После этого персидский царь Шапух опять послал посланца к армянскому царю Аршаку и сказал: “Если между мною и тобою установился мир, то приезжай на свидание со мною, и впредь мы будем друг с другом как отец и сын. А если не приедешь, то значит, ты хочешь войны между нами”. А Аршак просил его дать торжественное клятвенное обещание, чтобы можно было ему ехать без боязни, и тот по установленному в персидском царстве обычаю для торжественной клятвы велел принести соли, приложил к ней перстень с изображением вепря[74] и послал Аршаку, что если де и после этой клятвы он не приедет, то пусть готовится к войне.

Когда весь народ армянской страны увидел и услышал это, то стали требовать, принуждать и торопить своего царя Аршака, чтобы он собрался, поехал и представился персидскому царю Шапуху. Тогда армянский царь Аршак — волей-неволей — взял с собою армянского полководца спарапета (Васака), своего воспитателя, отправился с ним из армянской страны в персидскую страну, к персидскому царю Шапуху. Поехал, предстал перед персидским царем Шапухом. Когда их увидели, то схватили обоих их, царя Аршака и спарапета Васака, и держали их на свободе в гвардейском отряде из азатов. И царь Шапух призвал царя Аршака, сильно побранил его, как своего слугу, а он признал себя виновным перед ним и повинным смерти. После этого их опять передали гвардейскому отряду для присмотра за ними.

Потом персидский царь Шапух призвал волхвов, звездочетов и кудесников, поговорил с ними и сказал: “Много раз я хотел выказать любовь свою армянскому царю Аршаку, но он меня всегда оскорблял. Я с ним заключил мирный договор, и он мне поклялся на главной святыне христианской религии, которая называется евангелием; он эту клятву нарушил. Я хотел ему сделать много добра, как отец сыну, а он мне за добро отплатил злом. Я призвал иереев церкви города Тизбона, полагая, что они его притворно привели к присяге и дали возможность нарушить ее. Когда я их стал осуждать, как повинных смерти, то их главный иерей Мари сказал мне: “Мы честно его привели к присяге, а если он нарушил свою клятву, то то же евангелие приведет его к вашим ногам”. Я их не послушался и приказал им — семидесяти лицам отрубить головы в одной яме, а их единоверцев приказал предать мечу. То евангелие, на котором поклялся царь Аршак и которое считается главной (книгой) их христианской веры, я перевязал цепью, и оно так хранится в моей сокровищнице. Но мне пришли на память слова иерея Мари, я вспомнил, что он говорил: “Не убивай нас, ибо я знаю, что то же евангелие приведет царя Аршака и поставит на колени перед тобою”. Вот слова его действительно исполнились. Ибо царь армянский Аршак вот уже тридцать лет воюет с арийцами, и ни разу мы не могли его победить, а теперь он сам своими ногами пришел ко мне. Но если б я знал, что он будет впредь соблюдать договор со мной и даст искреннее обещание быть покорным, то я бы отпустил его с большими почестями и миром в его страну”.

И кудесники сказали ему в ответ: “Сегодня ты нам дай срок, завтра мы тебе ответим”. На следующий день все маги и звездочеты собрались, пришли и сказали царю: “Теперь, когда пришел к тебе армянский царь Аршак, как он говорит с тобой, каким языком говорит и как держит себя?” Царь сказал: “Он считает себя одним из моих слуг, старается быть прахом моих ног”. Они сказали: “Сделай так, как мы скажем тебе. Держи их здесь, пошли в армянскую страну людей и повели привезти оттуда, из пределов Армении, два вьюка земли и сосуд с водой. Потом повели пол в твоей палатке наполовину посыпать привезенной из Армении землей. Потом ты сам возьми армянского царя Аршака за руку и поведи сперва в ту сторону палатки, где местная земля, и задавай ему вопросы. Потом, взяв его за руку, поведи в ту сторону, где посыпана армянская земля, и послушай, что он будет говорить, и тогда узнаешь, будет ли он верен обету тебе и договору или нет, когда ты его отпустишь в Армению. Ибо если, встав на армянской земле, он станет гневно с тобой говорить, то знай, что как только он очутится в армянской стране, в тот же день заговорит с тобою тем же языком, возобновит ту же войну с тобою, те же сражения, продолжит ту же вражду”.

Персидский царь, выслушав кудесников, послал в Армению людей с арабскими верблюдами за землею и водою, которые нужны были для волхвования. Через немного дней возвратились они и привезли то, за чем были посланы. И царь Шапух приказал половину пола в своей палатке засыпать армянской землей и сверху полить водой, а в другой половине оставить свою местную землю. И он, велел привести к себе армянского царя, а другим людям велел удалиться, и, взяв его за руку, прошелся с ним. И когда они, прохаживаясь по шатру, ступили на персидскую землю, то он сказал: “Царь армянский Аршак, ты зачем стал мне врагом; я же тебя как сына любил, хотел дочь свою выдать за тебя замуж и сделать тебя своим сыном, а ты ожесточился против меня, сам от себя, против моей воли, сделался мне врагом, и вот целых тридцать лет воевал со мной”.

Царь Аршак сказал: “Согрешил я и виновен перед тобою, ибо хотя я настиг и одержал победу над твоими врагами, перебил их и ожидал от тебя награды жизни, но враги мои ввели меня в заблуждение, запугали тобою и заставили бежать. И клятва, которой я клялся тебе, привела меня к тебе, и вот я перед тобою. И я — твой слуга, в руках у тебя, как хочешь, так и поступай со мною, если хочешь, убей меня, ибо я, твой слуга, весьма виновен перед тобою и заслужил смерть”.

А царь Шапух, снова взяв его за руку и прикидываясь наивным, прогуливался с ним и повел в ту сторону, где на полу насыпана была армянская земля. Когда же Аршак подошел к этому месту и ступил на армянскую землю, то, крайне возмутившись и возгордившись, переменил тон и, заговорив, сказал: “Прочь от меня, злодей слуга, что господином стал над своими господами. Я не прощу тебе и сыновьям твоим и отомщу за предков своих и за смерть царя Артавана[75]. Теперь вы, слуги, похитили у нас, у ваших господ бардз (букв.: подушку, т. е. ранг царя царей), но я не допущу этого, покуда мы вновь не займем своего места”.

И опять (Шапух) взял его за руку и повел на персидскую землю. Тогда (Аршак) стал каяться в словах своих, преклонился перед ним, в ноги ему поклонился, крайне сожалел и раскаивался в том, что сказал. А когда вновь (Шапух), взяв за руку, повел его на армянскую землю, то пуще прежнего он начал говорить. И опять (Шапух) отводил его с этой земли, и тот начинал каяться. Так с утра и до вечера много раз он испытывал его, и каждый раз, когда (Аршак) ступал на армянскую землю, становился надменным и грозил, а когда ступал на местную землю, то выражал раскаяние.

Вечером, когда наступил час ужина персидского царя, то обычай был таков, что для армянского царя ставили гах рядом (с персидским царем), на одной и той же тахте; был такой обычай, что персидский царь и армянский царь восседали на одном и том же гахе; а в этот день приготовили сперва гахи для прочих присутствовавших там царей, а потом, в самом конце, ниже всех приготовили место для Аршака, где на полу посыпана была армянская земля. Сначала уселись все, каждый на подобающем месте, а потом привели и посадили царя Аршака. Некоторое время сидел (Аршак) насупившись, потом он встал и сказал парю Шапуху: “То место мое, где ты сидишь; встань оттуда, я (должен там сидеть, ибо это место нашего рода (Аршакуни), а когда я вернусь в свою страну, то жестоко тебе отомщу”.

Тогда персидский царь Шапух велел принести железные цепи, надеть на шею Аршака, заковать его ноги и руки, отвести его в крепость Андмиш, которая называется также крепостью Ануш[76], и держать в заключении до самой смерти.