— Мне не нужно обсуждать это с семьей, — без малейших колебаний говорит Бек. — План превосходный.

— Том говорит, что помогает вам с этим делом? Если вы не возражаете, он будет выступать вашим представителем от фирмы.

Бек смотрит на главного партнера с подозрением. Не намекает ли он на их роман? Потом начальник улыбается, и Бек понимает, что он не знает об их отношениях. Отдел кадров в курсе, но Карен сохранила конфиденциальность.

— Так мы договорились? — спрашивает другой партнер и, не дожидаясь ответа Бек, заключает: — Хорошо. — И встает.

Остальные выстраиваются к выходу следом за ним. Через несколько мгновений переговорная пустеет. За столом остаются только Бек, Карен и Том.

— Как вы? — спрашивает Карен Бек, которая настороженно кивает. Выходя, Карен одаряет Тома взглядом, за который Бек могла бы заплатить — настолько он пропитан отвращением.

— Я не хочу, чтобы ты представлял интересы моей семьи, — говорит Бек, когда они остаются одни.

Том смущен.

— До сего момента я тебе помогал.

— Придется много времени проводить вместе, а мне это не нравится.

— Бек, тогда в квартире… — начинает Том.

Бек прерывает его:

— Это была ошибка. Заключительный акт изгнания друг друга из наших жизней. — Том хочет возразить, но она выставляет вперед руку, показывая, что еще не все сказала. — Я уже все пережила, но ты сделал мне очень больно. Я открылась тебе, как не открывалась еще никому. — И опять она жестом остановила его. — Позволь мне закончить. Я благодарна тебе за помощь, правда. Просто я больше не доверяю тебе. У наших отношений слишком богатая история. Не хочу, чтобы ты узнал еще больше интимных подробностей о моей семье.

Том выглядит обиженным, отчего в Бек вскипает гнев. Ее слова не должны задевать его. Она не успевает сказать ему это, как Том отвечает:

— Я не осуждаю тебя за то, что ты сделала. Главное — это не наши ошибки, а то, как мы на них реагируем. Мне все равно, что ты мошенничала в школе…

— Я не мошенничала…

Том водит указательным пальцем, как бы говоря, что именно это он и имеет в виду.

— Не грози мне пальцем, я не ребенок, — произносит Бек, чувствуя себя маленькой девочкой.

— Я не сразу понял, почему твоя история так меня встревожила. Я хотел, чтобы ты открылась мне. И это ужасно, что твой учитель унизил тебя.

— Он травил меня. В наше время его бы уволили и ославили во всех соцсетях.

— В том-то и дело, Бек. Ты не обратилась к властям, а взяла все в свои руки.

— Ты это серьезно? — Конечно, он это серьезно. — Для большинства людей это не так просто. Директор мне ни за что бы не поверил.

— Неизвестно.

— Ты не имеешь права меня осуждать, — говорит Бек, стараясь не повышать голоса. Переговорная расположена в центре офиса, отделенная только стеклянными перегородками. Любой проходящий мимо может их услышать.

— В том-то и дело, что я тебя не осуждаю. Мне правда все равно, что ты там натворила. Я верю, что люди меняются к лучшему. Если мы искупаем свои ошибки, то можем их преодолеть. Но важно вот что: ты все еще считаешь себя оскорбленной, словно не виновата ни в чем из того, что с тобой происходит.

Бек чувствует подступающие злые слезы. Том продолжает формулировать свои аргументы, проводя всесторонний обзор ее вины перед Джейком, перед матерью, перед Молли Стэнтон из юридического института — удивительно, что он помнит ее имя, — перед директором школы и Лиззи Мейерс, которая на самом деле поблагодарила мистера О’Нила за оценку, которую заслужила.

— Остановись, пожалуйста.

Может быть, Том и прав, что она винит кого угодно, только не себя, но он несправедлив в том, что касается мистера О’Нила и произошедшего в школе. Директор никогда бы не поверил жалобам на популярного учителя, особенно после того, как Бек взломала школьный компьютер. А раз Том не понимает этого, значит, он совсем не подходит на роль представителя ее семьи.

— Я попрошу партнеров назначить на это дело кого-нибудь другого.

Бек встает, но не выходит из комнаты. Если она попросит другого сотрудника, ей придется объяснять причины. Партнеры не знают, что они с Томом встречались. Карен держала это в тайне, хотя и должна была сказать им. Бек не хотелось ее подводить.

Том обходит стол и становится вплотную к ней.

— Позволь мне помочь тебе.

— Почему это так важно для тебя?

— Потому что ты заслуживаешь юриста, который сделает все возможное и невозможное. Хелен этого заслуживает. А никто другой не будет стараться ради тебя так, как я.

Бек отводит взгляд. Когда она снова поворачивается к нему, он настойчиво смотрит на нее.

— Ты понимаешь, что нам не стоит работать вместе?

— Конечно, понимаю, но ведь у тебя глаза открыты. Если тебе это покажется невыносимым, если по какой-нибудь причине тебе станет неудобно, — скажи только слово, и я уступлю место другому юристу. — Он смотрит на нее с мольбой, и Бек жалеет, что не попросила Карен остаться. Хотя было бы нечестно еще больше впутывать в их отношения отдел кадров.

Бек все еще сомневается, но отвечает Тому:

— Ладно. Давай попробуем.

Она соглашается не ради него, а ради Карен, ради Миллеров. Том — хороший юрист. Судя по его широкой улыбке, он будет сражаться как лев, пусть даже не за нее, а за ее семью.

Они вместе идут по коридору, и Бек запоминает первоочередные задачи, которые быстро перечисляет Том. Прежде всего, нужно подать ходатайство о снятии ареста с алмаза, поскольку нет никаких доказательств, что это «Флорентиец».

— В экспертизе Геммологического общества не указано название камня. Где гарантии, что это тот самый алмаз? Может, это и не «Звезда Мичигана», но и то, что это «Флорентиец», не доказано.

— В заключении экспертизы упоминается сердцевидный изъян, — возражает Бек. — Я прочитала много документов о «Флорентийце», и все они свидетельствуют об уникальном включении такой формы. Франциск Лотарингский тоже упоминает о нем, когда преподносит алмаз своей невесте. «Как сердце навечно заключено внутри этого бриллианта, так и мое сердце всегда с тобой», — пишет мать Марии-Антуанетте, когда посылает ей бриллиант на свадьбу. К тому же у нашего камня точно тот же вес и размеры, как у «Флорентийца».

— Так нам дело не выиграть. Давай начнем с того, что посеем сомнения в истории владения бриллиантом. На этом основании мы сможем подать ходатайство с просьбой отложить досудебное рассмотрение дела. — Том перечисляет несколько возражений, которые можно выдвинуть. — Остальные претенденты тоже будут заинтересованы в отсрочке.

Чем дольше отсрочка, тем больше времени, чтобы доказать, что бриллиант принадлежит Миллерам по праву.

Бек продолжает молча идти рядом с Томом, бегло записывая, что надо найти специалистов по европейскому праву и истории, геммолога — может, это будет Виктор, а может, кто-нибудь другой, учитывая, что он первым идентифицировал бриллиант и придется привлекать его как свидетеля, — историка ювелирных украшений, знатока старых дел с гражданской конфискацией, которые могут напомнить прецеденты, способные помочь в ведении дела.

— И продолжайте искать любые сведения о жизни Хелен. Мы должны не просто доказать, что бриллиант не принадлежит никому из других претендентов, мы должны доказать, что он по праву принадлежал твоей бабушке, а теперь принадлежит тебе.

Они останавливаются около рабочего места Бек.

— И нужно как-то заставить замолчать твоего отца. Мы можем подать ходатайство о судебном запрете на контакты с тобой и членами твоей семьи, но лучше избавиться от него по-хорошему. Попытайся накопать на него компромат. В отношении подобного типа это наверняка будет нетрудно.

Бек смотрит, как Том, окрыленный, необычайно легкой походкой спешит по проходу. Перспектива работать вместе с ним, конечно, не радует, но он, без сомнения, будет прекрасно отстаивать интересы ее семьи, а это самое главное.

— Ты действительно считаешь, что это хорошая идея? — спрашивает ее Эшли с экрана айпада.