Слово взял Селиг.

– Как вы знаете, сегодня прибыл наш человек из замка ярла Рагнара. Он сообщил, настоящая Ода вышла замуж за ярла Олава, сына Густава, а мне досталась эта рабыня. Оказалось, семь лет назад Рагнар заменил свою дочь тирой, чтобы скрыть новое соглашение о браке. Хотя наш человек, под видом наёмного воина, три года жил в замке и следил за Рагнаром, чтобы тот не обманул нас, но наши усилия оказались тщетными. Теперь нашему клану нанесено страшное оскорбление и мы должны смыть его кровью. Завтра мы выступаем войной на земли Рагнара. Мы должны стереть с лица земли его замок, а его самого предать смерти.

Среди викингов послышался одобрительный гул, кто-то даже поднял оружие вверх и потряс им над головой.

– Что же касается этой девки, – вновь заговорил Селиг. – Больше она мне не жена. Своим молчанием она сама вынесла себе приговор. Я не убью её, пока. Но она будет жить среди рабов и выполнять самую низкую работу. Больше никто не должен обращаться с ней как с высокородной дамой и проявлять жалость. Она не имеет никаких прав и закончит свою жизнь как и должна, среди тир. Но никто не должен притрагиваться к ней без моего позволения. Она моя личная рабыня и посягательство на неё, будет рассматриваться как посягательство на моё личное имущество.

– Ты сохранишь ей жизнь? – удивился рядом сидящий Йорген.

– Она должна сполна заплатить за свой проступок.

Судя по выражению его лица, Йорген остался недоволен решением сына. Он чувствовал, Селиг оставил её в живых совсем не потому, что хотел отомстить, а потому что слишком привязался. Об этом он ещё поговорит с сыном.

Бренна не знала, радоваться ей или плакать. С одной стороны, никто не притронется к ней, по крайней мере пока этого не захочет Селиг, но с другой, он сказал что она должна заплатить. Каким способом он потребует от неё эту плату? Что придумает, дабы унизить её ещё больше?

В это время Селиг подал знак одному из воинов и когда тот подошёл, что-то шепнул на ухо, а затем кивнул головой в сторону Бренны. Она сразу поняла, речь шла о ней.

Выслушав Селига, тот направился в её сторону и как только оказался рядом, приказал.

– Иди за мной.

Пока Бренна шла за воином по замку, ловила на себе изумленные взгляды дам, слуг и рабов. До них ещё не дошли новости о её новом положении. Особенно все поражались её волосам, а точнее, отсутствию таковых. Некоторые дамы даже вскрикнули, когда увидели её. Длинные волосы ценились выше золота и лишиться их было так же позорно, как и быть уличенной в распутном поведении. Бренна понимала, теперь для остальных она не проста тира, но и женщина, лишенная чести и достоинства. Даже среди рабов её положение было самым низким. Ошейник же только служил ещё одним доказательством её униженного состояния.

Бренна уговаривала себя, что заслужила всё это и теперь должна принять свою участь. Всё таки Селиг не убил её. Теперь её жизнь станет такой, какой и должна быть. Она тира и должна жить среди таких же рабынь. А её чувства? Они не имели значения. Селиг возненавидел её и вряд ли когда-нибудь простит. Всё, что у неё осталось, так это воспоминания о тех днях, когда он любил ее. Она и так получила слишком много.

Воин отвёл её в одно из полуподвальных помещений. Как только он открыл дверь, в нос тут же ударил затхлый запах сырости. Бренна поморщилась от неприятного смрада, но всё таки шагнула внутрь. Воин тут же закрыл за ней дверь, оставив одну.

Бренна осмотрелась. Комната оказалась небольшой и очень тёмной. У самого потолка имелось отверстие, через которое проникал свет, но его было слишком мало, чтобы осветить комнату. Бренна не сразу смогла разглядеть обстановку, но когда глаза привыкли к сумраку, увидела, на полу лежали деревянные настилы с покрывалами, в каждом углу стояли сундуки, а по середине комнаты две лавки. Всего здесь было восемь настилов. На одном из них не было никакой ткани и матраса. Скорее всего теперь это будет её место.

Она прошла к нему и села. С пола тянуло холодом, а в комнате пахло сыростью и плесенью. Не прошло и нескольких минут, как по телу прошла дрожь. Бренна начала мёрзнуть. Тонкая сорочка не могла помочь ей согреться. Обхватив колени руками, она старалась сохранить последнее тепло.

Сейчас Бренна чувствовала себя как никогда одиноко. Она никому не была нужна. По щекам потекли слезы, а в груди неприятно давило. Что теперь её ждёт? Она вспомина с какой ненавистью Селиг смотрел на неё, как душил ее. По тому, как болела шея, скоро на ней проявятся следы от его рук. А волосы? Он не захотел проявить к ней милосердие и без сожаления отрезал их. Звук топора до сих пор стоял в ушах. Уткнувшись в колени, Бренна зарыдала, не в силах больше сдерживать свои чувства.

Она не знала сколько времени проплакала, но постепенно слезы прошли, а на душе немного полегчало. Хорошо хоть никто пока не вернулся в комнату. Она слышала, как где-то за стеной бегали крысы. От холода её уже всю трясло. Она осмелилась взять чьё-то одеяло и накрылась им. Хотя оно было грязным и колючим, но, по крайней мере, помогало хоть немного согреться.

Вдруг, дверь неожиданно распахнулась. Бренна тут же бросила взгляд на выход, но в этот раз в коридоре стоял не воин, а одна из служанок.

– Пошли, – произнесла она.

Бренна поднялась на ноги и последовала за ней.

– Куда мы?

Служанка не ответила.

Вскоре, они вышли на улицу и тут Бренна в ужасе застыла на месте. О Боже! Весь двор был заполнен людьми: воинами, их женами, детьми, слугами, рабами. Наверно не осталось никого, кого бы не было здесь. На помосте восседал Йорген и Селиг, а в центре двора возвышался столб. Бренна знала для чего обычно ставили такие столбы. Нет! Этого не может быть! От страха в венах застыла кровь. Неужели ей придётся пройти и через это? Не веря своим глазам, она невидящим взором смотрела на людей, ища в них поддержки или сочувствия, а затем перевела взгляд на Селига, пытаясь понять, что он сейчас чувствует. Но его лицо ничего не выражало. Совершенно ничего. Ни один мускул не дрогнул.

Неужели ему мало того, что она, как падшая женщина, осталась без волос, надела ошейник, предстала перед воинами в одной нижней сорочке? Она не сомневалась, именно он велел высечь её, так как сам до этого заявил, что только по его воле её могли тронуть. Поистине, он оказался жесток в своей ненависти. Всё, что он испытывал к ней, не имело ничего общего с любовью. До этой минуты она была готова принять то, что он сделал с ней. Но сейчас, когда он отдал приказ прилюдно наказать её, тем самым унизив ещё больше, чувство вины сменилось негодованием. Ему всё было мало, он хотел её полного уничтожения. Лучше бы он убил её.

Служанка толкнула Бренну в спину, давая понять, чтобы та шла дальше, на середину двора. Неуверенной походкой, она подошла к столбу. Все неотрывно смотрели на неё. Совсем недавно ей было жутко холодно, но сейчас жар стыда охватил её. Она буквально горела под этими взглядами. Её начала бить мелкая дрожь от ожидания того, что должно произойти.

Йорген поднял руку вверх, показывая, что намерен говорить. Все тут же воззрились на него.

– Я собрал вас здесь, чтобы наказать эту девку. Она выдавала себя за высокородную даму и дочь ярла. К тому же своим обманом она нанесла нашему клану оскорбление, и теперь, по закону, должна понести публичное наказание. Её высекут. Десять ударов.

Услышав его приговор, Бренне казалось, сердце перестало биться, а она сама вознеслась куда-то вверх и смотрела на всё это со стороны. Будто бы всё это происходило не с ней, а с кем-то другим. Будто бы не она сейчас стоит на виду у всех, не ей дадут десять ударов, не она подвергнется ещё большему позору.

Тут, она заметила, как к ней направилось двое мужчин. Один из них держал в руке хлыст. Её глаза расширились, а виски сдавило так, что она готова была упасть без чувств. Бренна медленно попятилась назад, всё еще не веря, что всё это происходило на самом деле.