохлада успокаивает Дебору. Она осушает стакан и ставит его около некролога. Глаза ее скользят по заметке и возвращают ее к той же мысли: 1960 год, ей восемь лет, она могла знать своего отца. Хелен не хотела, чтобы они общались. Потом в третьем абзаце Дебора обращает внимание на подробность, которую раньше не заметила: перед эмиграцией в Америку Шпигель был часовщиком при австрийском дворе.

— Значит, он был знаком с императором?

Виктор пробегает глазами по тексту.

— И, подозреваю, довольно хорошо. Он, вероятно, встречался с ним.

Внезапно все становится понятно. Флора не была няней. Несмотря на бриллианты, которые они нашли в кукле, не Хелен привезла «Флорентийца» в Америку. Должно быть, это был Джозеф Шпигель, придворный часовщик, у которого был доступ к императору. Видимо, он и подарил алмаз Хелен. А дети Деборы сейчас в Австрии и идут по неверному следу, на который она их навела.

Дебора оглядывает библиотеку с книжными полками от пола до потолка и стеклянными дверьми, ведущими в столовую в колониальном стиле. Виктор наблюдает за ней, наверняка делая тот же вывод: вот как алмаз оказался у Хелен.

Дебора поворачивается к нему.

— Почему вы нам помогаете?

— Несколько лет назад ваша дочь оказала мне неоценимую услугу. Я никогда не смогу ее в должной мере отблагодарить, но стараюсь делать все, что в моих силах. — Он говорит это так искренне, что Дебора не может вспомнить, почему первым ее побуждением было недоверие к нему.

— Вы Скорпион.

Он растерянно смотрит на нее.

— По зодиаку.

— Телец. Это хорошо или плохо?

Она рассказывает ему про особенности Тельцов, про их упрямство, творческие способности.

— Когда я с вами познакомилась, то подумала, что вы Скорпион, — признается она, хотя ему это ни о чем не говорит.

— Извините за ту угадайку с бриллиантами.

Дебора пожимает плечами.

— Я выбрала правильный камень. У него более спокойная энергия, чем у двух других.

— Тогда, полагаю, я должен угостить вас ужином. — Виктор не в силах сдерживать улыбку, и Дебора видит, что зубы у него хорошие, но не совершенные — на нижней челюсти они скучены. Она с трудом сдерживает желание провести пальцем по этим кривым зубам и почему-то уверена, что Виктор не стал бы сопротивляться.

— Полагаю, да, — произносит она.

Когда лифт останавливается на девятнадцатом этаже, Тайлер и Лидия как ни в чем не бывало подходят к стойке администратора, точно зная, что делать. Дебора в их возрасте подбежала бы к окну от пола до потолка и жадно стала бы любоваться видом, но ее внуков не удивишь рестораном, расположенным высоко над землей.

Виктор ждет за столиком, одетый так же, как и во время двух их предыдущих встреч, в черную кашемировую водолазку и брюки цвета хаки, по-видимому не чувствительный к установившейся в сентябре жаре.

Увидев приближающееся семейство, он встает и сражает Дебору своим очарованием. Ну и рассердилась бы Бек, узнав, что он так ей улыбался! Эшли оставила матери щедрую сумму на расходы — Деборе этого хватило бы на месяц. Она могла нанять няню, но решила взять внуков с собой: если дети будут с ней, значит, это не свидание, и ей необязательно сообщать об этой встрече Бек.

Виктор уже заказал куриные наггетсы и картошку фри, которые приносят, как только Дебора с внуками садятся за стол. Виктор наблюдает, как дети едят, и Дебора замечает в его глазах блеск, возможно зависть. Судя по его взгляду, детей у Виктора никогда не было.

Когда он наливает ей шампанское, Дебора спрашивает:

— Вы пьете только шипучее вино?

Он смеется.

— А что же еще предложить даме?

Дебора жестом подзывает официанта и заказывает два коктейля «Роб Рой».

— Я всегда предпочитаю что-нибудь покрепче на первом свидании.

— Так, значит, это свидание? — спрашивает ювелир, и Дебора не сразу понимает, что он ее дразнит.

Виктор и правда не привык пить ничего, кроме шампанского, и ржаной виски действует на него мгновенно. Плечи расслабляются, он рассказывает о своем обучении в Ювелирном Ряду, о старомодных европейских традициях постижения ремесла, начиная с метлы и заканчивая паяльной лампой. Когда он заговаривает о бриллиантах, дети проявляют интерес.

— У моей мамы есть бриллиант, — сообщает Тайлер Виктору. — Папа ей подарил.

Пока он спрашивает у мальчика и девочки, знают ли они, как образуются алмазы, официант приносит закуски. Виктор просит у него четыре листа бумаги и цветные карандаши.

— Сначала нарисуйте вулкан, — командует он детям. Лидия и Тайлер, как прилежные ученики, изображают горы с зубчатыми кратерами на вершинах. Тайлер даже присовокупляет зеленую лаву.

— Лава не зеленая, балда, — замечает Лидия.

— Правильно, — говорит Виктор, и Лидия кидает брату самодовольный взгляд. — Но и Тайлер не так уж ошибается.

Мальчик показывает сестре язык. Дебора думает напомнить внукам, что нужно вести себя прилично, но решает, что их соперничество вполне естественно. Не стоит учить их всегда быть паиньками.

— Если в вулкане есть оливин, он будет извергать крошечные зеленые камни. Собственно, с алмазами происходит вот что.

Вместе они рисуют земную мантию под вулканом, и Виктор очерчивает путь алмаза из области стабильности к поверхности земли. По лицу Деборы невольно расплывается улыбка, когда Виктор просит детей смять листы наподобие астероидов и бросить их на стол. Тайлер кидает комок в темную лужицу кетчупа на своей тарелке и вдавливает бумагу в соус.

— Почему ты всегда такой гадкий? — восклицает Лидия.

Когда Тайлер поднимает комок, оказывается, что бумажный астероид оставил в луже отпечаток, и Виктор, искусный миротворец, соглашается, что, хотя кетчуп и не самый гигиеничный пример, след от импровизированного небесного тела похож на вмятины, которые образуют настоящие астероиды на поверхности Земли. Он указывает на борозды в соусе.

— Алмазы могут формироваться в таких расселинах. При сильном ударе повышается температура и создаются необходимые условия.

Урок естествознания быстро сменяется возбуждением из-за мороженого и последующим падением уровня сахара, и Дебора уже видит на лице зевающего Тайлера признаки апатии.

— Нам пора домой, — говорит она.

Виктор настаивает на том, чтобы проводить их до гаража и заплатить за парковку. Завидев вдалеке Красного Кролика, Дебора внезапно стыдится пятен ржавчины на капоте, вмятин и царапин на бамперах.

Едва она собирается извиниться, как Виктор говорит:

— У меня был «Кролик» в середине семидесятых. Я любил ту машину.

Дети залезают на заднее сиденье, и Дебора чувствует в груди стеснение, когда Виктор подступает ближе, еще ближе. В конце концов он целует ее в щеку, и в животе у нее все опускается от разочарования.

— У вас восхитительные внуки, — говорит Виктор, открывая для нее водительскую дверцу.

— Боюсь, это не моя заслуга.

Он закрывает за ней дверцу и стучит по капоту, прощаясь. Он не говорит, что приятно провел время в ее компании и что они скоро увидятся, не упоминает о клейме и не спрашивает, рассказала ли она Бек о Джозефе Шпигеле и его близости к императору. Дебора выруливает на улицу и направляет машину к шоссе. Сначала Честер, теперь Виктор. Неужели она потеряла хватку?