— Перекрыть все аэропорты и вокзалы, послать его фотографию в уголовный розыск и во все филиалы КГБ в Союзе! — командовал Убожко.
— Аэропорты и заграничные поезда мы перекроем, а остальное сможем сделать только в понедельник! — ответствовал Трохин, пощипывая усы. — Кстати, я не уверен, что сегодня и завтра, в воскресенье, наши действия будут эффективными — народ отдыхает…
— Это вы… это вы просрали Горского! — бушевал Убожко.
На Московском вокзале в Ленинграде Горский не задержался, часы показывали четыре утра, но еще стояли белые ночи, и на улицах было светло. Он любил Ленинград и на миг забыл, зачем и почему он в этом городе, из такси он с нежностью смотрел на величественные здания Невского проспекта, на милые сердцу соборы.
— Далеко до автобусной станции? — спросил он таксиста.
— А вам куда?
— Рядом с Выборгом…
— Хотите, я вас подвезу? Не слишком дорого возьму…
— Нет, спасибо, у меня денег в обрез… — Горский боялся связываться с такси, ему хотелось раствориться среди людей и не привлекать внимания.
— Иногда в Выборге пограничный контроль, — заметил таксист, зарядив Горского новой порцией страха. — Нужно разрешение…
Данн и Фрей, прибывшие в Ленинград из Хельсинки, уже выезжали из своего консульства в большом фургоне с дипломатическим номером. Задняя часть фургона была загружена дипломатической почтой.
— Ну что же, Питер, по-моему, если нас выгонят из СИС, мы вполне можем пойти в дипкурьеры… — Данн старался бодриться, однако не мог сдерживать нервозность.
— Если нас сегодня не арестуют русские, — слабо пошутил Фрей.
Фургон, по обыкновению, сопровождало наружное наблюдение КГБ.
— Не нервничайте, — говорил Данн, — это рутинная слежка, они следили за диппочтой и до нас с вами, и так будет после нашего отъезда.
По странному совпадению, английский фургон обогнал автобус, в котором рядом со старушкой мешочницей сидел бледный Горский. Он посмотрел на дипломатический номер и вздохнул, — ему, конечно, и в голову не приходило, каким образом патроны собирались вывозить его из страны. Указание об усиленном пограничном контроле и фото Горского достигло погранзаставы рядом с Выборгом в субботу вечером. Пограничники ходили по проезжавшим составам и очень внимательно осматривали пассажиров. Автобус на пути в Выборг делал одну короткую остановку около туалетов. Во время стоянки к Горскому подошел статный, худой брюнет и сильно хлопнул его по плечу.
— Игорь, здорово! Какими судьбами? А я и не заметил, что мы в одном автобусе… Я слышал, что ты в Лондоне. И вообще большой человек! — брюнет немного заискивал.
У Горского пересохли губы от неожиданной встречи, и он отделался неопределенными ответами. Случайный попутчик оказался сотрудником Ленинградского управления КГБ, с которым Горский когда-то учился в разведшколе, настырностью и настойчивостью он отличался завидными, а в Выборг ехал к проживавшим там родителям. Проворно и энергично пересадив старушку мешочницу на свое место, брюнет уселся рядом с Игорем, всю дорогу расспрашивал его о жизни в Лондоне и уговаривал провести с ним день в Выборге. Из портфеля он вытащил бутылку водки, и оба пили прямо из горлышка. Алкоголь вывел Горского из полуобморочного состояния, он стал даже улыбаться.
Питер Данн никогда в жизни не носил соломенной шляпы, столь распространенной в России, особенно среди мужчин около пятидесяти и выше, он с интересом оглядел себя в витрине магазина. Выборг понравился ему: чист, безлюден, со сносной архитектурой. Вокруг Дома культуры было пусто, и он сразу заметил Горского в сером костюме с огромными надставными плечами, измятом так, словно его жевала корова. Они обменялись вроде бы равнодушными взглядами, и по лондонской традиции Игорь пошел вслед за Данном, который зашел в магазин и, скользнув взглядом по полупустым полкам, повернулся к выходу, мгновенным движением руки передав тоже зашедшему Игорю смятый в комок кусочек бумаги. Игорь купил для вида банку шпрот, а Данн двинулся дальше, где ожидал его фургон. Филеры КГБ без всякого интереса посмотрели на очкастого, люмпенского вида мужика в жутком советском костюме и проследовали за фургоном. Даже если бы КГБ и успел направить фото Горского, узнать его было невозможно. Горский зашел в грязный туалет с оторванной щеколдой и аккуратно разгладил записку. Все было зашифровано, пришлось усесться орлом над вонючей дырой, достать листочек с кодом и, придерживая одной рукой дверь и вздрагивая от каждого шага, прочитать текст: «За нами «хвост». Ровно в два часа, ни секундой ни раньше ни позже, находитесь на улице Ленина, дом 15 во дворе рядом с аркой. Садитесь прямо в заднюю дверь фургона». Горский разорвал записку на мелкие части, засунул обрывки в рот и с трудом проглотил. Часы показывали 12.30. Он подошел к буфету со стойками, купил бутерброды с колбасой и сыром и граненый стакан кофе, который наливали половником из большой кастрюли. Ел он жадно, почти не прожевывая, — то ли от голода, то ли от возбуждения. Вдруг его вырвало прямо на землю.
— Пьют тут с утра… — проворчал обкомовского вида человек в сандалиях.
Фургон с Данном и Фреем тем временем делал все, чтобы усыпить бдительность филеров и не дать никаких поводов для подозрений: мирно выпили по кружке пива у ларька, заехали в сувенирный магазин и в местную «Березку», где отоварились зернистой икрой и водкой. Часы показывали 1.45.
Убожко и Трохин каждые полчаса получали сводки о ходе поиска — ничего утешительного не поступало.
— А вдруг англичане вывезли его тайно? Загримировали, дали английский паспорт на чужое имя? Или, скажем, венгерский паспорт — за венграми мы хвоста не ставим, — высказывал свои предположения Трохин.
— Все может быть. Дай указание, чтобы в аэропортах иностранцев проверяли на грим. Правда, я сомневаюсь, что англичане пойдут на дерзкую операцию, — их бюрократия этого не позволит. Прошли времена Брюса Локкарта и полковника Лоуренса…
Указание Убожко о проверке на грим привели в исполнение крайне неудачно: придрались к слишком волосатой и сильно нарумяненной даме, подергали усы у одного джентльмена, чем он остался весьма недоволен. Скандалы повергли пограничный контроль в уныние. Убожко медлил с рапортом председателю о ЧП — судить окончательно обо всем деле было рано, доказательства побега предателя отсутствовали. Зачем зря волновать начальство?
Ровно в 1.55 Горский вошел под арку на улице Ленина, и тут же на него налетел ободранный пес. Он прыгал и оглушительно лаял, какая-то бабка во дворе прокричала: «Хватай его, Тарзан, пусть не ссыт в арке!» Горский отбивался от пса сложенной в рулон газетой и выглядел комично. Дипломатический фургон спокойно катил по улице Ленина в сопровождении двух машин КГБ. Приближаясь к дому 15, водитель-англичанин начал тормозить, медленно проехал дом, остановился и дал задний ход, в арку, чтобы развернуться. Одна машина наружного наблюдения проехала мимо, а другая остановилась метрах в ста от дома. Фургон въехал в арку задней частью, и Горский, отбиваясь ногами от пса, открыл дверь и впрыгнул внутрь.
— Все о’кей, Игорь! Чувствуйте себя как дома! — Данн говорил бодрым голосом с переднего сидения, хотя его тоже трясло от напряжения. — Закройте дверь на замок изнутри! Включите свет справа! Как вы себя чувствуете?
— Прекрасно! — сказал он хрипло, исполняя команды Данна.
— Перед вами большой сундук. Он достаточно велик, но вам придется согнуться и немного потерпеть. Внутри кислородная подушка и резиновый горшок. Бутылка воды. Даже есть виски, если вам будет скучно… — нарочитые бодрящие шутки Данна разбивались о лед молчания. Горский залез в сундук, где уже все было готово к приему человека, даже несколько одеял. Дипломатический фургон на полной скорости летел к границе, машины КГБ, выполнив свой долг, отстали, почти у самого контроля водитель остановился, Данн выскочил, открыл заднюю дверь и повесил на сундук печати Форин офиса, имевшиеся и на другой поклаже. Пограничники хорошо знали водителя и с удовольствием принимали в подарок сигареты «Мальборо». Данна и Фрея осмотрели очень тщательно, ибо никогда с ними не встречались. Горский лежал в сундуке и молился Богу, он молился, обещал ничего не делать в жизни дурного, быть добрым к ближнему и выполнять все заповеди Христа. Вдруг он закашлялся. Пришлось сжать рот двумя руками. Пограничники открыли багажник фургона и проверили каждую кладь по описи, которую предъявил Данн.
