— Тогда давай, назови меня по имени, — томно произнес князь, приблизившись ко мне почти вплотную.

Я нервно сглотнула. Хотела отступить, но сзади был сервант с хрустальной посудой.

— Т-ты слишком близко… — сдавленно пробормотала я, чувствуя приятный запах его кожи.

— Тебе противно? — выдохнул князь мне в ухо, отчего по моей спине пробежали мурашки.

Нет, мне не было противно. Мне было неловко, страшно и волнительно. А ещё я не могла оторвать взгляда от шеи князя, от его ключиц, которые были видны из-под не застегнутой до конца рубахи. И почему он вообще перестал выглядеть чопорно и опрятно? Решил, что раз я видела его воспоминания, то уже можно выглядеть не так прилично, как раньше?

Пока в моей голове роилась стая разных мыслей, князь терпеливо ждал. Близость его тела сводила меня с ума, и я решила прекратить эти чувственные горки, пока ещё способна рационально мыслить.

— В общем не буду я тебя никак называть! — воскликнула я, оттолкнув князя, который никак не ожидал от меня такого, и легко поддался. — И обращаться к тебе никак не буду!

Не дожидаясь его ответа, я заспешила к себе, на ходу приложив ладони к горячим щекам.

— А если тебе будет крайне необходимо меня позвать? — в след крикнул мне князь.

— Тогда обращусь к тебе, как раньше: «дядюшка», — не оборачиваясь, сказала я.

В спальне я на всякий случай закрыла за собой дверь и упала на постель. Мне понадобилось около получаса, чтобы полностью успокоиться.

Князь определенно тревожил мои чувства, и мне надо было что-то с этим делать, потому что иначе… Что? Я в него влюблюсь? Кошмар какой…

Мне определённо нельзя влюбляться в князя, потому что… Почему? Какие причины? Он — не мой дядя, хоть я так и называла его целых десять лет. Так что я вполне могу…

Нет, о чем я вообще думаю?! Ничего я не могу! Узнала все его тайны, покраснела пару раз перед ним, и уже начала себе всякие нелепости надумывать.

Любовь, как же. Князю восемьсот лет, он столько всего пережил. Ему нужна такая же женщина, как он: сильная, мудрая, вечная.

С такими мыслями я пролежала до самого утра, не смыкая глаз. В восьмом часу лежать уже опротивело, и я поднялась с постели, умылась, причесалась и переоделась.

На тихой и безжизненной кухне съела хлеб с сыром и выпила чай. По выходным городская управа не работала, так что мне некуда было спешить. Чтобы хоть чем-то занять себя, я взяла роман, который уже не прятала, села у камина и принялась читать.

Однако не успела я прочесть и половину главы, как колокольчик на входной двери звякнул, оповещая о том, что вернулся кто-то из домочадцев.

Отложив роман, я кинулась в прихожую и, увидев Лиззи, радостно вскрикнула.

— Я думала, ты вернёшься только завтра!

Подруга поставила корзину на пол и улыбнулась.

— Подумала, что здесь я нужнее. Угадала?

— Ещё как! — закивала я и, подбежав к Лиззи, схватила её за руки. — Ты не представляешь, сколько всего произошло!

— Рассказывай же скорее.

Я открыла рот, чтобы поведать ей о наших с князем приключениях, но внезапно осознала, что Лиззи не посвящена в тайны вампиров, а значит, рассказать ей о произошедшем я никак не могу.

— Ох, ну-у, — протянула я, думая, что бы сказать. — Генрих без тебя с ума сходил! Так скучал, что князь его по делам отправил в Москву.

Интерес у Лиззи сразу угас. Она нахмурилась, сжала губы и, взяв корзину, прошла на кухню. Я последовала за ней.

— Почему ничего не говоришь?

— А что мне сказать на это?

— Ну, разве тебе не льстит его внимание к тебе?

— Вовсе нет. Он же совсем ещё мальчишка. Сколько ему? Семнадцать? Восемнадцать?

Лет триста как минимум, но ты не поверишь.

— Он старше, чем выглядит, — ответила я, не вдаваясь в подробности.

— Сомневаюсь, что ему тридцать пять или около того, — сказала Лиззи, вынимая из корзины баночки с вареньем, яйца свежие ягоды и овощи. — Не хочу связываться с мужчинами, которые младше меня.

— Он уже говорил тебе о своих чувствах? — Я села за стол и, стянув из вазочки печенье, принялась его грызть.

— Несколько раз, — Лиззи демонстративно закатила глаза к потолку. — И так помпезно, что я не верила ни одному его слову. Сразу видно, что он несерьёзен.

— А мне кажется, что в отношении тебя он очень даже серьёзен, — вспомнила я одно из воспоминаний князя, в котором Генрих жаловался ему на то, что никак не может забыть Лиззи, которая постоянно отказывает ему.

— Давай не будем это обсуждать, — немного раздраженно сказала Лиззи. — Я не планирую сближаться с этим… мужчиной.

— Разумеется, — кивнула я, досадуя, что начала разговор, который был неприятен Лиззи. — Больше ни слова о Генрихе.

— Спасибо.

Этим вечером князь не проявлял ко мне повышенного внимания, и я даже немного расслабилась, думая, что теперь, с возвращением Лиззи, он станет более сдержанным. Однако, как позже оказалось, у князя были важные дела, и времени смущать меня у него совершенно не было.

Вечером следующего дня вернулся Данияр. Князь встретил его и сразу же отправился в управу. После вечернего чая мы с Данияром устроились в уютной кухне за столом и стали играть в «Дурака». Лизи примостилась в углу на скамейке и монотонно вязала носок.

Время давно перевалило за полночь, а мне спать совсем не хотелось. Возбужденная азартом, я раз за разом пыталась выиграть у Данияра, но все мои попытки терпели поражение.

— Ты жульничаешь! — воскликнула я, когда нас счет стал 15:0.

— Вовсе нет, — спокойно ответил Данияр. — Ты просто слишком импульсивна и невнимательна.

— Неправда! — громко произнесла я.

— Правда. У тебя такое бывает. — От низкого бархатного голоса князя по моему телу пробежала россыпь мурашек.

Он стоял в дверях, прислонившись плечом к косяку, и с интересом смотрел на нас с Данияром.

— Он наверняка жульничает, — пожаловалась я ему, стараясь не смотреть в бездонные ониксовые глаза.

— Он просто просчитывает твои ходы, — князь отлепился от косяка и подошел ко мне. — Тебе тоже надо так делать. А еще запоминать карты, которые вышли из игры.

— Это сложно, — пробормотала я, глядя на то, как Данияр ловко мешает колоду карт.

— Вовсе нет. Раздавай, — скомандовал Данияру князь и, чуть подвинув меня вперед, уселся на мою табуретку.

Кухонные табуретки были добротными и широкими, на них запросто могло поместится два человека, но тогда им бы пришлось сидеть вплотную и чувствовать не только дыхание друг друга, но еще и сердцебиение.

Князь тесно прижался к моей спине своей грудью, и я отчетливо чувствовала, как спокойно бьется его сердце. Он вытянул руки вперед — так, будто бы обнимал меня, — и собрал розданные Данияром карты.

— У тебя хорошие карты, — шепнул мне на ухо князь, отчего я снова вся покрылась мурашками. — Не спеши сразу избавляться от козырей, но и не береги их до самого конца, а то можешь остаться с целым скопом хороших карт. Запоминай, чем он ходит, каких мастей у него в избытке, а какие в дефиците.

Его указания напомнили мне момент на балу в день моего рождения, когда князь учил меня вальсу со свечой. Он так же тесно прижимался ко мне и так же горячо шептал мне на ухо.

Господи, да какая тут стратегия?! У меня мозги плавятся от его близости!

Краем глаза заметив, что спицы в руках Лиззи перестали двигаться, я посмотрела на подругу и поймала ее неодобрительный взгляд. Выходка князя ей явно не нравилась, как и то, что я его не осадила. Жалостливо посмотрев на подругу, я вернулась к картам в руках князя, которые он незамедлительно передал мне.

— Кинь ему шестерку. И вторую шестерку тоже… А теперь девятку. Молодец, — князь все так же на ухо продолжал давать мне указания.

Его губы почти касались моей кожи, я чувствовала его прохладное дыхание, и мое тело остро реагировало на это. Князь наверняка видел, как по моей коже пробегают мурашки всякий раз, как он шепчет что-то мне на ухо.

Я думала, что хуже уже быть не может, но внезапно я оплошала, и вместо валета червей кинула валета козырной масти.